– Слушай, – сказал Ронан, – мне нравится бильярдный стол. Вся эта ситуация доводила Блу до белого каления. – На улицах Чикаго умирают от голода дети, – объявила она, закипая от негодования. – Каждый час в природе исчезают три вида, потому что нет средств на их защиту. А ты по-прежнему носишь эти дурацкие мокасины и до сих пор не сменил их, при всем количестве барахла, которое купил! Ганси удивленно обозрел свои ноги. Движение пальцев было едва заметно сквозь кожу мокасин. В свете недавних событий только они одни и казались правильными. – Они мне нравятся. – Иногда я тебя ненавижу, – сказала Блу. – И… с ума сойти, Орла! Ганси нанял лодку, трейлер и машину к нему, а затем предложил Орле, старшей двоюродной сестре Блу, присоединиться к ним. Чтобы вести трейлер, нужен был кто-то старше двадцати одного года – и вдобавок, по мнению Ганси, запланированная миссия требовала присутствия экстрасенса. Орла подходила под оба требования – и была абсолютно не прочь поучаствовать. Она прибыла на Монмутскую фабрику в рабочем костюме – брюки-клеш, сандалии на платформе, оранжевый верх от бикини. Между поясом брюк и верхом от бикини была уйма обнаженной кожи. Голый живот Орлы столь явно требовал восхищения, что Ганси буквально услышал пренебрежительный голос отца: «Ох уж эти современные девушки». Но Ганси видел фотографии девушек отцовского поколения, и они не то чтобы разительно отличались. Он переглянулся с Адамом, потому что ситуация того требовала, и Блу, разумеется, это заметила. Она прищурилась. На ней были две изрезанных футболки и вылинявшие бриджи. В какой-то параллельной вселенной существовал Ганси, который мог сказать Блу, что десять дюймов ее голых лодыжек выглядят гораздо притягательнее, чем тринадцать кубических футов обнаженного тела Орлы. Но в данной вселенной это было делом Адама. Настроение у Ганси совсем испортилось. На другом конце Генриетты что-то опасно затрещало. То ли очередной трансформатор пал жертвой электрического каприза силовой линии, то ли Джозеф Кавински преждевременно взялся за свои печально знаменитые праздничные фейерверки. В любом случае стоило убраться из города. – Поехали, – велел Ганси. – Становится всё жарче. Всего в нескольких метрах дальше по улице Серый Человек сидел на Монмут-авеню в «Кремовом Чудовище», листал книгу по истории и слушал рок. Воздух из кондиционера приятно холодил кожу. Честное слово, следовало получше познакомиться с историй Уэльса – предварительный сбор материалов дал понять, что один из ребят, с которыми общались братья Линч, был буквально на ней помешан, – но вместо того Серый Человек позволил себе попытать удачи в новом переводе «Предсмертной песни Бе́ды». Это напоминало архаический кроссворд. Если в тексте говорилось Fore ðæm nedfere nænig wiorðe, что было ближе к изначальному намерению автора? «Перед началом рокового путешествия» или «встав на тропу, ведущую к Смерти»? Приятное испытание! Серый Человек поднял голову, когда из Монмутской фабрики вышел парень. Заросшая парковка и так уже представляла собой мешанину подростков, взятых напрокат транспортных средств и лодок; они, очевидно, куда-то собирались. Этот последний юноша был широкоплечий и пижонистый, он выглядел так, словно ему оставалось два шага до Сената. Ричард Ганси Третий. Следовательно, имелись еще как минимум двое. Он не заметил машины Серого Человека, стоявшей в тени. Как не заметил и белый «Мицубиси», припаркованный чуть дальше. Серый Человек был не единственным, кто ждал, когда здание Монмутской фабрики опустеет. Один коллега как-то спросил Серого Человека: «Почему именно англосаксонская история?» Тогда этот вопрос показался ему глупым и бессмысленным. То, что его влекло, было подсознательным и многослойным, впитавшимся в кровь посредством давних влияний. С тем же успехом можно было спросить: почему он предпочитает носить серое, почему ненавидит мясную подливку, почему любит эпоху семидесятых, почему