— Нет. Ни ее, ни его. — А что стало с чашкой кофе? — спросил Барнаби, направляясь обратно на кухоньку. Сержант Трой поднял брови, комически удивляясь пустому вопросу. Вздумай он спросить нечто подобное, нарвался бы на чертову лекцию о необходимости беречь чужое время. — А знаете, это самое странное, — отозвалась мисс Ло. — Когда я вернулась к столику, там сидела старая женщина и допивала его кофе. Я еще подумала: «Ну и нахалка!» — Как она выглядела? — Барнаби даже подался в ее сторону, весь напряженное внимание. — Неопрятная. Грязная. Бездомная нищенка. Из тех, что ходят по улицам с бумажными пакетами. — Раньше вы ее видели? — Нет. Насчет таких, как она, здесь строго. Полиция аэропорта старается их выдворять. — Я имел в виду другое. Видели ли вы ее в ресторане раньше, в тот же вечер? — Не могу сказать. Она появилась вдруг, как бы ниоткуда. Честно говоря, я гадала, не болталась ли она вокруг «Гарфанкелса». Или, может, по соседству, возле паба. Приглядывалась к недопитым кружкам. Здесь же всё как на ладони, сами видите. Она вполне могла высмотреть нетронутый кофе и шмыгнула сюда. — Вы с ней не говорили? — Я собиралась, но едва она засекла, что я к ней направляюсь, подхватила свою безобразную сетку-авоську и быстро смылась. — Послушайте, мисс Ло. Это может оказаться чрезвычайно важным. Вы не заметили, был ли при себе у мужчины, который брал кофе, какой-либо сверток или сумка? — Когда расплачивался, точно не было. Он держал поднос обеими руками. — Но мог же он оставить что-то на полу или на стуле у столика, за который собирался сесть? — Мог, но я этого не заметила. Извините. — Значит, сетку вы видели у женщины, когда она уходила? — Да. — Вы не заметили, что там было, в этой ее сетке? — поинтересовался Барнаби без особой надежды. Весь эпизод произошел, видимо, очень быстро. — Постойте-ка… По-моему, газеты какие-то. Или газетные свертки. — Свертки маленькие? — Не скажу, простите. — И девушка беспомощно развела руками. — И затем вы унесли чашку. — Ну да. — Вы уверены насчет дня недели? — Абсолютно. Подруга из «Эйр Индонезия» уже сто лет пыталась мне выправить дешевый билет до Гонконга, и наконец-то удалось. Так что это, без сомнения, был понедельник. — Можете назвать точное время, когда все случилось? — спросил старший инспектор. — Точное — вряд ли. Я пришла в восемь вечера, после этого прошло не меньше часа. Или чуть больше. Бренда позвонила родителям в девять. Барнаби попытался состыковать сей факт с только что полученной информацией в надежде выстроить из фрагментов определенный рисунок. Это оказалось довольно трудно. Если Бренда следила за Холлингсвортом, она вряд ли рискнула бы прерваться на телефонный звонок. Значит, звонила она позднее, уже после того, как, вконец расстроенная, закончила осматривать зал со ступенек, ведущих наверх, к кафе. Выследила ли она Алана в людском водовороте? Вряд ли. Но тогда кто тот друг, о котором она сказала родителям? — Кроме вас, мисс Ло, присутствовали в кафе другие работники? — Да, но все они были заняты внутри. Столики обслуживала я одна. — Ну хорошо. Я попрошу вас зайти в полицию Хитроу и подписать показания. Вас, кроме того, возможно, попросят составить фоторобот нищенки, которую вы видели. — Но я и видела-то ее мельком, всего несколько секунд. — Это неважно. Сделайте, что можете. Девушка прихватила с собой белый кружевной жакет, и они вместе спустились по тем самым ступеням, по которым сошел Алан, а вслед за ним — растерянная Бренда. Барнаби так и не узнал ничего про парнишку в мокрой от пота футболке. Парнишку, который терзал игровой автомат, просил у Бренды мелочь, смеялся над ее взволнованным видом и мог бы сообщить им гораздо больше. Не узнал, потому что тот уже давно летел в Египет. Глава девятая Следующим утром число звонков от людей, якобы видевших Симону, заметно пошло на убыль. Ее похищение стало вчерашней новостью. А гибель Бренды, несмотря на все спекуляции таблоидов, драматические восклицания и намеки на возможную связь, не завладела воображением публики с такой же силой. Лихорадка в дежурной комнате спала, что, однако, порадовало далеко не всех. Сержант Трой, например, прямо-таки расцветал от дозы адреналина. Информация, как подтверждающая уже известные факты, так и опровергающая их, продолжала поступать и