Дальнейшие условия После моей смерти никому из моих детей не позволяется переступать фактическую границу «Амбаров» и прикасаться к их содержимому, живому или неподвижному, иначе имущество и активы, о которых идет речь в данном завещании, будут переданы фонду «Нью-Йорк – Роскоммон», не считая денег, предназначенных для оплаты ухода за Авророй Линч. – Что? – спросил Ронан, отложив сэндвич. Бензопила устремилась к нему. – Что он говорит про папу? Младший брат пожал плечами. – Не знаю – ну, что он проводил с нами мало времени. Сам знаешь. Слушай, Диклан не такой уж плохой. Я не понимаю, почему вы не ладите. «Просто мама и папа больше не любят друг друга», – подумал Ронан. Но он не мог сказать это Мэтью, который смотрел на него точно такими же доверчивыми глазами, как мышонок. Сэндвича с тунцом было недостаточно, чтобы восстановить баланс. Незаконный визит в Амбары, откровение насчет матери, мнение Каллы… всё это потрясло его. Вдруг он оказался перед выбором: воскрешать Аврору Линч или нет. Если бы он сумел ее вернуть, ему, разумеется, полегчало бы, даже если бы матери пришлось жить в Кабесуотере. Жизнь лучше смерти. Бодрствовать лучше, чем спать. Но слова Диклана уязвили его: «Без папы она ничто». Похоже, он всё знал. Ронан отчаянно хотел выяснить, насколько Диклан в курсе. Но задать ему вопрос он не мог. – Диклан начал ненавидеть меня первым, – сказал он. – Это так, к сведению. Так что проблема не во мне. Мэтью выдохнул. У него было блаженное, оптимистичное лицо монахини – или наркомана. – Просто он расстроился из-за того, что папа любил тебя больше. А мне было всё равно. Каждый вправе выбирать, что любить. И вообще, мама больше всех любила меня. Пункт 2а Дальнейшие распоряжения Я передаю право собственности на недвижимое имущество, которое служило мне местом обитания на момент моей смерти («Амбары»), заодно со всеми страховыми договорами на упомянутую недвижимость, моему среднему сыну. Братья молча жевали сэндвичи. Ронан подумал: оба, возможно, размышляли над тем, что Диклан оказался никому не нужен. «Если я был твоим любимцем, – спросил Ронан у мертвого отца, – почему ты оставил мне дом, в который я не могу вернуться?» Осторожно – и не без труда, поскольку Ронан никогда не был склонен к осторожности, – он поинтересовался: – Диклан когда-нибудь говорит о снах? Ему пришлось повторить вопрос. Мэтью и Бензопила были в равной мере увлечены парой кружащихся бабочек. – О своих? – уточнил Мэтью и затейливо пожал плечами. – Сомневаюсь, что Диклан видит сны. Ты знаешь, что он принимает снотворное? Нет, Ронан этого не знал. – Какое? – Понятия не имею. Я, впрочем, посмотрел на пузырек. Таблетки ему дал Док Мак. – Док кто, блин? – Ну, доктор из Агленби. Ронан фыркнул. – Он не доктор, чувак. Просто медбрат на практике или типа того. Сомневаюсь, что он имеет право выдавать лекарства. Почему Диклан пьет снотворное? Мэтью сунул в рот оставшуюся четверть сэндвича. – Он говорит, от тебя у него язва. – Язва – это не проблема со сном. Это когда кислота проедает дырку у тебя в желудке. – Он говорит, что ты и папа видели сны, – продолжал Мэтью, – и что из-за тебя мы всё потеряем. Ронан сидел очень спокойно. Так спокойно, что Бензопила тоже застыла, позабыв об украденном сэндвиче и склонив голову в сторону младшего Линча. Диклан знал про отца. Знал про мать. Знал про Ронана. Что это меняло? Наверное, ничего. – Он держит пистолет под сиденьем машины, – сказал Мэтью. – Я увидел его, когда уронил телефон между креслами. Ронан понял, что Мэтью перестал жевать и двигаться; он изогнулся на скамье, неуверенно устремив текучий взгляд на старшего брата. – Только не говори про грабителей, – наконец произнес Мэтью. – И не собирался, – ответил Ронан. – Ты же знаешь, я не лгу. Брат быстро кивнул и прикусил губу. Глаза у него беззастенчиво увлажнились. – Послушай, – сказал Ронан. И повторил: – Послушай. Кажется, я знаю, как вылечить маму. Она не сможет оставаться в Амбарах… и, в любом случае, нам туда нельзя… но, кажется, я знаю, как ей помочь. По крайней мере, мы вернем ее себе. Составляя данное завещание, Ниалл Линч находился в здравом уме и твердой памяти, не действовал под принуждением и не был в каком-либо отношении недееспособен. Данное завещание остается основным документом, если только не будет создан новый. Подписано сего дня: T’Libre vero-e ber nivo libre n’acrea Вот почему Ронан позвонил Мэтью. Возможно, он с самого начала хотел посулить ему эту невероятную надежду. Возможно, Ронан просто был должен сказать это вслух, чтобы сократить непрерывно растущую брешь в душе. Младший брат с подозрением взглянул на него: – Правда? Принятое решение наполнило Ронана энергией. – Обещаю. 23 Серый Человек лишь через несколько суток понял, что посеял бумажник. Он заметил бы пропажу раньше, если бы у него не случились серые дни – дни, когда утро казалось лишенным цвета и вставать совсем не хотелось. В таком состоянии Серый Человек частенько забывал поесть – и уж точно не следил за ходом времени. Он одновременно спал и бодрствовал, но оставался бессонным и беспокойным. А потом, однажды утром, он открывал глаза и обнаруживал, что небо вновь стало синим. Серые дни настигли его в подвале гостиницы «Приятная долина». После того как на рассвете он поднялся и, дрожа, что-то съел, то полез в задний карман брюк и обнаружил пустоту. Поддельное удостоверение и бесполезные кредитки – Серый Человек за всё платил наличными – пропали. Очевидно, это произошло в доме номер 300 на Фокс-Вэй. Он решил, что заглянет туда потом. Серый Человек проверил телефон на предмет сообщений от Гринмантла, то и дело незаметно скашивая глаза на пропущенный звонок от брата. Наконец он сверился со своими краткими шифрованными заметками. Он посмотрел в окно. Небо было нереально синим. В первый день он всегда ощущал себя необыкновенно живым. Что-то напевая, Серый Человек сунул ключи в карман. Следующая остановка – Монмутская фабрика. Ганси никак не мог привыкнуть к исчезновению Кабесуотера. Он пытался сжиться с тем, что произошло. Это была просто очередная неудача, и он знал, что нужно относиться к этому как к обычной неудаче – составить план, найти следующую зацепку, бросить все ресурсы в новом направлении. И все-таки ему казалось, что случившееся – не просто неудача. Он провел сорок восемь часов практически без сна, в беспокойстве, а затем, на третий день, купил гидролокатор бокового обзора, два оконных кондиционера, кожаную кушетку и бильярдный стол. – Теперь тебе лучше? – сухо спросил Адам. Ганси удивился: – Ты о чем?