– Ага, ещё и к пистолету пачку патронов подарят. Ты, милок, реально такой лопух? Тебе десятка во весь рост реально корячится, а ты за тачку волнуешься! "То есть, свой собственный интерес они, в любом случае, не упустят…" – Вы хоть понимаете, сколько мне писать предстоит? – А мы никуда не спешим… Сам понимаешь – быстрее напишешь, быстрее и выйдешь. Это всё в твоих интересах. – Я в камере, что ли, писать должен? Так там ни столов, ни стульев нет. Да и с бумагой напряг… – Вон, в углу стол. Садись и пиши! Утром тебя будут сюда приводить, здесь же и есть будешь. Ну а на ночь, извини, в камеру! Порядок такой, – "Сухой" откровенно торжествует. Ну, а что – дожал-таки клиента! Машину мою они толкнут – так что и с этой стороны всё в ажуре… А вот правильных вопросов ты, дядя, так и не задал. Профессиональная деформация – так, по-моему, это называется? Когда всё и всегда по одному шаблону идёт, нет необходимости изобретать что-то новое. Сажусь за стол. "Благообразный" кладёт передо мною пачку бумаги и шариковую ручку. – Чего писать-то? – Как и положено – я, такой-то и такой-то, добровольно и без принуждения, хочу показать… – Это так у нас теперь все признания и пишут? Типа, добровольно? – А ты не умничай! – хлопает ладонью по лежащей на столе папке "Сухой". – Вот он – выбор твой! Или пишешь ты – или пишут п р о тебя! Уловил разницу? – А если я всё, как вы хотите, напишу, а дело-то никуда и не денется? Какой мне тогда смысл сейчас откровенничать? Может быть, лучше подождать? – Позже напишешь… Думаешь, в тюрьме тебе кто-то из твоих шефов поможет? Ага, держи карман шире! – пожимает плечами "Благообразный". – Только вот делать это будешь уже не здесь, а в кабинете у местного опера, который тебя ещё и своими вопросами нагрузит, будь спок! И вытащить тебя оттуда будет уже не так-то и легко! Да и куда ты после пойдёшь – с судимостью по такой статье? В дворники попасть – за величайшее благо сочтешь! – Убедили… – пододвигаю к себе бумагу. – Раз уж у меня никакого иного выхода нет… – И не будет! – ухмыляется "Сухой". – И не таких обламывали – не ты первый! В дверь кабинета кто-то постучал. Тихонько так… "Благообразный" удивлённо приподнял бровь. – Я же им сказал… Но дверь таки открыл. На пороге появился мужик лет пятидесяти в сером костюме. – Простите, а подполковника Власюка я могу увидеть? – Ну, – буркнул "Благообразный", – я Власюк. А вы, простите, кто такой? – А вот… – протянул ему какую-то бумагу вошедший, – тут всё написано… вы прочитайте! – Постановление на задержание… что?!! И сразу же в кабинете вдруг стало тесно – его заполнили здоровенные парни в мультикаме[25]. На их лицах надеты балаклавы, а на спинах имеются многозначительные буквы – ФСБ. Обоих моих собеседников сноровисто ухватили под руки, быстро обшарили – и выложили на стол парочку пистолетов. Табельное оружие, надо полагать… – На вас, гражданин Галин, соответствующее постановление тоже имеется, – "порадовал" "Сухого" мужик в сером костюме. – Так что, не особо не обольщайтесь – это никакая не ошибка. И местный судья вам, к сожалению, тоже ничем больше не поможет – у него и своих проблем теперь полно… – А вы-то кто такой?! – не сдавался "Сухой". – Вы хоть представляете, во что ввязались? О последствиях не подумали? А стоило бы! – Ах, да! – покачал головою серокостюмник. – Я ведь не представился! Извините… зарапортовался как-то… Подполковник Горлов, ФСБ. Надеюсь, вам ничего более не надобно объяснять? Судя по тому, как враз побледнели оба опера, эта фамилия была им хорошо известна – и никаких приятных ассоциаций не вызывала. – Вопросы есть? – наклонил голову подполковник. – Нет… это хорошо. Надеюсь, на дальнейшее взаимопонимание. Власюк фыркнул. – Надейтесь… – Даже так? – с интересом посмотрел на него Горлов. – Артём Викторович! А подойдите-ка сюда… Встаю, камуфляжники расступаются в стороны, освобождая мне проход. – Где там у вас эта штука? Сую руку под воротник и выкладываю на стол тонкий черный цилиндрик. С тоненькой проволочкой антенны. Именно эту штуку мне и впихнул "нечаянно" столкнувшийся со мною в камере "наркоша". И шепнул: "Ничего не бойся и ничему не удивляйся. Соглашайся на всё!" – Ну, вы у нас опера опытные… надеюсь, что радиомикрофон узнаете… – смотрит на Власюка фээсбешник. – Так что, не сомневайтесь – протокол записи у нас оформлен должным образом. Даже и подписи понятых имеются. Настоящих, между прочим! А не этих ваших… Лет пять вам обоим я могу железно гарантировать! Для затравки, так сказать. Разумеется, с конфискацией. А ведь это мы только начали! А вот тут обоим моим "собеседникам" поплохело уже по-настоящему! "Благообразный" аж пошатнулся – вовремя его бойцы подхватили. – Спешу вас уведомить, что аналогичные визиты уже нанесены и некоторым вашим руководителям – и не только здесь, – жёстко, словно механизм какой-то лязгнул, уведомляет Горлов. – Время на подумать – у вас есть. П о к а есть. Пока автозак не подъехал… Вот так… А нефигово денёк начинается! – А вы, Артём Викторович, – поворачивается Горлов в мою сторону, – можете быть свободны. Всё, что у вас было изъято, получите сегодня же. Расследование в отношении вас прекращено, постановление о задержании – отменено вышестоящим судом. Приношу вам извинения за доставленные неудобства! А за оказанную нам помощь – отдельная благодарность! Надо было видеть в этот момент морды обоих оперов… Эх! На такое зрелище я бы каждый день любовался! Что же до помощи… Все машины наших сотрудников "отдела логистики" оборудованы одинаково. Есть, как и у многих нормальных водителей, видеорегистратор. Он не только дорогу снимает, но и салон. И звук записывает. Ничего нового, скажете вы? Ну… это ещё как сказать… Во время задержания я вытащил из него карту памяти и сунул её под оплётку руля, где, как полагаю, она всё это время и находилась. Во время обыска её не нашли – и на этом, похоже, успокоились. Мол, нет записи – так и хорошо! Но есть и некоторые, скажем так, "технические" особенности… При двойном нажатии на определённую кнопку, активизируется некий блочок. Он глубоко упрятан, так что отыскать его можно лишь при полном демонтаже обивки салона и некоторых агрегатов. В обычной ситуации он всего лишь хранит резервную копию записи с видеорегистратора. А вот в аварийной – включает дополнительные видеокамеры, хитро замаскированные в салоне и багажнике автомобиля. И эта запись регулярно сбрасывается через интернет на сервер конторы. Звук, естественно, тоже пишется. Отключение аккумулятора, кстати, не поможет, у этой системы есть собственное питание – именно на такой вот случай! Не сомневаюсь, что весь цирк с мнимым обнаружением в машине груза наркоты уже не раз просмотрен соответствующими "должностными лицами" некоторых организаций. Доказуха – просто убойная. И абсолютно неопровержимая. Ну а про то, что и весь процесс моего задержания тоже подробно зафиксирован – и говорить нечего. Камеры-то видят не только то, что в салоне происходит – по кругу тоже запись идёт. Представляю себе морду адвоката, который будет защищать этих умников на суде! Меня трогает за плечо один из парней в камуфляже. Мол, пошли! Уже выйдя в коридор, я оборачиваюсь к нему. – А остальных "умников" тоже уже повязали? – По кабинетам под охраной сидят. Некоторые слишком уж болезненно восприняли этот факт – даже и дрыгаться пробовали! Ну… не с теми связались… у нас не забалуешь! А что? – Мне б тут с одним из них душевно поговорить… – касаюсь ссадины на скуле. Сопровождающий оценивающим взглядом окидывает мою ободранную морду. – Небось, и по ребрам прилетало? То-то ты так скособочился… – По печени. Но и по рёбрам тоже. – Здесь присядь, – кивает он мне на стоящие у стены стулья. – Я тут на минутку отлучусь. Посоветуемся… Сажусь. В отделении царит странная тишина, только откуда-то доносится звук радиопереговоров. Наверное, из дежурки, там же рация стоит. Никто не ходит по коридорам, что выглядит достаточно странно. Хотя… если учесть происходящее, наверное, так и надо. Звук шагов – вернулся мой сопровождающий. – Порядок, шеф дал добро на задушевный разговор. Но – сам понимаешь…