его так умиляют братья, в то время как сам он явственно не преуспел по части братских отношений. Серый Человек сказал коллеге-ученому, что огнестрельное оружие сделало историю скучной – и сам сразу понял, что это ложь, а затем вышел из разговора. Разумеется, впоследствии он нашел подходящий ответ, но было уже слишком поздно. Дело заключалось в Альфреде Великом. Альфред стал королем в глухом закоулке английской истории. Собственно, в те времена Англии как таковой вообще не было. Просто маленькие королевства с дрянными зубами и коротким терпением. Если верить старому присловью, жизнь тогда была трудной, жестокой и короткой. Когда на остров ворвались викинги, королевства ни за что не устояли бы. Но Альфред объединил их. Он превратил королей в братьев и выгнал викингов. Поощрял поэтов, художников, писателей. При нем строили школы и переводили важные книги. Он положил начало Возрождению задолго до того, как итальянцы в принципе об этом задумались. Альфред был один, но он изменил англосаксонскую Британию навсегда. Он привнес на острова такие понятия, как порядок и честь, и сквозь примятую траву закона пробился цветок поэзии и цивилизации. «Вот это герой, – думал Серый Человек. – Второй Артур». Он вновь подобрался, когда из здания старой фабрики появился Ронан Линч. Не приходилось сомневаться, что это родич Диклана – тот же нос, те же темные брови и феноменальные зубы. Но в данном конкретном Линче было тщательно культивируемое ощущение опасности. Не гремучая змея, притаившаяся в траве, а смертоносный коралловый аспид, раскрашенный в предостерегающие цвета. Он был сплошным предостережением. «Если тебя укусят, виноват будешь только ты сам». Ронан открыл дверцу угольно-черного «БМВ» с такой силой, что машина затряслась, запрыгнул на водительское сиденье, так что машина продолжила дрожать, и захлопнул дверь так, что машина качнулась еще несколько раз. А затем с места развил такую скорость, что покрышки взвизгнули. – Хм, – сказал Серый Человек Он уже был готов предпочесть этого Линча всем остальным. Затем, гораздо осторожнее, тронулся взятый напрокат пикап – и покатил по улице в том же направлении. Хотя парковка опустела, Серый Человек подождал еще немного. И, разумеется, белый «Мицубиси» подкатил к фабрике. От рвущихся из динамиков басов медленно плавился асфальт под колесами. Из машины вылез парень. Он держал полиэтиленовый пакет, полный чего-то похожего на визитки. Этот тип был из тех, от кого Серый Человек предпочитал держаться подальше – его переполняла беспокойная и непредсказуемая энергия. Серый Человек не боялся опасных людей, но предпочитал, чтобы они были хладнокровными. Парень зашел на фабрику и вернулся с пустым пакетом. «Мицубиси» сорвался с места, взвизгнув шинами. Тогда Серый Человек выключил музыку, перешел улицу и поднялся по лестнице на второй этаж. На площадке он обнаружил содержимое полиэтиленового пакета – груду совершенно одинаковых водительских лицензий. На каждой карточке красовались мрачная фотография Ронана Линча и дата рождения. Если верить ей, Ронану скоро должно было стукнуть семьдесят пять лет. Не считая откровенно нелепой даты, подделки выглядели убедительно. Серый Человек поднес одну из них к свету, лившемуся сквозь разбитое окно. Тот, кто сфабриковал эти лицензии, тщательно воссоздал самое трудное – голограмму. Серый Человек был впечатлен. Он оставил карточки лежать на полу и вскрыл дверь, ведущую на Монмутскую фабрику – очень осторожно. Сломать замок нетрудно. Трудно придать ему невзломанный вид. Возясь с замком, Серый Человек достал мобильник и зажал его между ухом и плечом. Через несколько секунд на звонок ответили. – Это вы, – сказала Мора Сарджент. – Король мечей. – А это вы. Меч в моей спине. Кажется, я где-то оставил бумажник. Серый Человек позволил побежденной двери распахнуться. Его окружил запах старой бумаги и мяты. Пылинки играли над тысячей книг. Он этого не ожидал. – Когда