Я поехала домой со спокойным сердцем. Тетя не знала, сколько пропущенных звонков я увидела на экране ее телефона. Семнадцать. Шестнадцать я удалила, оставив только последний. О нем-то я ей и рассказала. Надеюсь, они не будут выяснять, почему она не брала трубку так долго. Тетя Мила, конечно, не поверит, что ее друг почти два десятка раз пытался до нее достучаться, но ответ получил лишь единожды. Он покажет ей список исходящих, она ужаснется, расстроится, а потом они забудут об этом, потому что мобильная связь бывает иногда такой нестабильной, что просто кошмар. В их случае все так и было, клянусь. Наша договоренность с тетей Милой все еще была в силе: по дороге к ресторану, к которому мы направлялись на машине, я попросила ее непременно сообщить мне, когда будет окончен бал или погаснут свечи. — Вот тогда я тебя заберу от той точки, которую ты укажешь, — решила я все за нас двоих. Тетя Мила попыталась «дать деру». — Нет, как ты себе это представляешь? — поинтересовалась она. — Мы вышли на улицу, а ты уже стоишь рядом с машиной и постукиваешь пальцем по наручным часам? — Не надо все выставлять в таком свете, — попросила я. — Время будет позднее, я просто развезу вас по домам, если не решите прогуляться по хулиганским районам, конечно. Он сможет дать отпор бандитам, если что? — А если нас не надо будет развозить по домам? — выдала тетя. — Вот это поворот, — я только эти слова и нашла. — Где? Рули давай, — поставила точку в разговоре тетя Мила. Мы никогда не давили друг на друга. С уважением и, главное, с пониманием старались относиться к тому, что не устраивало обеих. Вышло так, что наша совместная жизнь держалась и на уважении тоже, хотя и могла дать пару трещин на самом видном месте. В таких случаях мы старались их быстренько залатать, а потом время все приводило в норму, к которой мы обе привыкли. Тетя Мила очень хотела устроить мою личную жизнь. Порой мне казалось, что она сделала эту цель смыслом своего существования. Я же сопротивлялась проискам врага, упираясь всеми выступающими частями тела, отбивалась от попыток тети обратить мое внимание на того, кто, по ее мнению, подходит мне по всем параметрам. Но когда у тетушки вдруг загорались глаза, а сердце начинало исполнять танец влюбленного пингвина, а я не имела к этому никакого отношения, то волноваться уже приходилось мне. Нет, я была совершенно не против того, что тетя с кем-то хочет пофлиртовать. Скорее я переживала по другому поводу: тетя Мила являлась дамой возрастной, временами доверчивой. Я просто боялась, что ей сделают больно, а она не успеет увернуться. Звонок от нее поступил через час после того, как я помогла им с кавалером встретиться. Тетя сообщила, что она скоро будет дома. Голос у нее был заплаканным. — Что такое? — задала я вопрос, ответ на который уже придумала во всех красках. Я представила, что тетя Мила была усажена своим мужчиной за стол, после пары слов в ее бокал был незаметно подсыпан какой-нибудь там клофелин, и она очнулась спустя время совсем не в ресторане, а на лавочке в незнакомом районе. Без серого пальто, сумки и веры в людей. И в окружении преступников всех мастей. Мысль о том, что ворюга вряд ли оставил бы ее в таком состоянии, не позарившись на ее мобильный телефон, посетила меня несколько позднее. — Я проводила его, Женя. Он уехал. — Ты где, теть Мил? — Я на вокзале, Женечка. Доеду сама. И все же я решила выйти ей навстречу, чтобы подобрать на автобусной остановке. Мы не спеша пошли домой. Тетя рассказывала о том, как провела вечер, а я слушала и пинала мелкие лужицы. — А когда вернется? — спросила я. — Сказал, что непременно даст мне об этом знать, — заключила тетя Мила. — Я не плакала, когда какой-то бугай чуть не раздавил меня в обувном магазине. Не плакала, когда меня несправедливо обвинили в краже кошелька на ярмарке. Не плакала даже тогда, когда уронила на ковер торт, над которым возилась три дня, а ведь это был очень важный для тебя торт. Но сейчас, когда я смотрела вслед его поезду… — Куда он поехал-то? — перебила я. — Сказал, что на Дальний Восток. С пересадками. — Тот бугай в обувном просто был пьян, теть Мил. На ярмарке орудовала шайка карманников, ты просто оказалась у них на пути, помнишь? Решили, что ты видела, как они вытащили кошелек, поэтому просто отвлекли от себя внимание. А торт тот я и с ковра прекрасно съела, мне всего-то год был, а ты все никак забыть не можешь. — Ладно, — тетя Мила повернула к подъезду нашего дома. — Все, хватит, жизнь продолжается… если ключи найду, то вечер продолжится без приключений. Мы какое-то время ловили ее связку ключей по всей сумке, после чего попали-таки в подъезд, а потом и в квартиру. Да, хватит на сегодня приключений. Глава 4 Сапсанов позвонил на следующее утро в шесть часов десять минут. Я как раз отвинтила колпачок от тюбика зубной пасты. — Доброе утро, — прогудел он в трубку. — Как вы там? Разбудил? — Доброе, Игорь Дмитриевич, — бодро ответила я. — Ошибаетесь, я с рассветом