— Поговорить о вашем шефе и его фирме. — Вы из налоговой полиции? — Нет, — Алина сморщилась в пренебрежительной гримасе, — мы не из налоговой, но тоже, поверьте, серьезные люди. — Вы хорошо, Полина, начали. Надеюсь, и впредь будете с нами откровенны, — подыграла я Алине, — и у нас не возникнет необходимости вызывать вас к себе. — Я все скажу, — поторопилась заверить нас Полина. — Вот и ладненько, — похвалила ее Алина. — Скажите, Георгий Матвеевич сам вам рассказал о специфике работы вашей фирмы? — Нет, что вы! Я до всего дошла своим умом. В первый день моей работы шеф выложил передо мной вот эти каталоги, — она взглядом показала на стеллаж, на полках которого стояли толстенные папки с названиями животных. — Допустим, — она сняла одну из папок. — Собаки. Человека интересует карманная собачка чихуахуа. Открываем. Смотрите, какие милашки. А вот адреса заводчиков и цена в евро. Устраивает? Если да, мы берем с клиента предоплату и обещаем привезти щенка через две недели. Дальше мы берем другую папочку, — Полина вытащила из ящика стола папку попроще и стала ее листать. — Так, так. Эту породу разводит Маргарита Львовна Щекина, телефон, адрес. Звоним Маргарите Львовне и договариваемся о щенке. — А если щенка в наличии нет? Не родился еще. — Звоним Анатолию Кузьмичу или Серафиме Ивановне. У кого-то да есть такой щенок. — А если действительно редкая порода? И у нас таких пока не разводят? Что тогда? — Я вас умоляю! Это у нас нет? Это у них нет! Вы посмотрите, кто заказывает редких животных? Коллекционеры? Или знатоки животного мира? Ничего подобного! В большинстве случаев наши клиенты выпендрежники-толстосумы, у которых один принцип: «Чтобы у меня было дороже, чем у соседа!» Да ради бога, мы пойдем вам навстречу. Заплатите больше, чем заплатил ваш сосед. А у профессора-биолога просто денег не хватит заказать у нас какую-нибудь живность. Наш клуб рассчитан только на публику с высоким достатком. — Но ведь так и проколоться недолго? Ваши клиенты захотят, чтобы их питомцы поучаствовали в выставках! Что тогда? — Ну и что? Во-первых, судьи кто? Во-вторых, мы не рекомендуем своим клиентам выставлять животных на всеобщее обозрение. Мотивировка? Животное редкое, психика тонкая. Мы также предлагаем услуги своего ветеринара, специалиста экстра-класса. — Тоже липового? — Ну почему? Ветеринар у нас очень хороший. И животные тоже, но… не элита. Извините. — А как же тараканы, вараны, питоны? — Тараканы, вараны, питоны тоже местные. Представьте себе, что есть любители, которые их выращивают. — Понятно, это вам рассказал Георгий Матвеевич. А до чего вы дошли своим умом? — Нет-нет, как раз до этого я дошла своим умом. В мои обязанности входило только принимать клиентов и оформлять заказы. Заказ я передавала Георгию Матвеевичу. Дальше он сам. Вот эту папочку, — Полина потрясла второй папкой, — я нашла у него в столе, когда его в психушку забрали. — Вот с этого момента поподробнее, — попросила Алина. — Что поподробнее? Как я в стол лезла? А что мне прикажите делать, когда пришел бритоголовый тип, весь в цепях, с пальцами врастопырку, и потребовал хохлатую собачку, которую мы должны были привезти из Пекина? Я у него заказ не принимала, об этой собачке ничего не знала, и вообще до меня была другая секретарша. Я пошла в кабинет, открыла стол, чтобы найти хоть какие-то документы, ну и наткнулась на эту папку. А потом уже обо всем догадалась. Так что я ни в чем не виновата. Даже на суде могу дать свидетельские показания. — До суда еще далеко. Расскажите, почему ваш шеф попал в психушку? — Ой, ну я не знаю, почему у него мозги поплыли. Он с первого дня нервным мне показался, что-то там у него не ладилось. — Что не ладилось? — настороженно спросила я. — Откуда мне знать? Он своими проблемами со мной не делился. Да и сколько я в этой фирме проработала? Без году неделя. Знаю только, что моя предшественница погибла. Ее нашли в канализационном колодце с изуродованным лицом. Что она ночью в парке делала одна? Не представляю. Говорят, парень у нее был. Но у него алиби. Он в то время, когда она погибла, у нее дома сидел. Может, эта девчонка с двумя гуляла? Вот этот второй и сбросил ее в люк? А вообще об этом парке много страшилок рассказывают: то девицу изнасилуют, то мужика прирежут, а прошлым летом на дереве африканца повешенного нашли. Жуть! А еще говорят, что ночью там маньяк бродит. — Давайте вернемся к вашему шефу. Его из дома забрали в больницу? — Да где там! Прямо отсюда, на глазах у клиентов. Вот как все было. У меня были клиенты. Я листала с ними альбом. Зазвонил телефон, я сняла трубку. Попросили Георгия Матвеевича. Я поинтересовалась, кто его спрашивает, чтобы доложить, как положено. «Инна», — представилась девушка. — Кто? — в один голос спросили я и Алина. — Инна, — повторила Полина. — То ли Канарейкина, то ли… — Кукушкина. — Точно! Кукушкина. Я так и доложила. — Через полчаса Георгий Матвеевич пошел обедать. Не было его где-то около часа. Вернулся до синевы бледный. И началось. Раскрыл все окна, пытался выломать решетку, разбил графин с водой, меня почему-то Инной называл, бегал за мной и грозился кол в меня вбить. Слава богу, клиент, с которым я в эту минуту работала, догадался психиатрическую бригаду