приносила какую-то пользу, но отнюдь не ошеломительные открытия. Скорее, позволяла отбрасывать ненужное, чем высвечивала темные углы. Позвонил владелец белого фургона. Сказал, что знать не знает ни про какую «пропажу миссис Хайч». Блондинка, которая садилась к нему в фургон возле универмага «Боббис» в день «пропажи миссис Хайч», никуда не пропадала и не имеет к той — другой — никакого отношения. Звонил он анонимно, по телефону 999, не подозревая о том, что номер абонента автоматически высвечивается на дисплее в дежурном отделении. Так что он был в ярости, когда к нему домой явился полицейский. Правда, ярость анонима не шла ни в какое сравнение с гневом его жены: в ту пятницу ее благоверный вроде как был занят неотложной работой в Непхилле. Ничего не дала и попытка выяснить, не покупал ли кто в Каустоне розовый жакет и парик цвета опавших листьев. Единственной добычей копов оказался блейзер двадцатого размера, в тонах незрелой вишни, со стразами на пуговицах и пайетками на лацканах, купленный в благотворительной лавке Британского кардиологического фонда. Один вид этого шедевра мог вызвать сердечный приступ. К середине дня Барнаби сообщили из офиса коронера, что готово свидетельство о смерти Алана Холлингсворта и тело его можно предать земле. Ввиду отсутствия супруги умершего об этом известили его брата. Появились кое-какие новости о первом муже Симоны, хотя отследить его во плоти пока не удалось. Джимми Этертон, рожденный и дурно воспитанный в Кьюббит-тауне[55], не был в полном смысле «плохим парнем», каким Алан отрекомендовал его Грею Паттерсону. И все же обретался он на самом дне социальной бочки. Исполнитель щекотливых поручений. Доставщик пакетов с неизвестным содержимым. Коммивояжер, занимающийся разъездной торговлей в Вест-Энде. Подручный букмекера. Подставное лицо в казино на Голден-сквер. Уличный торговец на подозрительно мобильном грузовичке. Любитель подделывать чеки. Кем он только не успел побывать за свою бурную жизнь! По слухам, жена Джимми была без ума от него, а он — от нее. И оба помешаны на деньгах, только он — больше. И потому, когда нарисовался новый прожект, суливший возможности быстрого роста с богатым потенциалом в перспективе, Джимми схватился за него обеими руками. Жена пролила столько слез, что хватило бы для спуска на воду океанского лайнера, но муженек смылся. Сколь невероятным это ни покажется, при его-то послужном списке, удачливому жулику удалось убедить австралийскую дипломатическую миссию, что он будет прекрасным приобретением для ее страны. И через каких-то шесть месяцев Этертон на самолете авиакомпании «Кантас» отбыл к антиподам по давно проложенному каторжниками маршруту. Если бы не последнее обстоятельство, старший инспектор всенепременно объявил бы его в розыск. Джимми по всем статьям подходил на роль человека, готового замутить темную историю вокруг своей бывшей, чтобы по-быстрому поднять кучу бабла. Размышляя в этом направлении, Барнаби вдруг набрел на любопытное совпадение, которое привело его назад в приемную доктора Дженнингса. Он поднял ту часть показаний, которая касалась синяков на руках Симоны и ее удрученного состояния. Нашел дату первого посещения — десятое марта. Пододвинувшись к компьютеру, отыскал запись беседы с Сарой Лоусон и прочел: «Симона в тот же вечер позвонила мне и сказала, что не будет больше ходить на занятия. По-моему, она плакала. Голос у нее был совсем несчастный. Мне даже показалось, что он стоял с ней рядом». Этот эпизод, по словам Сары, тоже имел место в начале марта. И оба они произошли примерно за неделю с лишком до того, как Алан подарил Симоне колье. С подобной схемой поведения Барнаби сталкивался не раз. Один из партнеров, желая настоять на своем, применяет силу. Добившись цели ценой чужого унижения, он становится необычайно нежен и обещает, что больше такое не повторится никогда. При этом победитель швыряется деньгами и осыпает жертву насилия подарками — в данном случае, как представляется, явно несоразмерными по ценности с масштабами победы… Эта мысль повлекла за собой еще одно соображение относительно исчезновения и возможной кражи бриллиантов. Фотографию из журнала полицейские показывали ювелирам, как вполне почтенным, так и тем, кто обделывал сомнительные делишки. Без результата. А