вы пылесосили под Каллой, то случайно чего-нибудь не находили? – Пылесосила! – воскликнула Мора. – Сейчас гляну. О… Ну надо же. На кушетке действительно лежит бумажник. Вы, наверное, хотите его забрать. Кстати, как дела на работе? – Я бы охотно с вами поболтал, – сказал Серый Человек и запер за собой дверь. Если парни вдруг вернутся, он выиграет несколько секунд, чтобы выработать план действий. – Лично. – Вы довольно жуткий тип. – Мне показалось, вам нравятся жуткие типы. – Может быть и так, – согласилась Мора. – Во всяком случае, загадочные. Жуткий – слишком сильное слово. Серый Человек двигался по заставленному обиталищу Ганси. Он оттянул карту, свернувшуюся на стене. Пока он и сам не знал, что ищет. – Вы могли бы мне погадать, – он слабо улыбнулся, говоря это и одновременно листая справочник по средневековому вооружению. У него тоже такой был. Мора услышала в голосе собеседника улыбку. – Однозначно нет. Ручаюсь, ни один из нас этого не хочет. – Уверены? А я бы мог почитать вам еще стихи, когда закончите. Я знаю очень много. Мора пощелкала языком. – Это фишка Каллы. – А в чем ваша фишка? Серый Человек потыкал стопку книг на валлийском языке. Вещи, принадлежавшие Ричарду Ганси, очаровывали его. Впрочем, он сомневался, что Ганси понимал, как хорошо был укрыт Глендауэр. История всегда погребена глубоко, даже если ты знаешь, где искать. И трудно откопать ее, не повредив. Нужны кисти и ватные палочки, а вовсе не лопаты и кирки. Это медленный труд. Нужно его любить. – Моя фишка, – сказала Мора, – в том, что я никому не говорю, в чем моя фишка. Но она явно была польщена – он слышал это в ее голосе. И ее голос тоже ему нравился. Местный акцент присутствовал в нем ровно настолько, чтобы можно было понять, откуда она родом. – У меня есть три попытки, чтобы угадать? Мора ответила не сразу, и он не настаивал. Он знал, что сердечные раны заставляют человека не торопиться с решением. В ожидании ответа Серый Человек наклонился, чтобы рассмотреть миниатюрную модель Генриетты. Сколько любви было в этих крошечных улицах! Он выпрямился, стараясь не задеть ни одного из хрупких зданий, и зашагал к ближайшей из маленьких спален. Комната Ронана Линча выглядела так, словно там разыгралась пьяная драка. Все доступные поверхности были завалены дорогими частями дорогих динамиков, остроконечными частями остроконечных клеток и стильно растерзанными частями стильно растерзанных джинсов. – Тогда скажите мне, мистер Грей, вы опасны? – Для некоторых. – У меня дочь. – О, для нее я не опасен. Серый Человек взял со стола резак для бумаги и рассмотрел его. Им воспользовались, чтобы кого-то ранить, а затем торопливо вытерли. Мора сказала: – Просто мне не кажется, что это хорошая идея. – Правда? Он перевернул ковбойскую шляпу, которая казалась тут неуместной, и потряс ее, но оттуда ничего не выпало. Серый Человек понятия не имел, находился ли Грейуорен где-нибудь в этом здании. Искать нечто, не располагая никаким описанием… он должен был представить, как выглядит хлеб, основываясь на дорожке из крошек, которая осталась за ним. – Я просто… Скажите что-нибудь правдивое о себе. – У меня есть брюки клеш, – признался он. – И оранжевая рубашка. – Я вам не верю. В следующий раз, когда мы увидимся, вы должны ее надеть. – Не могу, – с улыбкой сказал Серый Человек. – Тогда мне придется сменить фамилию. – Лично я, – произнесла Мора, – не думаю, что ваше самоощущение должно быть гибким. Особенно если вы собираетесь и дальше фигурировать как король мечей. Дверная ручка слышно щелкнула – кто-то пробовал замок. Кто-то пришел. Кто-то без ключа. Серый Человек сказал Море: – Запомните эту мысль. Мне пора. – Кого-то убивать? – Надеюсь, что нет, – ответил он, значительно понизив голос, и встал за полуоткрытой дверью комнаты Ронана. – Почти всегда есть более простые варианты. – Мистер Грей… Кто-то вышиб входную дверь ногой. Осторожная работа с замком пошла прахом.