Даниэла Минуту или две я топталась возле королевского тела, нервно кусая губы и напряжённо вслушиваясь в крики крылатых, заглушаемые тревожной мелодией рогов. С каждым мгновением она звучала всё громче, крепла, подстёгивая в душе волнение, вызывая дрожь во всём теле. Смертные у завесы? Это он имел в виду Редфрита? Или, может, крестьяне из близлежащей деревни взбунтовались и явились с вилами наперевес требовать возмездия за своих загубленных дочерей? Лучше пусть они, чем он. Потому что, если это его величество собственной венценосной персоной пожаловал в Пограничье, значит, ищет свою королеву. Значит, феям пришлось сознаться. Значит, их, вероятнее всего, наказали. Проклятье! Бросив на Фантальм последний взгляд, я вышла из шалаша и увидела, как Дикие срываются с деревьев, отталкиваются от земли, стрелами взмывая в небо. Распахивают крылья, заслоняя собой солнце, и стремительно исчезают за изумрудными кронами. А ведь день так хорошо начинался. Я собиралась провести его в покое и отдыхе, общаясь с накаи и размышляя над имеющимися у меня вариантами. Надеялась прогуляться к источнику и снова на всякий случай освежиться. Чем боги, как говорится, не шутят. Если бы не сработало, отправилась бы обратно в Хельвиву на поклон к Эдаре. Могла бы, например, обменять билет на Землю на сведения о том, где находится её распрекрасная Даниэла. В общем, идеи были, имелось желание действовать, и тут на тебе! Смертные у завесы! Чёрт бы побрал этих смертных… Вернее, одного конкретного смертного, которому не сидится в дворцовых стенах. На версию про крестьян с вилами я не надеялась. Очень быстро поселение опустело. Осталось лишь несколько детей, испуганно попрятавшихся в домиках на деревьях, да самые пожилые. Сбившись в кучку, они с явным недовольством косились в мою сторону, очевидно, считая, что это я виновата в появлении ненавистных людей. Скорее всего, так и было, а потому они имели полное право на меня коситься. Скорее всего, заклятые враги снова друг друга не услышат, а может, накаи даже не попытаются ничего объяснить — сразу бросятся мстить за погибшего принца. И даже если каким-то чудом начнут с переговоров, Редфрит им вряд ли поверит. И что тогда? Снова сцепятся в схватке? Я содрогнулась, вспомнив о глубоких ранах на теле Галеано. Не хочу, чтобы это повторилось. Да и пули королевских солдат наверняка найдут свои цели. Не хочу, чтобы были погибшие! Эта мысль заставила встрепенуться и броситься к недобро поглядывающим на меня крылатым. — Мне нужно наверх. Туда! — ткнула я пальцем в воздух, указывая на хижину Арайны. Дикие не то что не пошевелились — ни один мускул не дрогнул на их каменных лицах. — Пожалуйста, — взмолилась. — Это очень важно. Там мои вещи! Там осталась сумка с драгоценностями, на которые мне было плевать, чего не могу сказать о семейной реликвии Ярого. Вот что сейчас было важно! С клубком я уже точно доберусь до завесы и, возможно, сумею предотвратить кровопролитие. Очень самонадеянно с моей стороны так думать, но попытаться всё же стоило. — Пожалуйста, помогите, — повторила с надеждой и горячо добавила: — Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь сегодня пострадал. Вы ведь этого тоже не хотите? Я постараюсь не допустить новых жертв! — Кое-кто сегодня в любом случае станет жертвой. Услышав за спиной неприятный, с каркающими нотками голос, я резко обернулась. Жрец. Кажется, его звали Хемерик и, кажется, говоря о жертве, он намекал на мою иномирскую персону. Расплывшись в гаденькой улыбке, накаи сделал ко мне два шага: — Все те, что были до тебя, оказались слишком слабы. Но не ты. Ты особенная. Дитя другого мира. Ты выдержала перемещение — не погибла. Твоё тело закалила магия источника, а твоя душа полна жизненного огня, который так просто не погасить. Чем не клетка для древней сущности? — торжественно воскликнул Дикий и хлопнул в ладоши, ядовито выцедив: — Не будем терять время. Скорее! Этот хлопок показался мне оглушительным, а пальцы крылатых на моих плечах воскресили в душе тот самый панический страх, что испытывала вчера. Не говоря ни слова, эти ненормальные подхватили меня под руки и потащили к жертвенному камню, который я всё это время старалась не замечать. — Вы что творите?! — выкрикнула, захлёстываемая одновременно и ужасом, и возмущением. — А как же приказ вашего вожака? Его пары? А принцессы?! Я ведь ей жизнь спасла! — А сегодня спасёшь ещё больше жизней, — продолжая одаривать меня улыбкой маньяка, заявил крылатый фанатик. — Спящий уснёт, и всё станет как прежде. Будь уверена, смертная, мы не забудем о твоей жертве. — Совсем рехнулись?! Я, конечно, жалостливая, но не до такой же степени! Несмотря на то что удерживавшие меня крылатые стояли на закате своих жизней, сил им было не занимать. До камня меня доволокли в считанные секунды; ловко, словно каждый день только этим и занимались, на нём распяли и замерли, ожидая дальнейших приказов этого гадкого накаи. И пусть я извивалась что уж на сковородке, крылатые не отпускали. — Арайна! Арайна!!! — отчаянно кричала, надеясь на чудо. Что накаи услышит меня, а может, решит за чем-нибудь вернуться. Ну мало ли… Может, оружие какое-нибудь забыла. Или ключи с мобильником… Кажется, на нервной почве я совсем умом тронулась. — Арайна! Выгнулась, зашипела и увидела