– Извини, Нора. Но это твоя мечта. Не моя. Вспоминать это было еще больнее, зная, как упорно – до свадьбы – она пыталась воплотить его мечту о пабе в деревенском Оксфордшире и сделать ее своей. Дэн всегда говорил, что заботится о Норе: у нее начались панические атаки, когда она стала петь в группе, особенно когда нужно было выступать на сцене. Но забота была как минимум отчасти манипулятивной, поняла она сейчас. – Мне показалось, – проговорил он теперь, – что ты начинаешь снова мне доверять. – Доверять тебе? Дэн, с чего мне тебе не доверять? – Сама знаешь. – Конечно, знаю, – соврала она. – Я лишь хочу услышать это от тебя. – Ну, из-за тех делишек с Эрин. Она уставилась на него, словно на пятно Роршаха, в котором не могла разглядеть отчетливый образ. – Эрин? С которой я говорила сегодня? – Меня всю жизнь будут жрать за один глупый пьяный случай? Ветер на улице усиливался, завывая в деревьях, словно пытался заговорить. Это была жизнь, по которой она так страдала. Это была та жизнь, которую она не осмелилась прожить, за что все время себя винила. Это было время, подумала она, о несуществовании в котором она сожалела. – Одна глупая ошибка? – отозвалась она. – Ладно, две. Все усложнялось. – Две? – Я был в тяжелом состоянии. Под давлением. Из-за паба. И очень пьян. – Ты занимался сексом с другой и даже не пытаешься хоть как-то… искупить вину. – Серьезно, зачем это все вытаскивать? Мы уже все обсудили. Помнишь, что сказал психотерапевт. О том, что нужно сосредоточиться на том, куда мы хотим прийти, а не где мы были. – Ты когда-нибудь думал, что, может, мы просто не подходим друг другу? – Что? – Я люблю тебя, Дэн. И ты можешь быть очень добрым человеком. И ты был очень заботлив к моей маме. И у нас были, в смысле, бывают, увлекательные беседы. Но тебе никогда не казалось, что мы упустили что-то? Что мы изменились? Она села на край постели. Как можно дальше от него. – Ты когда-нибудь чувствовал, что тебе повезло со мной? Ты понимаешь, как близка я была к тому, чтобы оставить тебя за два дня до свадьбы? Ты хоть представляешь, как бы у тебя все пошло наперекосяк, если бы я не появилась на свадьбе? – Ух ты. Серьезно? А у тебя весьма высокая самооценка, Нора. – Разве это плохо? Разве так не должно быть у всех? Почему самооценка – это плохо? К тому же это правда. Есть и другая вселенная, в которой ты шлешь мне сообщения в WhatsApp о том, как хреново тебе без меня. Как ты заливаешь горе алкоголем, хотя, похоже, ты пьешь и со мной тоже. Ты пишешь мне, что скучаешь по моему голосу. Он издал презрительный звук – то ли смешок, то ли кряхтенье. – Ну прямо сейчас я определенно не скучаю по твоему голосу. Она не смогла продолжать раздеваться. Она поняла, что ей трудно, может, даже невозможно, снять еще что-то из одежды перед ним. – И прекрати попрекать меня выпивкой. – Если ты используешь ее как предлог, чтобы с кем-то трахаться, я могу тебя ею попрекать. – Я сельский житель, – фыркнул Дэн. – Так поступают все сельские жители. Я весел и жизнерадостен и готов пробовать множество разных напитков, которые мы продаем. Боже. С каких пор он так разговаривает? Он всегда разговаривал так? – Черт возьми, Дэн. Его это даже не смутило. Он ни капли не благодарен за вселенную, в которой живет. А она так винила себя в том, что эта вселенная не материализовалась. Он дотянулся до телефона, все еще с ноутбуком на одеяле. Нора смотрела, как он просматривает сообщения. – Вот так ты себе это воображал? Исполнение мечты? – Нора, давай не будем о грустном. Просто залезай в эту чертову постель. – Ты счастлив, Дэн? – Никто не счастлив, Нора. – Некоторые счастливы. Ты раньше был счастливым. Ты загорался, когда мы говорили об этом. Помнишь, о пабе. Когда у тебя его еще не было. Это была жизнь, о которой ты мечтал. Ты хотел меня, и ты хотел это, и все же ты оказался неверным, и пьешь как сапожник, и, думаю, ты ценишь меня, только когда меня нет рядом, а это не лучшее качество в человеке. Как насчет моей мечты? Он почти не слушал. Или пытался показать, что не слушает. – Большие пожары в Калифорнии, – сказал он почти про себя. – Что ж, по крайней мере, мы не там. Он отложил телефон. Закрыл ноутбук. – Ты ложишься в постель или как? Она уменьшилась ради него, но ему все равно не хватало места. Уже нет. – Икосагон, – сообщила она ему. – Что? – Вопрос. Ты задавал. Двадцатисторонний многоугольник. Что ж, двадцатисторонний многоугольник называется «икосагон». Я знала ответ, но не сказала, не хотела, чтобы ты надо мной смеялся. А теперь мне все равно, потому что не думаю, что мои знания должны тебе досаждать. И к тому же я собираюсь в ванную. И она оставила Дэна с открытым ртом, мягко выйдя по широким доскам пола из комнаты. Вошла в ванную. Включила свет. Ее руки, ноги, туловище била дрожь. Она исчезала из этой жизни и была уверена в этом. Ей недолго оставалось. Разочарование было полным. Это была внушительная ванная комната. В ней висело зеркало. Нора ахнула, увидев свое отражение. Она выглядела здоровее, но старше. Ее прическа делала ее незнакомкой. Это не та жизнь, какой я ее себе представляла. И Нора пожелала себе в зеркале: «Удачи». А мгновение спустя она вернулась в Полночную библиотеку, и миссис Элм смотрела на нее с небольшого расстояния с любопытствующей улыбкой. – Ну, как все прошло? Предпоследний пост, который Нора опубликовала до того, как оказалась между жизнью и смертью Вы когда-нибудь задавались вопросом: «Как я здесь очутилась?» Словно вы в лабиринте и совершенно запутались, и все по вашей же вине, ведь это именно вы всякий раз сворачивали не туда? И вы знаете, что существует множество маршрутов, которые помогли бы вам выбраться, ведь вы слышите всех этих людей снаружи, которые уже вышли, и они смеются и улыбаются. А порой вы даже видите их сквозь изгородь. Мимолетные фигуры через листву. И они кажутся такими чертовски счастливыми, что вышли оттуда, и вы не злитесь на них, но злитесь на себя – за то, что не справились. Бывает у вас? Или этот лабиринт только для меня? PS. Мой кот умер. Шахматная доска Полки в Полночной библиотеке снова стояли смирно, словно никогда не приходили в движение. Нора почувствовала, что они теперь в другой части библиотеки – но не в другой комнате, ведь это, похоже, был единственный, бесконечно просторный зал. Трудно сказать, действительно ли она очутилась в другой части библиотеки, ведь книги по-прежнему были зелеными, хоть ей и показалось, что она теперь стоит ближе к коридору, чем прежде. И отсюда она могла разглядеть сквозь стеллаж нечто новое – рабочий стол и компьютер: похоже на обычный импровизированный офис открытой планировки, расположенный в коридоре между полок.