Можно было не сомневаться: эта почтенная на вид дама и в самом деле обладает богатейшим опытом. В отличие от прочих она была явно немолода, однако тоже привлекательна по-своему и достаточно свежа. А ее роскошный бюст могл соблазнить кого угодно. — Тернея… с этой особой мужчинам надо быть очень осторожными, иначе свяжет и отхлещет плеткой. Хотя некоторым любителям такое обращение нравится. Смуглая брюнетка впрямь одним своим видом пробуждала мысли о подчинении, принуждении и тому подобных вещах. «Суровая массажистка» — всплыла в памяти Тамары когда-то услышанная фраза. — Сэвелла, где ты опять витаешь? — окликнул Рэйман. — Поздоровайся с Тамарой. Миниатюрная девушка с тонкими чертами лица оторвалась от пирожного, которое она задумчиво ковыряла чайной ложкой, но не ела. Посмотрела на Тамару, будто только сейчас заметила, и произнесла: — Рада знакомству. — Сэвелла у нас романтичная натура, даже, кажется, сочиняет стихи. Переняла это увлечение у господина Жамерсмайта. Романтичная натура не ответила и снова углубилась в прежнее занятие. Возможно, слагала в уме новые возвышенные строки. В комнате появилась еще одна особа. Лицо у нее было совсем простеньким, однако тело казалось восхитительным, настоящая роскошь, которую не спрячешь под одеждой. Тамара вздохнула не без зависти. С такой фигурой и великолепной, будто светящейся изнутри кожей, можно быть даже дурнушкой. Все равно на лицо никто даже и не посмотрит. Обладательницу восхитительного тела звали Литэллой. Она запоздала к утреннему чаю, потому что накануне пришлось изрядно потрудиться, и восхищенный гость выбрался из ее постели и отправился восвояси совсем недавно. Потом Тамару познакомили с хорошенькой сероглазой Найрой, хохотушкой Вайрой и толстушкой Ми. Приняли новенькую приветливо, гораздо приветливей, чем бывает порой в женских коллективах. Рэйман отодвинул недопитую чашку и встал из-за стола. — Что ж, мои крошки, с вами хорошо, но мне надо кое-чем заняться. Не ссорьтесь тут без меня. И он покинул столовую. Да никто и не собирался ссориться. Правда, любопытные дамочки немедленно начали расспрашивать Тамару. Всем, кроме по-прежнему витавшей в облаках Сэвеллы, было интересно знать разные подробности о новенькой. — Ты ведь откуда-то из дальней провинции? Давно в город приехала? — Ну да, из провинции. А приехала только вчера. — Зато уже успела понравиться нашему постоянному гостю. Мне Дринк разболтал. — Что, прямо из провинции и к нам? Тебя кто-то порекомендовал? Тамаре не хотелось, чтобы ее считали неискушенной провинциалкой. Про злоключения при дворе герцога Ахершмайса, конечно, не стоило сообщать, однако два предыдущих эпизода были достойны упоминания. — Ну, не прямо из провинции. Я еще некоторое время жила в качестве экономки в замке маркиза Дюшенбрасса. — Ах, маркиз такой душка, — защебетали волшебницы наперебой. — В прошлый раз заглядывал к нам весной. Привез музыкантов, угощал всех девушек конфетами, устроил настоящий Праздник раздевания. И каждую, просто каждую, осыпал комплиментами с ног до головы! Вот уж кто умеет сказать приятное… — Да-да, маркиз очарователен. — А еще раньше я жила в замке графа Кьянофорра… Тут любопытство вообще начало переливаться через край, собеседницы оживились. — Надо же, где ты успела побывать! Скажи, это правда, что у графа тройной член? А то старинные легенды вечно преувеличивают и приукрашивают. Тамара постаралась напустить на себя как можно больше таинственности. — Видите ли… легенды не всегда врут… — Подтверждаю, — произнесла в основном молчавшая до этого момента Дэнмирра. — Я тоже была близко знакома с графом. Только для меня он тогда был — малыш Арнаэль. — Мирра, расскажи! — принялись упрашивать девушки. Та не стала отнекиваться, раз уж сама начала… — Это очень давняя история. Я уже была не первой молодости, но гораздо моложе, чем сейчас. В те времена я жила в другом развеселом доме, на соседней улице. Там сейчас большой магазин шелковых материй. — Возле фонтана с крылатым виночерпием? — Совершенно верно. Однажды к нам постучался новый посетитель. Совсем юный, хорошенький, как фарфоровая кукла. Только очень бледный, и губы у него дрожали. Он достался мне. Я думала, это его самый первый раз, поэтому он так волнуется. Оказалось, его уже успели женить, медовый месяц еще не закончился, а он сбежал от жены. Арнаэль мне признался, что с первой брачной ночи у него начались дикие боли. Редкая мужская снасть, которая ему досталась, отказывалась служить, да еще и причиняла владельцу невыносимые мучения. Он даже с отцом стеснялся поделиться, молча терпел. Празднование свадьбы затянулось, в замок съехалось множество гостей, которые не собирались отправляться восвояси. Торчали там безвылазно и пировали. Родственники, соседи, друзья семьи… Вы же знаете бывалых гуляк, которые своими шуточками и подначиванием способны довести молодоженов до крайности. Словом, это был не медовый месяц, а сущая пытка. Наверняка той девочке, его жене, тоже пришлось несладко, но до нее-то мне не было никакого дела. В конце концов Арнаэль не выдержал и ночью сбежал из замка. Вывел из конюшни лошадь, поскакал куда глаза глядят. Сначала хотел утопиться в озере, однако потом решил ехать в город. Удостовериться, что он ни на что не способен, как мужчина, а потом уж свести счеты с жизнью. В моей постели у него все быстро наладилось, боли прошли сами собой. Какое же это