— Ну и… — поторопила ее Степа, — адвокат разговаривал с Вадимом? Как он там? Алина пожала плечами: — Вроде ничего. — Что значит «ничего»? Камера хорошая? Сокамерники — приличные люди? Как может быть в тюрьме хорошо? — удивилась я равнодушию Алины. Впрочем, возможно, она была такая от усталости или на нервной почве. — Вы ведь знаете Вадима? Его быт никогда не напрягал. Спроси его, на каком он пастельном белье спит, — не скажет. То же касается и еды. Ему абсолютно все равно, что есть, он всеяден. — Допустим, но ему не все равно, кто спит рядом с ним, — внесла поправку Степа, — жена или преступник, у которого руки по локоть в крови. — Я тоже так думала, — кивнула Алина, — но адвокат сказал, что у Вадима нет претензий к сокамерникам. Его вполне устраивает общество, в которое его подсадили, лишь бы они ему не мешали думать. — Что делать? — в один голос переспросили мы со Степой. — Думать, — по слогам повторила Алина. — Неделю назад Вадим приступил к новой научной работе, в которой предполагается куча опытов. Он мне говорил, как называется тема, но я забыла. Так вот, прежде чем начать серию опытов, сначала надо хорошо все обдумать, выработать стратегию, составить план. Вот этим сейчас и занимается Вадим, мысленно, разумеется. В такие минуты ему все равно, кто рядом с ним, он глубоко внутри себя и не замечает, что творится вокруг. — Позволь, но накануне совершенно убийство. В вашем гараже нашли мертвого парня, и Вадим — подозреваемый номер один! — Да, но Вадим — наивная душа — поволновался немного, а потом пришел к выводу, что полиция на то и создана, чтобы во всем разобраться. А пока люди в форме будут разбираться и искать истинного убийцу, он займется своей научной работой. Бумагу и карандаш ему уже дали. — А кто сидит в камере? — Самый безобидный из сокамерников — садовод-любитель, зарубивший топором дачного воришку, — хмыкнула Алина. — А так разный сброд: два грабителя, один маньяк, похоже, что серийный, и так, по мелочам. Один товарищ сидит за то, что прирезал своего собутыльника, когда тот налил себе в стакан больше водки. — Н-да, бедный Вадим, — протянула я. — Бедный… Это я бедная, а он, между прочим, в камере на особом положении. Его под свою опеку взял один бывалый вор, который верховодил сейчас в камере. — Это ж за какие заслуги? — А он ему нарыв вскрыл подручными средствами. В один миг мужику полегчало. Теперь к Вадиму в камере обращаются не иначе как «профессор». Ему для работы даже часть стола выделили. — И все равно у меня не поворачивается язык сказать, что твоему мужу повезло. — Нет, вы все-таки скажите, зачем с сумками пришли? — Алина затормозила взгляд на сетке с котом. — И Филимона приперли? — Она сделала вид, что забыла, как вчера просила меня оставить кота до вечера. — Олег вас выгнал? Из-за кота? А на первый взгляд котик смирный. Поцарапал кого-то? Диван разодрал? — Никто нас не выгонял, — прервала я нескончаемый поток Алининых предположений. — И Олег нас не выгонял. Мы сами ушли, потому что час назад в нашей квартире начался ремонт. Алина, можно мы со Степой немного у тебя поживем? — Да живите, сколько хотите. Мне не так одиноко будет. Саньку я час назад посадила в электричку, на всякий случай к двоюродной сестре в деревню отправила. Мало ли, вдруг кто-то ему проболтается, что Вадим в тюрьме сидит. Я же не могу допустить, чтобы ребенок в отце разочаровался? Потому и отправила подальше, в деревню. Теперь у меня, девочки, руки развязаны. — Можешь рассчитывать на нас, — трогательно пообещала Степа. — Тогда наметим план действий, — предложила я. — Нам надо найти Катю Кукушкину. Она должна знать парня, она могла видеть убийцу, она сама могла убить, — выпалила Алина. — После разговора с адвокатом я на всякий случай съездила в гараж. Сторож клянется и божится, что моей жилички в гараже не было. Весь вчерашний день он держал ворота закрытыми. Не приходила она. — Как же мы ее найдем? — Надо съездить к отцу Кати и к ее тетке. Чем черт не шутит, возможно, она прячется у родственников. — Алина вытащила из сумки бумажку с номерами телефонов, которые нам вчера продиктовала соседка Кукушкиных. — С кого начнем? — Чей номер первым записан? Тому и звони. — Тогда отцу, — Алина подвинул к себе телефон. Практически сразу трубку сняли, и Алина заговорила писклявым голосом. — Алё, Катя? Привет! Я обрадовалась. Неужели мы с ходу попали в «яблочко»? Но эмоции мои оказались преждевременными. — Не Катя? А кто? Зинаида Николаевна? А… А где Катя? Она мне дала этот номер телефона, — соврала Алина. — Когда? Да я уже и не помню, давно. А вы не знаете, когда она будет? Алина, прижав трубку плечом к уху, внимательно слушала. Когда ее собеседница закончила говорить, Алина вежливо