мерзкое лицо склонившегося надо мной презренного: — Бесполезно, смертная. Быстро они не вернутся. А когда вернутся, поблагодарят за то, что я спас нас всех! — Да пошёл ты! Гад. Если думал, что расслаблюсь и начну получать удовольствие от всего происходящего, то глубоко ошибался. Я продолжала брыкаться и так просто сдаваться не собиралась. А этот святоша местного разлива, судя по безумной улыбке, ловил кайф от каждого мгновения и явно упивался моим безнадёжным положением. — И на чём мы вчера остановились? — ударяя друг о друга подушечками пальцев, протянул накаи. — Ах да! На самом интересном. — Обернувшись, велел кому-то из душегубов: — Принесите клеймо! Живо! — И снова пробормотал еле слышно: — Они ещё скажут мне «спасибо». Редфрит Завеса не желала поддаваться. Несмотря на все старания магов, перед ними по-прежнему лежала прокля́тая преграда. Всякий раз, когда усиливали напор, очередным заклятием обрушиваясь на границу Средиземья, по прозрачному полотну пробегали блеклые вспышки света. Редфрит мечтал разорвать завесу в клочья, хоть и понимал, что уничтожить её под силу лишь армии колдунов, да и то не сразу. Сейчас единственное, на что он мог надеяться, — это на незначительную прореху, через которую и удастся проникнуть на территорию презренных. Главное, чтобы не было поздно, и чтобы накаи раньше времени не почувствовали присутствие чужаков. Но, как назло, их попытки прорваться через завесу не остались незамеченными. Крылатые появились отовсюду. Вышли из леса, спустились с неба и стали медленно приближаться. Точно хищники, подкрадывающиеся к лёгкой добыче. — Демоны! — сквозь зубы выругался Галеано. Шагнул вперёд, отодвигая оцепеневшего от ужаса молоденького мага, и громко произнёс: — Я пришёл за своей женой! Подсознательно он ожидал молниеносной атаки, но нападать Дикие не спешили. Хоть и позы их, и лица ясно давали понять, что уж они-то к схватке готовы и с радостью вцепятся непрошенным гостям в глотки. Но почему-то медлили, как будто ждали чьей-то отмашки. Вот накаи расступились, и к завесе, величественно ступая, приблизилась беловолосая женщина в длинных одеждах. Вскинула голову, точно королева, а потом сказала с жёсткой усмешкой: — За которой? — Подалась вперёд, рискуя пересечь призрачную грань, и продолжила над ним насмехаться: — Открою тебе секрет, король. Всё это время тебя водили за нос. Ты думал, что женился на дочери генерала, а оказалось, что душа-то в её теле другая. Огонь страха полыхнул в груди вместе с пламенем злости. Единственная, от кого Дикие могли узнать правду, — это от иномирянки. Значит, поймали. Значит, теперь она у них. Твари! — Если она пострадает, если один из вас причинит ей боль, клянусь, я выжгу ваши земли дотла! Накаи равнодушно хмыкнула: — Ты скор на угрозы, король. Как и на расправу. Да и за женой быстро примчался. Но вот незадача, — выдержала паузу, прежде чем с иронией добавить: — ты опоздал, Редфрит Галеано. Иномирянка покинула этот мир, и больше у тебя нет над ней власти. Она свободна от тебя, жестокого и безжалостного короля. Свободна от мужчины, от которого бежала без оглядки. Бежала без оглядки… Накаи точно знала, куда следует бить, чтобы сильнее ранить. Словно нож ему в грудь загнала. Именно это он сейчас и чувствовал — саднящую боль там, где резко, рвано билось его сердце. Это чувство — сильное, острое, яростное — оглушило. Как и осознание, что её больше нет в этом мире. Бежала… Исчезла… Даже не сразу сумел понять смысл протравленных ядовитой насмешкой слов: — Но у нас осталась другая Даниэла. Девица Фантальм теперь принадлежит нам. Редфрит вздрогнул, усилием воли загоняя мысли об иномирянке как можно глубже в сознание, и впился взглядом в лицо крылатой: — Отдайте её, и мы уйдём. Накаи покачала головой: — Нет, ты не получишь её, король. Ты лишил меня сына, а значит, будет справедливо, если и сам останешься без детей. А если не уберёшься прямо сейчас, то я лично, вот этими руками, — с ненавистью прошипела крылатая, вскидывая пальцы с острыми, как заточенная сталь, когтями, — вырву твоё гнилое сердце. Убирайтесь с нашей земли! Убирайтесь, пока мы ещё сдерживаемся! Наверное, оглянись он назад, и увидел бы мольбу на лицах магов и солдат. Бежать прочь — вот о чём они сейчас мечтали. Диких ненавидели, презирали. Диких боялись. И он тоже когда-то испытывал перед ними страх. Но не сейчас. Редфрит вдруг осознал, что ему всё равно, чем закончится это столкновение. Заберёт ли он дочь генерала или найдёт здесь свой конец — значения не имело. Странное безразличие охватило Галеано. — Я не уйду без неё, — упрямо бросил он. — Что ж, — усмехнулась крылатая, — хуже для тебя, король. Не отступишь, не перестанешь рвать завесу, и мы разорвём твоих людей! Собирался спросить в ответ, за какие такие преступления они уничтожают невинных девушек — уж те-то точно не рвали завесу и наверняка держались подальше от границы Средиземья, но боль, вдруг полоснувшая по руке, глубоким порезом рассёкшая кожу, затмила все мысли и перечеркнула любые вопросы. Редфрит поморщился, снова, как вчера, глядя на струящуюся по руке кровь. Мильдгита сказала, что всё дело в магии, которой Фантальм привязала его к себе. Когда ей больно или она в опасности, он будет знать, будет чувствовать. И вот он снова это почувствовал.