— Эй, что случилось? — Что случилось? — он поднял бровь. — Я уезжаю, вот что случилось. — Я знаю, — угрюмо отложила недоеденный бургер и посмотрела на улицу перед нами. — Ты никогда не рассказывала мне о Мелани, — внезапно сказал он. Я напряглась, от неожиданного вопроса мои плечи поднялись к ушам. — До этого никогда не доходило. — Мне жаль, что ты потеряла подругу. — Спасибо. — Ты даже не рассказывала мне о своих родителях. Я посмотрела на него, скосив глаза и обнаружила, что он изучает меня с хмурым видом. — Что ты хочешь узнать? — Они добры к тебе? Что будет, когда я уеду? — Когда ты уедешь? — я развернулась, чтобы взглянуть на него с недоумением. — Джим... ты не несешь ответственность за меня. Его темные глаза внезапно вспыхнули. — Поверь мне, ответственность не в том, что я чувствую к тебе. По крайней мере, это не главное из чувств. Я... — Джим провел по волосам дрожащей рукой. — Черт, я не знаю, как сказать… Ты особенная, Нора. Ты чертовски особенная, и когда тот мудак сказал такое, я хотел убить его. Вот почему Родди сделал это, ударил его. Не только от того, что ему не понравилось, что тот парень говорил про тебя, а потому что я бы сделал намного хуже, если бы приблизился к нему. — Кори — идиот, и не стоит твоего времени или твоих волнений. В старшем классе он обратил на меня внимание и ожидал, что я упаду ему в ноги, как все остальные пустые бимбо, которые были настолько глупы, чтобы спать с ним. Я ранила его мачо-гордость, когда отклонила предложение. — Это не... Я не беспокоюсь о нем. Я беспокоюсь за тебя. Ты заслуживаешь больше, чем застрять в этом маленьком городке, в дерьме. — Я буду в порядке, — стиснула зубы я. Я и так знала реальность своей ситуации. Мне не нужно, чтобы и Джим указывал, насколько она дерьмовая. — Не хочу, чтобы ты была в порядке, — он схватил меня за руку и потянул к себе. — Я хочу, чтобы твоя жизнь была фантастической, Нора. Думаю, я желаю этого больше для тебя, чем хочу для себя. Я потянулась к нему. Он снова ошеломил меня. Он все время меня поражал. Джим взял мою руку. — Что это значит? — прошептал он про себя. — Я не знаю, — прошептала в ответ. А потом он поцеловал меня. Я уже целовалась со своим единственным парнем, Стивеном, когда мы были в десятом классе, но Джим был в миллион раз лучше. Его губы ощущались мягкими, но доминирующими, а поцелуи приятными. Стивен был мокрым и неприятным. И, слава богу, мне не пришлось долго терпеть его. Мы расстались, когда поняли, как мало свободного времени у меня на самом деле. Мысли о Стивене умерли, когда Джим обнял меня и притянул к груди. Пока мы целовались, одна его рука гладила мое бедро, а другая потянулась вверх, чтобы мягко сжать грудь. Мне нравилось, как он это делал. Это вызвало в моем животе слабость. Но мой разум не спал, и, когда поцелуи Джима стали интенсивней, я забеспокоилась, что Молли была права. Я отодвинулась, прижав руки к его груди, чтобы оттолкнуть. Смущенная, чувствуя себя молодой и неопытной, и беспокоясь, что может быть, во мне что-то не так, я не могла посмотреть на него. — Я не могу заниматься сексом с тобой. Джим долго молчал, мое сердце гулко билось. Наконец, его пальцы скользнули под мой подбородок, и он заставил взглянуть на него. В его выражении я нашла голод, но также нашла и доброту. — Я не ожидаю секса, Нора. Я сказал тебе... Ты для меня больше, чем просто быстрый секс. И вообще, — он огляделся, улыбаясь с сожалением, — мы на улице, а Родди занял номер. Я тихонько рассмеялась, когда меня охватило облегчение. — Прости. Я не готова. Или со мной что-то не так, и мне понадобится чудо, чтобы захотеть заняться сексом. — Конечно. — Он прижал меня к себе. — Давай болтать. Расскажи мне о маме и папе. И потому что он был так мил, как и всегда, и я больше его не увижу, то показала ему немного больше себя, чем раньше. — Сейчас мы не близки друг другу, — я расслабилась напротив него. — Мой отец и я были, но он изменился, когда получил... Я не сказала Джиму про травму ноги отца и странно себя ощущала, ведь это не моя история, чтобы рассказывать все. Мой папа был обидчив и стыдился этого. Я не знала почему, то ли это связано с потерей конечности, то ли с тем, что он не был осторожен, и не смог предотвратить потерю. — У отца была?.. — Болезнь, — решилась я. — Когда мой отец заболел, он оттолкнул нас. Рука Джима сжала мою в ответ. — А твоя мама? — Она неплохой человек. Думаю, она... она не знает, как вести себя со мной. И она работает все время. Всегда. — А ты присматриваешь за отцом? Я кивнула, и почувствовала его дыхание на ухе, когда он прошептал: — Это слишком трудно для того, кто только начинает жить. Родители должны посылать нас в мир, а не удерживать рядом с собой требуя заботы. Ты заслуживаешь большего, Нора. Я печально улыбнулась. — Для чего еще нужна семья? Он хмыкнул, не соглашаясь со мной. — Ты, наверное, с нетерпением ждешь остальной части поездки? — спросила я, пытаясь сменить тему. — Родди, да. — Джим казался таким унылым. — В поездке, я буду слишком скучать по тебе. Я... действительно, очень переживаю за тебя, Нора. Эмоции сразу же забились мне в горло, когда поняла, что наше время вместе заканчивается. В мыслях засела паника. — Я тоже буду по тебе скучать. Услышав, как надломился мой голос, Джим крепко обнял меня, склонив голову мне на плечо. Я почувствовала, как он вздрогнул. Я сжала руки вокруг него, и, когда мы держали друг друга так близко, как только возможно, я старалась не впадать в страх, что позволяя Джиму уехать, я отпускала будущее, которое могла иметь. Глава 4 Джим подбросил меня до дома. И я решила, больше не скрывать его от мамы, учитывая, что завтра утром он уедет. Когда мы остановились у дома, и стала ждать за Джимом и его реакцией на наш маленький дом в окружении больших соседских. Но он почти не отреагировал. Просто спросил: — Это твой? — Мой. Он кивнул и провел рукой по волосам, глядя куда угодно, только не на меня. — Джим? Он покачал головой, и так сильно сжал руль, что на пальцах побледнели костяшки. — Нора, думаю тебе нужно просто выйти, — сдавленно сказал он. Услышав эмоциональный голос Джима, я поняла, почему он не может встретиться со мной взглядом: слезы наполняли его глаза, отчего я почувствовала прилив нежности. Не трудно было заметить, насколько этот мальчик вырос за столь короткое время, чтобы так переживать обо мне. За мной точно не стояла очередь из людей, готовых дарить заботу, и я не собиралась воспринимать его привязанность как должное. Испытываемый прилив нежности и благодарности заставил меня потянуться к Джиму. Я коснулась его щеки, но он отвернулся. Осторожно повернула его голову, заставляя на меня взглянуть, и в груди все сжалось, когда увидела слезы. И еще кое-что. То, что напугало меня и одновременно вызвало желание. — Джим, — прошептала я, задаваясь вопросом, как это возможно, испытывать ко мне так много, практически меня не зная.