если колье украли, то Холлингсворт наверняка сообщил бы об этом, хотя бы ради получения страховки. Инспектор склонялся к тому, что Симона взяла колье с собой. Она не без оснований считала, что заслужила его. И украшение вполне уместилось бы в сумочке или просто в кармане. Это предположение вполне согласовывалось с гипотезой, что Симона собиралась начать новую жизнь с новым партнером и покинула дом налегке. Но тут возникает другой вопрос: почему, заграбастав в потную ручонку горсть брюликов на двести тысяч фунтов, а возможно, еще и кольцо, человек идет на такой риск, как похищение с требованием выкупа? Если только, как это часто случается, за первым требованием не должны были последовать другие. В этот момент раздумья старшего инспектора были прерваны поступлением новой информации из Хитроу. Из двух номеров, названных Феннимору, на один, что называется, выпал выигрыш. «Ауди» Холлингсворта действительно была зарегистрирована на краткосрочной парковке. Судя по талону, обнаруженному в «мини метро» Бренды, она появилась вскоре после Алана, между ними проехало лишь несколько машин. Номер автомобиля Грея Паттерсона в списке зарегистрированных не значился. Барнаби также переслали по факсу фоторобот, составленный со слов мисс Ло. Распечатки распространили среди сотрудников аэропорта всего часа три-четыре назад, так что ожидать ответного отклика было нелепо. Барнаби пододвинул поближе изображение, включил мощную настольную лампу и стал его изучать. Лицо приятным не назовешь. Ему вспомнилась заключительная картинка из серии, нередко сопровождающей рекламные объявления, которые сурово вопрошают: «А вы о своей пенсии подумали?» На первой картинке — задорная улыбка до ушей. На второй обозначилась пара тревожных морщинок. На третьей отчетливо проступили следы беспокойства, которое исподволь снедает легкомысленного героя, заигрывающего пока со средним возрастом. А вот на заключительной картинке к лицу его как будто приклеилась густая паучья сеть. Лицо с фоторобота, несомненно, принадлежало женщине. Сморщенное, изрезанное бороздами, как ядро грецкого ореха, заключенное в рамку цветастого платка, который небрежно завязан под подбородком. Портрет сопровождался описанием одежды: темная, в пятнах юбка, свалявшийся трикотажный кардиган с орнаментом (шотландским; по мнению мисс Ло, такие вывязывают на острове Фэр-Айл), заношенная толстовка (цвет не припоминается), грязные теннисные туфли. «Совсем неплохо, учитывая, что зрительный контакт длился всего пару секунд», — с одобрением подумал Барнаби, горячо надеясь, что кому-нибудь удастся опознать старуху и полиция ее задержит. Он откинулся назад, закрыл глаза и представил себе сцену в кафе «Хаген Дас». Холлингсворт входит, покупает кофе, ставит его на столик, удаляется. Неизвестно откуда взявшаяся старуха моментально хватает чашку и начинает пить кофе. Заметив приближающуюся мисс Ло, она быстро скрывается с сеткой, где лежат какие-то газетные свертки. Была ли при ней сетка, когда она пришла, неясно. Барнаби нашел три возможных объяснения этому эпизоду. Старуха — самая настоящая бродяжка, которая поджидала случая чего-нибудь съесть или выпить. Либо старуха — нищенка, которой заплатили, чтобы она зашла в кафе, взяла сетку и отнесла тому, кто ее нанял. И наконец, она непосредственный участник похищения Симоны Холлингсворт, явившийся за выкупом. Последний вариант казался Барнаби самым маловероятным. Он больше склонялся ко второму. Но зачем, спрашивается, вообще понадобился посредник? Наиболее логичная причина — она заменяла кого-то, кто мог быть узнан, — представлялась далеко не единственной. Возможно, тот человек хотел обеспечить себе алиби, держась подальше от места передачи выкупа. Чем дольше Барнаби размышлял, тем крепче становилась его уверенность, что старая ворона — ключ ко всему делу. Отыскав ее, можно — чем черт не шутит? — получить описание человека, который им нужен. Что ж, скрестим пальцы на удачу… Он вскрыл следующий конверт и извлек оттуда рапорт Перро насчет положения выключателя в гараже. Рапорт сопровождался парой снимков. Барнаби не знал, посмеяться ему или выкинуть к чертям бумажки, а вместе с ними — пунктуального зануду. От констебля всего-то требовалось написать пару слов: была или не была выключена галогеновая лампа.