— Сейчас вернусь, — бросила накаи, срываясь с ветки. Вернулась и правда быстро, спустя пару минут, и протянула мне глиняный сосуд вроде тех, на которые я уже имела несчастье насмотреться. — Выпей, — обронила коротко. — Что это? Она меня, конечно, спасла (по крайней мере, пока), но это не значит, что я вдруг проникнусь к ней доверием и буду вливать в себя жидкость местного приготовления. — Эта настойка поможет нейтрализовать яд. Сказав это, накаи скользнула взглядом по моим рукам, которые я не переставала растирать — в домике на дереве было прохладно. — На твоём теле много царапин и, судя из того, что успела узнать, могу предположить, что ты «познакомилась» с кустами гранны. Её яд провоцирует появление зуда и временное помутнение рассудка, а впоследствии сильные головные боли, которые могут длиться несколько дней, а то и недель. Чтобы этого избежать, советую выпить настойку, но можешь и не пить — заставлять не стану. Я всё-таки взяла глиняную тару, настороженно принюхалась к её содержимому и, поколебавшись с мгновение, сделала небольшой глоток. Вкус настойки был терпкий и горький, но если Арайна говорит правду, лучше рискнуть и выпить, чем потом мучиться мигренью. Опустошив сосуд, с благодарностью приняла от накаи свою куртку. Рубашку надевать не стала — от неё только лоскутки и остались. Запахнула её, закуталась и улыбнулась. Так-то лучше. — Дождёмся моих родителей, — лаконично проговорила девушка и жестом предложила устраиваться на полу, устланном мягкой шкурой. Родители — вождь с посохом и седовласая накаи — не заставили себя долго ждать. Им явно не терпелось узнать, сказала ли я правду, а может, навешала им лапшу на уши. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Меня зовут Кхеих, а это моя пара Семайя, — представился накаи, устраиваясь рядом с Арайной. — Советую тебе говорить правду, смертная. Учую ложь, и мы вернёмся к тому, с чего начали. Другими словами, меня снова отправят полежать на камне. Я кивнула, собралась с мыслями и, пожелав себе удачи, заговорила: — Прежде чем узнаете, как я оказалась в Средиземье, мне следует рассказать, почему попала в этот мир… Если накаи и удивились, то виду не подали. Замерли, очень напоминая диковинные статуи, и смотрели на меня немигающими взглядами. Я продолжила рассказывать, с каждой минутой всё глубже погружаясь в воспоминания. Накаи слушали, не перебивая, давая мне время и возможность выговориться. Поделиться всем, что со мной случилось. Мой рассказ действительно напоминал исповедь. Когда замолчала, крылатые обменялись взглядами, а потом Арайна с усмешкой сказала: — А я всё ломала голову, гадая, почему королева вступилась за презренную. Не иначе как сошла с ума, говорила себе. А оказывается, это была вовсе не она, а ты — пришлая. — Душа из другого мира, — задумчиво протянула её мать, Семайя. — Вы мне… верите? — спросила с надеждой и задержала дыхание. Секунды молчания показались вечностью. — Верим, — наконец проговорил самый главный накаи, при этом не переставая хмурить брови, ясно давая понять: пусть я и спасла его дочь, но всё равно ему не нравлюсь. Просто потому, что смертная, человек, да ещё и та, что была замужем за убийцей его сына. — И не причиним тебе вреда, — мягко пообещала жена вождя. — Ты подарила жизнь Арайне, мы сделаем тебе такой же подарок. Здесь ты в безопасности, смертная. — Даниэла, — тихо вставила я. — Меня зовут Даниэла. — Что ж, отдыхай, Даниэла, набирайся сил, — сказал, поднимаясь, местное величество. — Когда будешь готова, мы проведём тебя к завесе и отпустим с миром. Как говорится, на все четыре стороны. — А что будет с… королевой? Но господин Кхех (или как его там величать) не ответил. Бросил на меня последний взгляд и ушёл вместе с женой. Ну то есть парой. Мы с Арайной остались одни и какое-то время хранили неловкое молчание. По крайней мере, мне было неловко вот так сидеть пнём с глазами, не издавая ни звука, а по бесстрастному лицу накаи было сложно понять, что она чувствует. Наконец я не выдержала и сказала то, что всё это время меня мучило: — Значит, это правда… Вы приносите в жертву человеческих девушек. Редфрит вскользь рассказывал, но я ему не поверила. Арайна горько усмехнулась: — Могу тебя заверить, это не доставляет нам ни радости, ни удовольствия. Мы вынуждены проводить обряды, чтобы отвести беду не только от Средиземья, но и от королевств смертных. — Беду? Что ты