удовольствие, учить несмышленых желторотых юнцов, которые пытаются доказать, что уже все умеют… А у этого мальчика был еще такой дивный подарок природы… Мирра мечтательно улыбнулась, на ее щеках появились ямочки, карие глаза заблестели. Сразу стало понятно, какой привлекательной она была лет двадцать назад. — Конечно, во всем виноваты родители. Надо было заранее подыскать сыну какую-нибудь опытную женщину, вроде меня. Или не женить его так рано, или выбрать другую невесту. Он был так благодарен мне, сразу ожил, снова научился улыбаться. Ластился ко мне, как котенок. Арнаэль задержался у нас на целую неделю. Денег у него не было, но он отдал хозяйке заведения перстень с дорогим камнем. Этого вполне хватило, чтобы хозяйка не возражала. Да я сама бы заплатила из собственных сбережений, лишь бы подольше не расставаться с малышом. Разумеется, родичи Арнаэля разыскивали его по всей округе. Как-то вечером нагрянули его отец и тесть. Арнаэль кричал, что ни за что не вернется в замок, умолял позволить остаться еще хотя бы на один день. Бедняжка упал в обморок буквально на пороге. Видать, представил, что его опять ждет. Но родные были непреклонны. Арнаэля кое-как привели в чувство, потом отец на руках отнес его в карету. С тех пор я его больше не видела. Слышала только, что с женой у него до сих пор нет согласия. — Они живут на разных этажах, — добавила Тамара. — Вот-вот. Первые впечатления самые сильные и уже не изглаживаются из памяти. Дэнмирра вернулась к чаепитию, а Тамара призадумалась. С трудом верилось, что самоуверенный и заносчивый граф был когда-то несчастным растерянным мальчишкой. Однако и не верить истории, рассказанной Дэнмиррой, не было причин. Вот, значит, почему граф так ненавидит законную жену, хотя она, оказывается, тоже ни в чем не виновата… За распахнутым окном раздался шум, стук копыт. Проезжавший по улице экипаж остановился возле крыльца. Даже не один экипаж, похоже, несколько. Вайра выглянула в окно. — А у нас гости! Кто бы это мог быть в такую рань?.. Глава 24 Долго размышлять о том, кто же прикатил в столь ранний час, не пришлось. В столовую заглянул Дринк, лучезарно улыбнулся и объявил: — Гости из Академии точнейших наук пожаловали! Их тут восемь человек вместе с ректором. Девочки, допивайте поскорей чай и готовьтесь. — Странно, — с недоверием протянула Найра. — У них сейчас занятия в самом разгаре. Молодой шевалье Грашенрайс, когда у меня ночует, всегда боится опоздать на первую лекцию. В академии с этим строго. — Да какая теперь разница? — отозвался Дринк. — Может, у них сегодня лекции отменили. Некогда рассуждать. ****** Тамара в новом очешуительном наряде вертелась перед зеркалом. Тесно обнимающее талию черное шелковое платье с пышной юбкой и лифом, который очень удачно приподнимал грудь… Это было именно то, что нужно! Да еще и юбка оказалась короткой. Относительно короткой, конечно, с учетом привычной для здешних краев длины женской одежды. Подол спускался ниже колена сантиметров на десять. И все равно этого было достаточно, чтобы привлечь внимание к стройным ножкам, которыми Тамара вполне заслуженно гордилась. Шнуровка черных туфелек перекрещивалась на щиколотках и икрах, что смотрелось просто замечательно. Тамара повертела бедрами, юбка зашуршала, взметнулась колоколом. Цветные банты, пришитые к подолу, пришли в движение, стали похожи на бабочек, которые вот-вот взмахнут крыльями и упорхнут на какой-нибудь цветущий лужок. Тамара натянула кружевные перчатки, доходившие до локтей, а горничная надела ей на шею бархатку с жемчужной подвеской. Потом горничная приколола к Тамариным волосам парочку бирюзовых бантов (на платье банты такого цвета тоже были) и торжественно сказала: — Вот ты и готова. Очень мило получилось. Тамара тоже так думала. ***** Когда Тамара вошла в гостиную на первом этаже, там было полно народу, кроме уже готовых к работе волшебниц. Действительно целых восемь гостей. Шестеро молодых, один средних лет и один пожилой, зато самый энергичный. Если остальные чинно сидели на диванах, креслах и стульях, то этот господин с всклокоченной седой шевелюрой быстро расхаживал из угла в угол, размахивая руками. На поворотах развевалась его лиловая мантия, из-под которой виднелись полосатые чулки и башмаки с серебряными пряжками. Тамара скромно присела в свободное кресло возле двери. Седовласый господин заметил, что в комнату кто-то зашел, кинул взгляд в сторону Тамары. — А когда же господин Рэйман придет? Дринк, который тоже слонялся рядом и разносил гостям стаканы с лимонадом, охотно откликнулся. — С минуты на минуту. И Рэйман действительно появился. — Господин ректор! Очень рад вас снова видеть. И вас, господа, тоже. — Приветствую, господин Рэйман. Простите, что попросил вас спуститься лично, но у нас в академии случилось чрезвычайное происшествие. — Какое же? — Мне даже неудобно об этом говорить вслух. Ректор понизил голос и произнес трагическим, отчетливо слышным шепотом: — Один из наших студентов оказался девственником! — Какой ужас. Сочувствую вам. Рэйман немедленно изобразил на своем лице искреннее сочувствие. — Это выявилось совершенно случайно. Сегодня, когда я проводил экзамен по болтологии. То есть по риторике… Студент сам проговорился. Впрочем, детали не важны. Я срочно прервал занятия и привез студента к вам. Еще нескольких прихватил, чтобы веселей было. И наставник Бержам тоже с нами.