на «ты». Уже на ногах. — Прекрасно, — Сапсанов тоже явно не только что проснулся. — Как ваши дела после вчерашнего? Он мой «жучок» под столиком в кабинете нашел, не иначе. И решил подобраться ко мне издалека. Незаметно так. — Спасибо, Игорь Дмитриевич, было интересно. — Что именно вызвало у вас интерес? Началось. Я не горела желанием рассказывать этому человеку о том, что офис-менеджер Андрей и есть тот, кого он искал. По его словам, компания «КонтрАКТ», на которую работал Андрей, в попытке обуздать конкурентов не стала бы опускаться до таких вещей, как похищение человека. К тому же она и без этого получала все нужные сведения через своего посыльного. То, что Сапсанов смог увидеть нас с Андреем вместе, могло показаться ему всем, чем угодно, но моя задача состояла в том, чтобы он не узнал всей правды. — Похоже, вас очень боятся, Игорь Дмитриевич, — я отложила тюбик с пастой. — Все довольны. На работу, как на праздник. — Это не страх, Евгения. Это уважение. — Или раболепство, — вырвалось у меня. — Возможно, — внезапно согласился он. — Но все же я больше склоняюсь к проявлению уважения. Повторюсь: уважения. Это очень тонкой структуры материя, вы меня понимаете? Конечно, я понимала. Дурак бы не понял, что его только что поставили на место. — Думаете, я плохо справилась с задачей, Игорь Дмитриевич? Напомню, что я не корреспондент, эту профессию не один год осваивают. И могут не справиться даже те, кто уже отучился. Хотя, казалось бы, что может быть проще проведения опроса среди работников? — Все зависит от цели сбора данных, Женя. Люди не знали, с какой целью на самом деле их пытают. Мне очень нужно было увести его от темы своего разговора с Андреем, случившегося на стоянке. — Так что насчет того, что сотрудники попросту не рассказали вам всей правды? — не отставал Сапсанов. — Скажем так… каковы шансы? — Низкие. И потом, какую правду мне должны были выложить, Игорь Дмитриевич? — поинтересовалась я. — Мне вот не удалось узнать ничего нелицеприятного ни о вас, ни о том, чем занимается ваша контора. По вашей просьбе присматривалась к людям, следила за мимикой и жестами, но ничего не заподозрила. Или вы что-то скрываете, а люди просто запуганы? Может, лупите провинившихся ремнем по пятой точке, если они не выполнили какое-то ваше поручение? Или сразу с лестницы спускаете? Дамы летят в первую очередь, разумеется? — Почему в первую очередь? — не понял Сапсанов. — Потому что по правилам этикета их надо пропускать вперед. Я вовсе не феминистка, но если честно, то вчера мне чаще улыбались именно дамы, которые были всем довольны. Мужики, напротив, эмоции проявляли реже, хотя что-то человеческое им тоже было не чуждо. — Если бы я лупил провинившихся, то стулья в офисе не понадобились бы никому, — парировал Сапсанов. — Пожалуй, только некоторые могли бы после такого сидеть и не испытывать боли. — Что и требовалось доказать — никто стоя в вашем офисе не работает. А что касается опроса… Мне действительно не удалось обнаружить никого, кто бы мог вас заинтересовать, — ответила я на вопрос, который Сапсанов так мне и не задал. — Вы сами-то слушали то, что я записала на диктофон? — Именно записи и сподвигли меня позвонить вам так рано, — сказал Сапсанов. — Надо переспать с чем-то, чтобы утром это «что-то» вдруг показалось совсем иным, чем накануне. — Эк вы витиевато завернули-то, — не выдержала я. — Если честно, у меня не было времени переосмыслить вчерашнее. К тому же записи разговоров у вас. Материал я сдала вам в руки. Возможности повторно проиграть их у меня не было. — Мучает меня одна мысль… — начал было Сапсанов и замолк. Молчала и я. Молчала с осторожностью, потому что продолжить должен был он, а не я. Иначе я, сама того не ведая, могла бы запросто навести его на свои мысли, к которым не хотела давать ему доступ. Не заслужил. В двух словах: я все еще боялась, что он начнет расспрашивать меня о своем офис-менеджере. — …еще раз придется прослушать все, что вам вчера наговорили. Но уж если не нашли никого… — пробормотал Сапсанов. — Но это же хорошо, если не за что зацепиться? — спросила я его без обиняков. — Значит, все чисто? — Знал бы наверняка — не просил бы вас заниматься шутовством, — ответил Сапсанов. — Сам бы все решил. Собственно, так оно и будет. До свидания. И положил трубку, зараза. Тетя Мила проснулась совершенно простуженной. Выяснилось это очень скоро, и я, порывшись в аптечке, выгрузила на кухонный стол все медикаменты, которые могли бы облегчить ее состояние. — А активированный уголь здесь при чем? — поджала губы тетя Мила, успев до и после своего вопроса чихнуть по паре раз. — А вдруг? — предположила я. — Люди издавна лечились от простуды коньяком, — задумчиво произнесла тетя Мила. — Или водкой, — вспомнила я. — Спиртягой еще можно запястья намочить. Особенно трепетным дамам можно нанести за уши по капельке пивка, — заметила я. — Женя, мне обидно такое слышать, — тетя еле сдерживала улыбку. — Но ты повеселела, а это главное.