имеешь в виду? Подтянув к груди колени, крылатая сцепила пальцы, снова впечатлив меня острыми когтями, и с грустной улыбкой прошептала: — Так мы расплачиваемся за ошибку. Нашу и людей. Всё началось с покойных владык Треалеса, а мы просто пытаемся это закончить. — Родителей Редфрита? Глава 3 Кивнув, Арайна некоторое время молчала, словно собиралась с мыслями, а может, сомневалась, стоит ли приподнимать завесу прошлого перед иномирянкой. — Не знаю, что тебе известно о мужчине, за которого тебя обманом выдали замуж, но Редфрит Галеано был не единственным ребёнком в королевской семье. Его брат, который должен был унаследовать трон, погиб, а младшую сестру ещё в младенчестве забрала болезнь. И если первую потерю правители Треалеса сумели пережить, то справиться со второй — нет. — Бедные, — прошептала я, даже боясь представить, какую боль может испытывать мать, лишившаяся сначала одного ребёнка, а потом и другого. — Подожди их жалеть, — холодно перебила накаи и продолжила вести меня по туманной стёжке в мир прошлого. — Её величеству прислуживала накшерра. Их, как и фей, смертные привязывают к себе магией. Накшерры и без всяких меток преданы тем, с кем находятся рядом, а под чарами и вовсе не мыслят жизни без своего хозяина. Это что же получается? Лео сейчас там мучается без меня? А я ведь с ним даже не попрощалась. Впрочем, рассказать правду всё равно не смогла бы из-за фокусов Эдары. Чудо, что сейчас сумела исповедаться, иначе бы накаи меня всё-таки заклеймили, а может, и убили. Должно быть, после перемещения в родное тело чары колдуньи рассеялись. — Не способная вынести страданий королевы, рабыня дала ей надежду, обнадёжив, что есть способ вернуть её дитя к жизни, — тем временем рассказывала Арайна. Жёстко усмехнувшись, добавила после короткой паузы: — Я могу допустить, что её величество сошла с ума от горя, но не могу понять накшерру. От чего она обезумела? Что заставило её разум помутиться? Только сумасшедший способен обратиться к Спящим. — Спящим? — Древним сущностям, духам, которым лучше никогда не просыпаться. Люди о них не знали и не должны были узнать. Но накшерра пожалела королеву, а может, сошла с ума. Скорее всего, всё вместе. — И что было дальше? — нетерпеливо спросила я, когда Арайна замолчала, чтобы перевести дыхание. Рассеянно коснувшись мерцающих лепестков цветка, накаи произнесла: — Ребёнок не воскрес, как обещала накшерра, и король в ярости с ней разделался. Там же, на месте призыва. Пролилась кровь, прозвучало имя, и древняя сущность пробудилась. Люди этого не заметили и не почувствовали. И мы тоже долгие годы пребывали в неведенье. Будучи ослабленным после долгого сна, дух медленно набирался сил, креп, питаясь кровью погибших воинов, людской яростью, нашей болью. Несколько лет назад появились первые признаки его присутствия — начали погибать животные, высыхать поля. Неведомая болезнь поразила не только Треалес, но и Средиземье. Люди, как обычно, обвинили нас, а мы поначалу думали, что это их колдуны таким образом пытаются с нами разделаться. Раз уж не могут проникнуть за завесу. А если им это и удаётся, то небольшими отрядами, которые мы с лёгкостью уничтожаем. — Вы пытались с ними поговорить? Арайна усмехнулась, всем своим видом показывая, что я задаю глупые вопросы. — Когда поняли, какая угроза нависла над нами, попробовали достучаться до смертных. Но покойный король не пожелал слушать, а наши посланники так и не вернулись. Их головы украсили шпили крепости, что расположена на границе Треалеса. С тех пор сердца чу́дных народов ещё больше ожесточились, а желание вести переговоры с глупыми людьми пропало окончательно. Вот ведь… Как будто слепой общается с глухонемым. — Какое отношение к этому вашему духу имеют девушки, которых вы приносите в жертву? Вы что, таким образом его кормите? Чтобы он ваши урожаи не портил? Но это же людские жизни! Накаи поморщилась, бросила раздражённо: — Никого мы, Даниэла, не кормим и прекрасно понимаем, что цена, которую платим, непомерно высока. Но у нас нет выхода. Спящего нужно остановить. Мы создаём для него клетку. Уничтожить его невозможно, но можно заставить снова уснуть. Для этого нужен живой сосуд, в который мы и пытаемся его загнать. Ну прямо как джинна в лампу. — Но он всякий раз вырывается прежде, чем нам удаётся его усыпить. И чем больше времени проходит, тем сильнее он становится. — Почему именно девушки?