51 Блу действительно порезалась. После того как Адам зашел в гадальную, она на пробу открыла нож, и он послушно напал на нее. Вообще-то это была просто царапина. Она вряд ли требовала пластыря, но все-таки Блу его наклеила. Она вовсе не чувствовала себя Блу Саржент, супергероем, или Блу Саржент, сорвиголовой, или Блу Саржент, плохой девчонкой. Может быть, не следовало говорить Адаму правду. Пусть даже прошло несколько часов после ссоры, сердце у нее по-прежнему вздрагивало. Как будто оно ни к чему не крепилось и от биения болталось в грудной клетке. Блу постоянно вспоминала собственные слова. Не нужно было сердиться; нужно было сказать Адаму с самого начала, нужно было… Что угодно, только не так, как получилось. «Почему я не могла в него влюбиться?» Теперь он спал, растянувшись на кушетке, приоткрыв рот от бессознательного утомления. Персефона сказала Блу, что после ритуала он может проспать от шестнадцати до восемнадцати часов, а когда проснется, то, возможно, будет страдать от легкого головокружения или тошноты. Мора, Персефона и Калла сидели за кухонным столом, сдвинув головы, и спорили. До Блу то и дело долетали обрывки разговора. надо было сделать это раньше но он должен был признать Она вновь посмотрела на Адама. Он был красив, и она ему нравилась, и, если бы Блу не открыла Адаму правду, они могли встречаться как нормальные парень с девушкой, и даже целоваться, не опасаясь того, что он умрет… Блу стояла у входной двери, прижавшись головой к стене. Но она этого не хотела. Она хотела чего-то большего. «Может быть, больше ничего нет!» «Может быть, – подумала Блу, – ей нужно пойти погулять». Только она и ее розовый выкидной нож. Они отлично подходят друг другу. Оба неспособны открыться, не поранив кого-нибудь в процессе. Впрочем, Блу не знала, куда пойти. Она тихонько пробралась в гадальную, чтобы не разбудить Адама и не встревожить Орлу. Взяв трубку, она послушала, чтобы убедиться, что на другом конце никто не проводит сеанс ясновидения. Раздались обыкновенные гудки. Тогда Блу позвонила Ганси. – Блу? – сказал он. Его голос… Она сковала свое сердце. Не совсем, но достаточно, чтобы оно перестало трепыхаться. Блу закрыла глаза. – Отвези меня куда-нибудь. Они сели в новенький «Камаро», который действительно выглядел точной копией старого, вплоть до кашляющего мотора и запаха бензина. Пассажирское сиденье всё так же напоминало непривлекательное виниловое ведро. А фары всё так же отбрасывали на дорогу два луча слабого золотистого света. Но Ганси стал другим. Хотя он, как обычно, был в бриджах и своих дурацких мокасинах, в белой рубашке без воротничка и очках в металлической оправе. Ее любимый тип Ганси – Ганси-ученый, без намека на Агленби. Впрочем, было что-то ужасное в том, какие чувства он вселял в нее в ту минуту. Когда она села в машину, он спросил: – Что случилось, Джейн? – Мы с Адамом поссорились, – сказала Блу. – Я всё ему рассказала. Я не хотела. Ганси включил первую передачу. – Хочешь поговорить? – Только не о нем. – Куда поедем? – Куда угодно. Они выехали из города, и Ганси рассказал ей про Ронана и Кавински. Когда он закончил, они продолжали ехать по узкой дороге в горы. Тогда он рассказал Блу про вечеринку, про книжный клуб и органические сэндвичи с огурцом. Мотор завывал, эхом отдаваясь от крутых склонов по обе стороны дороги. Свет фар достигал не дальше следующего поворота. Блу подтянула ноги и обхватила себя руками. Прижавшись щекой к коленям, она смотрела, как Ганси переключает скорости и поглядывает то в зеркальце заднего вида, то на нее. Он рассказал ей про голубей и про Хелен. Он говорил о чем угодно, кроме Адама. Это было всё равно что описывать яблоко, не называя самого слова. – Ладно, – наконец сказала Блу. – Теперь можешь говорить про Адама. В машине настало молчание – ну, во всяком случае, стало тише. Мотор ревел, анемичный кондиционер судорожно обдувал их порывами воздуха. – Ох, Джейн, – неожиданно произнес Ганси. – Если бы ты была там, когда нам позвонили и сказали, что он бредет по шоссе, ты бы… Он замолчал, прежде чем Блу узнала, что бы она сделала в таком случае. И тут – внезапно – Ганси взял себя в руки. – Ха! Адам общается с деревьями, Ной регулярно разыгрывает собственную гибель, Ронан разбивает, а потом дарит мне машину… А у тебя какие новости? Что-то ужасное, наверное? – Ты меня знаешь, – сказала Блу. – Я, как всегда, благоразумна. – Я тоже, – торжественно согласился он, и она восторженно засмеялась. – Предпочитаю простые радости. Блу дотронулась до кнопки радио, но не стала его включать. Она опустила руку. – Мне очень стыдно из-за того, что я наговорила Адаму. Ганси направил «кабана» по еще более узкой дороге. Вполне возможно, что она вела на частную территорию. В горах трудно было разобраться, особенно в темноте. Насекомые на обступивших дорогу деревьях заглушали своим треском мотор. – Адам выбивался из сил ради Агленби, – неожиданно сказал Ганси. – И ради чего? Ради образования? Но никто не поступал в Агленби ради образования. – Не только, – возразила Блу. – Престиж? Возможности? – А вдруг у него изначально не было шансов. Вдруг успех – это то, что у человека в крови. «Нечто большее». – Пожалуй, это не тот разговор, который мне хочется вести сейчас. – Что? О… нет, я не то имел в виду. Я имел в виду, что я богат… – Спасибо, блин. – Я богат поддержкой. Ты тоже. Ты выросла, окруженная любовью, не так ли? Блу, не задумываясь, кивнула. – И я, – продолжал Ганси. – Я никогда в этом не сомневался. И не думал сомневаться. Даже Ронан вырос в любви – тогда, когда это было важно, когда он становился личностью, достигал сознательного возраста и так далее. Жаль, что тогда вы с ним не были знакомы. Но когда тебе с рождения твердят, что ты можешь всё… До встречи с тобой я думал, что дело в деньгах. Точно так же, как думал, что семья Адама просто слишком бедна для любви. – А мы, как видишь, бедны, но счастливы, – горячо начала Блу. – Беззаботные поселяне… – Джейн, пожалуйста, не надо, – перебил Ганси. – Ты же понимаешь, что я имею в виду. Я хочу сказать, что был глуп. Я думал, некоторые люди так отчаянно пытаются выжить, что им некогда любить собственных детей. Очевидно, это не так. Потому что ты и я… мы оба богаты любовью. – Да, наверное, – отозвалась Блу. – Но она не поможет мне поступить в местный колледж. – Местный колледж! – повторил Ганси. Удивление, с которым он произнес это слово, обидело Блу сильнее, чем она была готова признать вслух. Она сидела молча и печально, пока он не взглянул на нее вновь. – Разумеется, ты можешь получить стипендию. – Она не покроет даже стоимость учебников. – Всего пара сотен долларов в семестр. Так?