простилась и положила трубку. Степа с нетерпением выдохнула: — Ну что? С кем ты разговаривала? — С женой Катиного отца, Зинаидой Николаевной. Катю она не видела больше года. У нее с самого начала не сложились отношения с детьми мужа. Девочки не приняли ее. Да и с отцом у них были натянутые отношения. Поэтому переехать к нему жить Катя никак не могла. — Я предполагала такой вариант, — задумчиво произнесла Степа. — Дети, как правило, становятся на сторону матери, а бывает и такое, что отца не прощают до конца жизни. Но ничего, у нас в запасе остается еще тетка по линии материи — Нина. Возможно, она знает, где может находиться Катя. — А что, если мы ее ищем, — вдруг пришло мне в голову, — а она вернулась к своим хозяевам? — Мы не знаем, у кого она работала, — напомнила Алина. — Верно, соседка не располагала информацией о Катиной работе, но тетка вполне может знать. — Получается, без вариантов, надо звонить Нине, — Алина поставила указательный палец под первую цифру номера телефона Катиной тети и уже намеривалась схватить трубку, как я ее остановила. — Погоди, а может, сначала позвоним к Воронкову? Вдруг он уже нашел Катю? — Он ее и не искал, — с излишней самоуверенностью ответила Алина. — Никто не подавал на нее в розыск. — Ну и что? Возможно, ему самому хотелось задать ей несколько вопросов, связанных со смертью ее сестры. Давай сначала поговорим с Воронковым. Нам ведь есть о чем ему рассказать? — Как хотите, — Алина отодвинула бумажку с номером Нины и набрала номер Воронкова. Услышав два долгих сигнала, она положила трубку. Потом попробовала связаться с ним по мобильному телефону. Мобильный не отвечал. — Что я вам говорила? На рабочем месте его нет, и мобильник молчит. Так я звоню к Нине? — Лучше к ней съездить домой, — посоветовала Степа. — Это ведь не проблема узнать по номеру телефона адрес? — Смотря для кого, — пробурчала Алина и вставила в компьютер флэшку. — Здесь у меня все абоненты, всех АТС города. Итак, номер… Гаврикова Нина Григорьевна. Имя совпадает, уже хорошо. Пишите адрес. Улица генерала Антонова, дом шесть, квартира тридцать шесть. Едем? — Едем. С котом? — спросила я. — Ой, как некстати этот котик, — пробурчала Алина. — Нет, конечно, надо его домой завезти. А там Ромка. Поладят ли? — Давай их по разным комнатам запрем? — предложила Степа. — Нет, у Ромочки клаустрофобия. — Ну, Филимона тогда запри. — Тоже не пойдет. Получается тогда, что я Ромке территорию урежу. Не дело. А пусть они гуляют сами по себе, — махнула она рукой. Глава 9 Ехали мы, надеясь исключительно на удачу. На часах была половина второго — середина рабочего дня. Как правило, люди не пенсионного возраста в это время находятся на службе. Нина, конечно, могла не работать вообще или работать посменно. Вот на такой вариант мы и рассчитывали. Дверь открыла женщина неопределенного возраста. Ей могло быть и пятьдесят лет, а могло и тридцать. Из-за большой отечности кожа на лице была натянута как на барабане. Она нервно пригладила растрепанные волосы и запахнула поглубже ситцевый, не первой свежести халатик. — Вы кто? — бесцеремонно спросила дама, от которой нещадно разило перегаром. — Мы? А вы Нина Гаврикова? — Алина пригвоздила хозяйку тяжелым взглядом. — Ну я, — не стала отпираться Нина, Алинина манера разговора ее обескуражила. — Нам надо с вами поговорить, пройти можно? — Алина сделала шаг вперед. — Вообще-то я болею. — Она попыталась прикрыть дверь и избавиться от непрошеных гостей, но Алина уже стояла в проеме. — Я вижу, вы действительно больны, — с напускным сочувствием сказала моя подруга, — а лекарства такие дорогие. Мы бы могли вам помочь материально. Разумеется, если вы будете с нами откровенны. «Дама не знает меры, перебрала вчера, вот ей и плохо, — догадалась я. — Сейчас ей Алина даст денег на опохмел, и у пьянчужки развяжется язык. Если, конечно, она не пропила свою память окончательно». — Проходите, — согласившись, мотнула головой Нина. — Пошли на кухню, — и нетвердой походкой пошла по коридору. Я мысленно представила, куда сейчас попаду — горы немытой посуды, батарея пустых бутылок, тараканы, мирно доедающие объедки. На удивление кухня оказалась чистой, пусть не только что вымытой, но без всего того безобразия, которое ожидала я увидеть. Одна пустая бутылка из-под водки все же стояла рядом с мусорным ведром, но, повторюсь, всего одна, и никакой грязной посуды в раковине. — Садитесь, вижу вы люди серьезные. Чаю выпьете? Кофе не предлагаю: не люблю. — Выпьем, — кивнула Алина и села на предложенную хозяйкой табуретку. Нина зажгла под чайником газ, выставила на стол чашки с блюдцами, села напротив Алины и уставилась на нее больным взглядом. — Выпить хотите? — спросила ее Алина.