— Мы с ним никогда не были друзьями. Но вы правы, что относитесь к нему с уважением: он клевый чувак. Во всяком случае, прекрасный профессионал. — Именно это от него и требуется! Он одинаково ровно относится ко всем, и он очень хорошо меня встретил, когда я прибыла к нему в казарму. — Я был груб с вами во время допроса, — произнес Венсан. — Я… — Вы уже извинились, — прервала она его. — Не стоит и дальше говорить об этом. Они надолго замолчали. — Вы возьмете меня с собой еще раз? — внезапно спросила она. Венсан встрепенулся: — Куда это? — В горы… — Конечно, если вы хотите. — Но я вам заплачу! — уточнила она. — О чем вы, Серван. Я стольким вам обязан… — Вы мне ничем не обязаны… Совершенно ничем. — Вы любите горы? — Очень… Особенно когда о них рассказываете вы… Они предстают совершенно другими! Растроганный подобным комплиментом, самым прекрасным, который только можно было ему сделать, он снова чуть не разрыдался, чего с ним не случалось вот уже много лет. Пять лет, это точно. Похоже, он действительно потрясен. * * * Серван прибыла в казарму только в 22 часа 30 минут. Поставив джип в гараж, она направилась к общежитию. И столкнулась нос к носу с Вертоли, который, похоже, ждал ее. — Добрый вечер, аджюдан… — Ко мне в кабинет, немедленно! Обеспокоенная его приказным тоном, она поспешила следом за шефом. Закрыв за ней дверь своего кабинета, он удобно устроился в импозантном кожаном кресле. Серван осталась стоять, держа руки за спиной. — Нам надо немного поговорить, бригадир, нам с вами! — разгневанным тоном заявил Вертоли. Его пальцы бегали по крышке письменного стола, словно по клавишам рояля, — признак, что в любую минуту он готов взорваться. — Слушаю вас, старший аджюдан. — Где вы были? — Простите? — Я вас спрашиваю, что вы делали в промежуток времени, прошедший с того момента, когда вы отправились отвозить Лапаза, и до теперешнего часа… — Он посмотрел на часы. — То есть между 19 часами и 22 часами 30 минутами. Не три же часа вы затратили на дорогу в Аллос! — Я была с Венсаном. — И чем вы с ним занимались? — Ну… Я… немного посидела у него, составила ему компанию… — Составили ему компанию? — усмехнулся шеф. — Какого рода компанию? Серван с удивлением взирала на старшего по званию, а потом с едва сдерживаемым гневом произнесла: — Я вам не позволю, старший аджюдан! — Отвечайте на мои вопросы! — Ничего не произошло! Мы разговаривали, вместе перекусили, и все. Ничего больше. Уверяю вас. — Я очень хочу вам верить, Брайтенбах… Но напоминаю, что, когда я попросил вас отвезти Лапаза домой, вы находились на службе. И в вашу задачу не входило ужинать с ним! Или я ошибаюсь? — Нет, — согласилась она. — Но ему нужен был кто-то, чтобы выговориться… Вертоли расхохотался, Серван опустила глаза. — Ему надо было выговориться? Брайтенбах, вы забыли, что работаете в жандармерии, а не в бюро социальной помощи или службе «SOS ищу друга»? — Но… — Замолчите! Будете говорить, когда я вам разрешу! Он, похоже, немного успокоился и наконец предложил ей сесть. — Я беспокоился за вас, — внезапно произнес он доверительно. — Спрашивал себя, куда вы могли деться… — Мне очень жаль, но я об этом не подумала… — День был долгим, — подвел итог Вертоли. — Теперь можете идти к себе. — Спасибо, старший аджюдан, — проговорила она. И направилась к двери. Но прежде чем переступить порог, она обернулась: — Могу я вам задать вопрос, шеф? — Задавайте… — Сегодня, во время допроса… Зачем вы его так унижали? Вертоли поморщился, однако сохранил спокойствие: — Я вас неприятно удивил? — Немного… — Вы же знаете, здесь, в маленьком городке, я поставлен во главе отделения жандармерии. И даже когда ко мне доставляют людей, которых я хорошо знаю, с кем я работаю, а это именно случай Венсана, я не могу позволить себе менять линию поведения. Он обязан был изложить мне свою версию ссоры в баре, так что я обошелся с ним так, как обошелся бы с любым другим допрашиваемым. Наши дружеские отношения и наши симпатии не должны вторгаться в работу, Серван. Я вел его допрос так, как допрашивал бы кого угодно. А если Лапаз не выдержал, то я за это не в ответе. И я не оценил поддержку, которую вы ему оказали. Извольте провести границу между вашей работой и вашей частной жизнью. Понятно, Серван? — Да… Все поняла. Доброй ночи, шеф. — Доброй ночи, Серван. Глава 8 Сняв форму, Серван словно освободилась от сдавливавшего ее ошейника. День, проведенный в дежурке жандармерии, прошел на удивление скучно: она ощущала себя манекеном, посаженным перед окошечком для украшения помещения. Где обещанные приключения? Никакого выброса адреналина, скорее уж капли валиума в стаканчик… Проверив автоответчик, она не нашла ни одного сообщения. Прошла в ванную и полчаса стояла под душем, прежде чем упасть на кровать. Прикрыв веки, с сигаретой в руке, она задремала, убаюканная песней Ланса, горной речки, протекавшей неподалеку от жандармерии; напоенная таянием снегов, она спешила слиться с Вердоном в бурном объятии. Нарастающая тоска, рутина чувств.