Мотор взревел с новой силой. Эта машина была религией Ганси, и Ронан считал ее достойным богом. Он обогнал «Мицубиси» на длину капота. Потом на корпус. Еще на полкорпуса. Дальше можно было двигаться только вперед и вверх. В душе Ронана не было ничего. Великолепное ничего… и снова ничего. Но… Что-то пошло не так. Кавински опустил окно. Он высунул голову, чтобы перехватить взгляд Ронана в зеркальце заднего вида, и что-то прокричал. Слова затерялись в шуме, но их смысл был очевиден. Вытянутые губы – «су…» и оскаленные зубы – «…ын». Радостное ругательство. «Мицубиси» рванул прочь от «Камаро». Свет фонарей змеился по черным окнам, подчеркивая всё увеличивающийся разрыв. Невозможно. Ронан схватился за другой рычаг – единственный оставшийся. Вдавил педаль газа в пол. Машина дрожала, буквально рассыпаясь на части. «Мицубиси» продолжал отрываться. Кавински выставил руку в окно и показал средний палец. Ной крикнул: – Невозможно! Ронан знал цифры. Он ездил в «Камаро». И машину Кавински он знал. Он ее обгонял. Чувства возвращались к нему, как приливает кровь к онемевшей конечности, заставляя ее дергаться и ныть. Белый, как кость, «Мицубиси», покачиваясь, летел в темноту перед ним. Это была стремительность, несвойственная машинам. Быстрота, которая ассоциируется не со скоростью, а с расстоянием. Как самолет – сначала он тут, а через секунду там. Как комета – сначала на одной половине неба, потом на другой. «Мицубиси» был рядом с «Камаро» – а затем исчез. Кавински так далеко уехал навстречу победе, что на улице звучал только мотор «кабана». Фонари сыпали искрами, и их жгучие слезы таяли на тротуаре. Всего лишь месяц назад Ронан обогнал «Мицубиси» в гораздо более слабой машине, чем «Камаро». Никакая реальность не позволила бы тачке Кавински обзавестись такими возможностями. Фонари мигнули над ними и погасли. «Камаро» пах, как кузнечный горн. Ключи качались в замке зажигания, звеня металлом о металл. До Ронана постепенно доходило, что он побежден с разгромным счетом. Это должно было закончиться по-другому. Он приснил ключи, получил «Камаро», сделал всё, как надо, а Кавински нет. «Мне это приснилось». – Теперь с тебя хватит? – спросил Ной. – Теперь ты остановишься? Но сон отступал. «Как всегда», – подумал Ронан. Радость таяла, как пластмасса в кислоте. – Стой, – повторил Ной. Ничего не оставалось, кроме как остановиться. И тут на крышу «Камаро» приземлился ночной ужас. Сначала Ронан испугался из-за краски – «Кабан» представлял собой кусок железа, зато выкрашен был безупречно. Коготь пронзил ветровое стекло. Снилось это ему или нет, но ночной кошмар хотел всё того же – убить Ронана. 35 – Ронан! – закричал Ной. Дорога стелилась перед ними, черная и пустая. Ронан нажал на газ. «Камаро» отозвался грубым энергичным рычанием. Ной вытянул шею. – Не помогает! На ветровом стекле росла длинная трещина, в центре которой торчал коготь ночной твари. Ронан крутанул руль туда-сюда. Машина стремительно завиляла, тело на крыше моталось из стороны в сторону. – Блин, – буркнул Ронан, пытаясь вернуть себе контроль над «Камаро». В отличие от «БМВ» здесь управление было чем-то воображаемым. – Он всё еще там! – сообщил Ной. Машина вздрогнула, ее слегка занесло. Взгляд Ронана метнулся к зеркальцу заднего вида. Вторая человеко-птица цеплялась за багажник. Это было скверно. Ронан огрызнулся: – Мог бы и помочь! Ной помахал руками, прижал их к ручке окна, потом к спинке сиденья и наконец – к приборной доске. Ему явственно не хотелось делать то, что он собирался. Раздался визг. Трудно было сказать, что это – скрежет когтя по металлу или вопль твари. Но от этого звука у Ронана встали дыбом волосы на руках. – Ной, старик, давай! Тот исчез. Ронан вытянул шею. С оглушительным треском правый нижний угол ветрового стекла осыпался на приборную панель. Коготь нырнул в салон. Ной крикнул: – Тормози! Ронан ударил по тормозам. Слишком быстро, слишком резко, слишком мало возможности рулить. «Камаро» заметался из стороны в сторону, продолжая нестись вперед. Руль только мешал. Ной и черное пятно скатились с левой стороны капота, и ветровое стекло вдруг очистилось. Машина подскочила, наехав одним колесом на сплетенные тела. Некогда было смотреть, куда они делись, потому что рывок сбил машину с курса – «Ной уже мертв, с ним ничего не случится!» – лихорадочно подумал Ронан, – и «Камаро» быстро покатился в кювет. Машину наполнил запах резины и тормозов. Это была авария без столкновения. Дорога осталась слева, а машина продолжала ехать прямо. «Нет». Ронан успел в мучительных подробностях разглядеть телефонный столб – в ту секунду, когда врезался в него боком. Звук был громкий. Совсем не похожий на то, как сталкивались машины на вечеринке Кавински. Металл рвался. Стекло вопило. Словно кто-то нанес железным кулаком удар в дверцу со стороны Ронана. Потом всё закончилось. Машина молчала. Ронан не знал, заглохла она или умерла. Дверца со стороны пассажирского кресла была вогнута до половины салона. Бардачок открылся, и содержимое, включая инъектор Ганси, разлетелось по переднему сиденью. До Ронана медленно доходило, что дело обстоит очень скверно. Тк-тк-тк. Второй ночной ужас смотрел на Ронана вниз головой. Он сидел на крыше и глядел на него сквозь ветровое стекло. Так близко, что можно было различить чешуйки вокруг мрачного алого зрачка. Тварь пробно постучала когтями по стеклу. Оно застонало в пазах. Если приложить чуть больше сил – оно осыплется полностью… «Сделай что-нибудь!» – от Ноя, истратившего всю энергию, остался только голос, больше ничего. Но Ронан словно оцепенел от столкновения. В ушах у него звенело. Тварь зашипела. Ронан знал: она, как всегда, желала его смерти. Во сне это не имело значения. Но сейчас он не спал.