– Чем? Он задумался. – Что я живой. Блу обвила рукой его холодную шею. В общем, приукрасить состояние смерти нельзя никак. Несколько сонных минут они молчали, угнездившись в подушках, а потом Ной сказал: – Я слышал, ты не хочешь целоваться с Адамом. Блу, с пылающими щеками, уткнулась лицом в подушку. – Ну, мне-то всё равно, – заметил Ной. И с тихим восторгом добавил: – От него воняет? Блу повернулась к нему. – Нет, не воняет. С самого моего детства все экстрасенсы, которых я встречала, твердили, что, если я поцелую любимого человека, он умрет. Ной нахмурился, во всяком случае половиной лба, которая виднелась из-за подушки. Нос у него был кривее, чем помнила Блу. – Ты любишь Адама? – Нет, – сказала Блу и испугалась быстроте ответа. Перед ее мысленным взором до сих пор стояла вмятина на боку коробки, которую он пнул. – То есть… я не знаю. Я ни с кем не целуюсь, на всякий случай. Смерть сделала Ноя прямодушнее большинства людей, поэтому он не стал тратить время на сомнения. – «Когда» или «если»? – В смысле? – Если ты поцелуешь своего любимого, он умрет, или когда ты поцелуешь своего любимого, он умрет? – Не понимаю, в чем разница. Ной потерся щекой о подушку. – М-м… мягкая, – промурлыкал он и продолжал: – В первом случае ты будешь виновата. Во втором – ты просто окажешься там, когда это случится. Ну, типа, когда ты поцелуешь его – бабах, на него нападет медведь. Ты тут совершенно ни при чем. И незачем себя грызть. Это же не твой медведь. – Кажется, «если». Все говорят «если». – Печалька. Значит, ты никогда и ни с кем не будешь целоваться? – Похоже на то. Ной потер пятно на щеке. Оно никуда не делось. Оно никогда не сходило. Он сказал: – Я знаю человека, которого ты спокойно можешь поцеловать. – И кто это? Блу заметила смешинку в его глазах. – О… подожди. Он пожал плечами. Вероятно, только Ной мог полноценно пожать плечами в положении лежа. – Ты меня не убьешь. Ну… если тебе любопытно. Блу сомневалась, что это любопытство. Ей не из чего было выбирать. Невозможность поцеловать парня очень походила на бедность. Блу старалась не думать о том, чего не имела. Но сейчас… – Ладно, – сказала она. – Что? – Я говорю – ладно. Ной покраснел. Или, скорее, будучи мертвым, стал нормального цвета. – Э… Он приподнялся на локте. – Ну… Блу оторвалась от подушки. – Просто как бы… Он наклонился к ней. На полсекунды Блу ощутила трепет. Нет, даже на четверть секунды. Затем она почувствовала неловкое прикосновение его напряженного рта. Губы Блу прижались к зубам. Всё это было одновременно противно, щекотно и дико смешно. Оба зашлись смущенным хохотом. Ной сказал: – Ого! Блу захотелось вытереть рот, но она подумала, что это будет грубо. Процесс как-то ее не впечатлил. Она проговорила: – Ну что ж… – Подожди, – ответил Ной. – Подожди, подожди, подожди. Он отвел волосы Блу от своего рта. – Я не успел приготовиться. Он потряс кистями, как будто поцелуй был спортивным состязанием, и он всерьез боялся судороги. – Поехали, – сказала Блу. На сей раз они едва успели оказаться на расстоянии дыхания друг от друга, когда оба начали смеяться. Блу сократила разрыв и была вознаграждена еще одним поцелуем – как будто прикоснулась губами к посудомоечной машине. – Я делаю что-то не так? – поинтересовалась она. – Иногда надо использовать язык, – неуверенно сказал Ной. Они посмотрели друг на друга. Блу прищурилась. – Ты вообще целовался раньше? – Эй! – запротестовал Ной. – Мне стремно, потому что это ты. – А мне – потому что это ты. – Мы можем прекратить. – Думаю, пора. Ной приподнялся на локте и рассеянно уставился на потолок. Наконец он вновь взглянул на Блу. – Ну, ты же смотрела кино. С поцелуями. Твои губы как бы… должны хотеть, чтобы их поцеловали. Блу коснулась своего рта. – А теперь что они делают?