вызвать, а Георгия Матвеевича загнать в кабинет и запереть снаружи. А потом приехала «Скорая» и шефа забрала с собой. — В какой больнице сейчас находится Георгий Матвеевич? — Так она у нас одна. Дурдомом называется. — Напомните, пожалуйста, фамилию вашего шефа. — Кокошин Георгий Матвеевич, — старательно выговорила Полина. — А вы к нему хотите съездить? Если там будете, передавайте привет. Я на него не сержусь. Глава 19 — Что скажешь? — поинтересовалась я у Алины, когда мы вышли из здания. — Мысль у меня одна в голове промелькнула, — задумчиво произнесла Алина. — А что, если это Кокошин убил Инну? Все банально просто. Допустим, ему нравилась секретарша. Кстати, надо будет узнать, женат ли Кокошин? Итак, он предложил Инне стать его любовницей, возможно даже, пользуясь своим служебным положением, он ее склонял к сожительству, но она ему категорически отказывала, поскольку любила своего жениха. Тогда он ее силой или хитростью заманил в парк и там убил. Очень может быть, все вышло случайно. — Ну и от чего он сошел с ума? Раскаялся, совесть замучила? — Ты все прослушала. К нему позвонила девушка и представилась Инной. Кто это мог быть? Только Катя. Девушка, которая знала о домогательствах Кокошина, решила отомстить за свою сестру. Пользуясь сходством, все-таки родные сестры, Катя показалась на глаза Георгию Матвеевичу. Вот у него крыша и поехала. — А при чем здесь кот? — спросила я. — Какой кот? — Степа говорила, что у Ципкиных пропал кот. Катя пряталась в твоем гараже с котом. Возможно, что Филимон и есть кот Ципкиных. К этому всему добавь то, что фирма Кокошина занималась тем, что покупала для своих клиентов животных якобы за рубежом, в том числе и котов. — Нет, нет, нет. Всему сразу я не могу найти объяснения. Давай сначала до конца выясним, от чего у Георгия Матвеевича крыша поехала. Едем в сумасшедший дом! — А кот? — напомнила я о Филимоне. — Посидит пока в твоей квартире. На обратном пути к нему заедем. Городская психиатрическая больница, или, как ее называют в народе, «дурдом», находилась практически за чертой города. Место для больницы, надо заметить, выбрали просто замечательное: от города недалеко и в то же время на природе. Рядом пруд, лесок, никакого жилища. Тихо, спокойно. Городской шум не раздражает. Любопытный народ в окна не заглядывает. А если псих сбежит, то в толпе людской не затеряется. В лучшем случае он в лесочке погуляет или у пруда на травке полежит. А в худшем случае его все равно поймают, потому что до трассы, ведущей в город, километров пятнадцать, не меньше. Свернув на указатель «Психиатрическая больница», мы полчаса тряслись по выбоинам и ухабам. Алина переживала, что ее машина при такой езде растеряет все свои железные внутренности. Наконец кочки кончились, и «Опель» уперся в высокие ворота. На первый взгляд больница напоминала тюрьму: кирпичное четырехэтажное здание, все окна зарешечены. И охранялась она приблизительно так же: рядом с воротами была пристроена будка с надписью «Санпропускник». Заметив нашу машину, санитар вышел из будки и направился к нам. — Просто так нас не пропустят, — тихо сказала я, вжавшись в сиденье. Охранник сам напоминал психа: огромный детина с лицом, не выражающим ни тени мысли. Он просто шел и тупо смотрел на нас, держа в руках резиновую дубинку. — Пропустят, — хмыкнула Алина. — Есть у меня одна идея. У тебя деньги есть? — Есть. Только зачем они тебе? Хочешь подкупить охранника? — Не совсем, — буркнула Алина и выпорхнула из машины. — Добрый день. В этой больнице лежит мой родственник. Могу я поговорить с главврачом? Я хочу оказать спонсорскую помощь вашему лечебному заведению. — Вы хотите поговорить со Светланой Михайловной? — переспросил охранник. — Да, со Светланой Михайловной, — Алина часто закивала головой. — Сейчас спрошу, — охранник повернулся к нам спиной и неторопливой походкой пошел в будку. Он снял трубку, ткнул пальцем в кнопку, что-то спросил, потом высунулся в окошечко: — Проходите, только машину оставьте здесь. У нас не положено заезжать на территорию на личном автотранспорте. — Как скажите, — согласилась Алина. — Куда идти? — По дорожке прямо, зайдете в корпус, кабинет главврача на первом этаже, первая дверь слева. Светлана Михайловна на месте. — Спасибо, — Алина обворожительно улыбнулась и, взяв меня под руку, вошла в ворота. Нашим глазам предстала ужасающая картина. Нечто-то подобное я видела в фильме ужасов. Переступив границу мира нормальных людей, мы попали в мир сумасшедших. Нас тут же заметили и окружили люди в синих байковых халатах. Это были пациенты психиатрической больницы. У всех у них были жуткие лица, безумные глаза и перекошенные рты, из которых лилась слюна. Люди мычали и тянули к нам руки, желая нас коснуться. От страха я прижалась к Алине. А вдруг они на нас набросятся и укусят? От психов можно ожидать всего. Я так испугалась, что у меня подкосились колени. Если бы не Алина, на которой я, в прямом смысле этого слова висела, я бы, наверное, упала. — Пустите, — визжала старушка, протискиваясь сквозь строй собратьев и сестер по болезни. Она подскочила к нам и стала, словно шаман, вокруг нас прыгать и щелкать пальцами, приговаривая: — Вошки, вошки, вошки. Сандезинфекция, сандезинфекция.