Миссис Элм за столом не было. Она сидела за низким деревянным столиком прямо перед Норой и играла в шахматы. – Было не так, как я себе представляла, – сообщила Нора. Миссис Элм, похоже, была в разгаре игры. – Трудно предсказать, верно? – спросила она, безучастно глядя перед собой, перемещая черного слона по доске, чтобы взять белую пешку. – Что именно сделает нас счастливыми. Миссис Элм перевернула доску на сто восемьдесят градусов. Теперь, похоже, она играла против себя. – Да, – сказала Нора. – Так и есть. Но что будет с ней? Со мной? Как все закончится? – Откуда мне знать? Я знаю лишь сегодняшний день. Я знаю много о сегодняшнем дне. Но я не знаю, что случится завтра. – Но она там в ванной, и не знает, как в ней оказалась. – Ты когда-нибудь входила в комнату, гадая, зачем пришла? Когда-нибудь забывала, что только что сделала? Выпадала из реальности или не могла вспомнить, чем только что занималась? – Да, но я провела там полчаса той жизни. – И другая ты не будет об этом знать. Она будет помнить все, что ты сказала и сделала. Но так, будто это была она сама. Нора глубоко вздохнула. – Дэн не был таким раньше. – Люди меняются, – заметила миссис Элм, все еще глядя на доску. Ее палец замер над слоном. Нора передумала. – Или, может, он был таким, просто я не замечала. – Итак, – спросила миссис Элм, глядя на Нору, – что сейчас чувствуешь ты? – Все еще хочу умереть. Я хотела умереть уже довольно давно. Я тщательно рассчитала, что боль от меня живущей, от чертового ходячего несчастья, гораздо больше, чем боль, которую кто-либо почувствует, если я умру. Вообще, я уверена, что все лишь ощутят облегчение. Я никому не приношу пользы. Я плохой работник. Я всех разочаровала. Если честно, я просто лишний углеродный след. Я причиняю боль людям. У меня никого не осталось. Даже бедняги Вольта: он умер, потому что я не смогла за ним как следует присмотреть. Я хочу умереть. Моя жизнь – катастрофа. И я хочу, чтобы она закончилась. Я не создана для жизни. И нет никакого толку в том, чтобы устраивать для меня это все. Я явно обречена быть несчастной и в других жизнях тоже. Дело во мне. Я ничего не приношу людям. Я погрязла в жалости к себе. И хочу умереть. Миссис Элм внимательно смотрела на Нору, словно перечитывала абзац в книге и внезапно углядела в нем новый смысл. – «Хочу», – произнесла она размеренным тоном, – какое любопытное слово. Оно означает нехватку. Порой, если мы восполняем этот недостаток чем-то иным, изначальное желание полностью исчезает. Может, у тебя проблема недостатка, а не проблема желания. Может, существует жизнь, которую ты действительно хочешь прожить. – Я думала, это была она. Та жизнь с Дэном. Но нет. – Нет, это не она. Но это лишь одна из твоих возможных жизней. А единица по сравнению с бесконечностью – это такая малость. – В каждой из возможных жизней есть я. Так что технически это не каждая возможная жизнь. Но миссис Элм не слушала. – Итак, скажи, куда ты хочешь отправиться теперь. – Пожалуйста, никуда. – Тебе нужно снова взглянуть в «Книгу сожалений»? Нора наморщила носик и слегка качнула головой. Она вспомнила, как задыхалась от обилия сожалений. – Как насчет твоего кота? Как его звали? – Вольтер. Несколько пафосно, а он не был манерным котом, так что я для краткости звала его Вольтом. Иногда Вольтиком в припадке нежности. Но это было редко, конечно. Я даже с именем для кота не могла определиться. – Ты сказала, что плохо заботилась о коте. Что бы ты сделала иначе? Нора задумалась. Она чувствовала, что миссис Элм играет с ней, но очень хотела увидеть снова именно своего кота, а не просто того, которого зовут так же. По правде, она хотела этого больше всего на свете. – Ладно. Я бы хотела увидеть жизнь, в которой я держала бы Вольтера взаперти. Моего Вольтера. Я бы хотела жизнь, в которой не пыталась бы убить себя, а была хорошей хозяйкой своему коту и не выпускала его на улицу прошлой ночью. Я бы хотела такую жизнь, пусть и ненадолго. Она ведь существует? Единственный способ научиться жить Нора огляделась и обнаружила себя в собственной постели. Проверила часы. Минута за полночь. Она включила свет. Это была в точности ее жизнь, только лучше, ведь Вольтер будет жив. Ее настоящий Вольтер. Но где же он? – Вольт? Она выбралась из постели. – Вольт? Она обыскала всю квартиру, но не могла его найти. Дождь стучал в окна – это не изменилось. Ее новая пачка антидепрессантов лежала на кухонном столе. Электропиано молчаливо стояло у стены. – Вольтик? Вот ее юкка и три крохотных кактуса на книжных полках, в точности та же мешанина из философских трактатов, романов и нечитаных руководств по йоге, биографий рок-звезд и научно-популярных книг. Старый выпуск National Geographic с акулой на обложке и журнал Elle, вышедший пять месяцев назад – она купила его в основном из-за интервью с Райаном Бейли. Ничего нового за долгое время. Стояла миска, полная кошачьего корма. Она обшарила везде, зовя его по имени. Но увидела, только вернувшись в спальню и проверив под кроватью. – Вольт! Кот не шелохнулся. Руками не получалось дотянуться, так что она подвинула кровать. – Вольтик. Ну же, Вольтик, – шептала она. Но в мгновение, когда она прикоснулась к его холодному телу, она уже все понимала и ее переполняли грусть и смятение. Она тут же обнаружила себя в Полночной библиотеке перед миссис Элм, которая на этот раз сидела в удобном кресле, глубоко погруженная в одну из книг. – Я не понимаю, – сказала ей Нора. Миссис Элм удерживала взгляд на странице, которую читала. – Впереди еще много непонятного. – Я попросила жизнь, в которой Вольтер еще жив. – Вообще-то нет. – Что? Она отложила книгу. – Ты просила жизнь, в которой ты держала его взаперти. Это совсем другое. – Разве? – Да. Совершенно. Видишь ли, если бы ты попросила жизнь, в которой он еще жив, мне пришлось бы тебе отказать. – Но почему? – Потому что ее не существует. – Я думала, существует любая жизнь. – Любая возможная. Видишь ли, оказывается, у Вольтера серьезный случай, – она внимательно прочла в книге, – рестриктивной кардиомиопатии, очень тяжелый недуг, он с ним родился, и это должно было вызвать остановку сердца в молодости[29]. – Но его сбила машина. – Есть разница, Нора, в том, чтобы умереть на дороге или быть сбитым машиной. В твоей осевой жизни Вольтер прожил дольше, чем в любой другой, за исключением этой, в которой он скончался три часа назад. И хотя у него было трудное детство, год, прожитый с тобой, был его лучшим. У Вольтера были жизни гораздо хуже, поверь мне. – Несколько минут назад вы даже имени его не знали. С чего вы взяли, что у него была рестриктивная кардио – как ее там?