— О, ты помнишь? Когда же ты полюбила меня? Мне интересно знать это. Скажи, когда? — С той минуты, как взглянула на тебя, когда ты остановился около лошади. — Милли! — Он не верил и, чтобы убедиться в своем счастье, стал ласкать и целовать ее. * * * Некоторое время, спустя, когда они сидели, прислонившись к дереву, и он обнимал ее за талию, Милли рассказала ему историю своей жизни. О детстве с его бедностью и тяжелой работой на ферме, тщетных надеждах и стремлениях в свои школьные годы, о последних мрачных месяцах с их тяжелыми переживаниями. — Бедная моя! Конечно, мы созданы друг для друга, — проговорил он и тоже кратко рассказал ей о себе. Жизнь была тяжела и у него, он пережил много потерь, и лишь изредка выпадали на его долю короткие счастливые минуты. — Я всегда работал на ферме, — в заключение сказал он. — И мечтаю опять вернуться к работе на земле. Я добьюсь этого. И ты будешь моей женой, Милли! Девушка разделяла его восторг. У нее не хватило духу сказать ему, что ей не по душе это истребление бизонов, и рассказать о своих опасениях относительно Джэтта. В первый раз она испытывала радость… Высоко в небе поднялась луна, полная, серебристо-белая, заливая светом всю равнину. Снизу, с реки, доносился глухой вой волка. Зловеще кричала сова. Вся эта дикая красота казалась неотделимой частью новой, необычайной жизни Милли. — Ну, тебе нужно возвращаться обратно в лагерь, — сказал наконец Том. — О, разве уже пора? Может быть, я никогда больше не увижу тебя! — вздохнула она. — Ты терзаешь меня моими собственными словами, — ответил он, и его поцелуи заставили ее замолчать. — Хочешь, встретимся здесь завтра ночью, как только у вас в лагере все уснут? — Да. — А теперь идем. Уже поздно. Покажи мне дорогу, я провожу тебя до того места, где нам будет безопаснее разойтись. Когда вдали показались бледные пятна палаток, он пожелал ей спокойной ночи и неслышно скрылся в тени. Милли украдкой пробралась к своей палатке, легла в постель и долго не могла заснуть, думая о том, что теперь мир изменился для нее и что она никогда и ни за что не откажется от своего счастья. Глава VI Пение диких канареек разбудило Милли, и это показалось ей хорошим предзнаменованием. Как приятно проснуться под такую музыку и с такой мыслью! Громкое лошадиное ржанье, донесшееся из лагеря, означало, что кто-то из охотников встал. Вскоре сильные удары топора разогнали канареек. Это Джэтт колол дрова. Лучи розоватого света, проникшие сквозь отверстия палатки, подтвердили, что наступил новый день. Милли почувствовала безграничную жажду жизни. Никогда еще не было у нее такого дня. Она лежала в постели долго после того, как треск костра и звяканье кастрюль возвестили о начавшихся приготовлениях к завтраку. — Эй, Милли, что ты залежалась, как старуха? — крикнул Джэтт, на этот раз в голосе его не было ни резкости, ни грубости. — Что ты, умерла? — Жива и не думаю умирать! — ответила Милли, чуть ли не радостно, вкладывая в свои слова особый смысл. — Так выходи скорей, — прибавил Джэтт. Милли не стала торопиться, как обычно. Она чувствовала себя какой-то особенно смелой, и ей хотелось обмануть ожидания Джэтта. Когда она подошла к костру, охотники уже ушли. Ела она так мало, что миссис Джэтт заметила это необычайное у Милли отсутствие аппетита. — Ты больна? — почти сочувственно спросила она. — Нет. Мне просто не хочется есть, — ответила Милли. — У тебя горит лицо. Вероятно, лихорадка, — сказала та, испытующе глядя на Милли. — Лучше я дам тебе лекарство. — Нет, спасибо. Я чувствую себя хорошо, — сказала в ответ Милли. Несмотря на это спокойное заявление, ей стало не по себе. Эту женщину не так легко обмануть! Вместе с тем Милли догадывалась, что миссис Джэтт, весьма вероятно, отнеслась бы с симпатией к Тому Доону. Однако Милли не решилась последовать своему внезапному побуждению рассказать ей о Томе. Она быстрее и тщательнее, чем всегда, выполнила свою обычную работу и ушла в палатку. Утро было тихое и теплое, не такое жаркое, как в другие дни, так как небо было покрыто облаками. Она прислушалась, отовсюду доносились ружейные выстрелы. В них не было какого-то ритма, были только редкие промежутки полной тишины. Вскоре она услышала глухой гул или слабый грохот, похожий на далекие раскаты грома. Сначала она подумала, что надвигается гроза. Но гром был почти непрерывным, и она удивленно напрягла слух. Долгий глухой гул! Что бы это могло быть? Она слышала о землетрясениях, и на мгновение ее охватил страх перед таинственной и неведомой подземной силой. И вдруг она поняла, что этот топот бизонов. — Это бизоны! — испуганно воскликнула Милли. — Их топот похож на раскаты грома, как говорит Джэтт. Она прислушивалась до тех пор, пока гул не стал удаляться, ослабевать и наконец замер. Милли отправилась бродить вокруг лагеря, осматривая лес и сдерживая желание подняться по тропинке вверх. Наконец она поддалась своему желанию, дошла до последних деревьев на подъем и из-за них стала смотреть на зеленеющий простор. На равнине было, как всегда, пустынно. Милли захотелось подняться еще выше, откуда она могла бы увидеть всю окружающую местность. Вблизи стояло дерево незнакомой ей породы. Ветви его спускались низко и простирались под одним из высоких вязов. Милли решила, что ее труднее будет заметить, если она взберется на дерево. Она влезла на небольшое дерево, с него перебралась на вяз и устроилась на высоком разветвлении, до которого было нелегко добраться. Оттуда она осмотрела местность и была изумлена открывшейся панорамой. Ей даже пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на каком-нибудь отдельном ее элементе. Недолго оставалась она на своем наблюдательном пункте, а когда стала спускаться, то обнаружила, что это не так легко, как подниматься. Однако она благополучно миновала самые трудные места и облегченно вздохнула. Внезапный топот копыт внизу заставил ее остановиться. Где-то поблизости ехали всадники. Обхватив ствол рукой, она прислонилась к нему, чтобы удержать равновесие. Она была на высоте почти сорока футов от земли и скрыта густой листвой. Увидеть ее можно было, только встав прямо под ней и взглянув вверх. Естественно было предположить, что всадники — это охотники на бизонов. Она следила за ними из-за сплетенных ветвей. Они ехали с севера, по-видимому направляясь к речке. К ужасу Милли, они остановили лошадей прямо под ней. И тут она увидела, что это солдаты. Ей нечего было бояться их, однако она не хотела, чтобы ее заметили. — Капитан, — сказал один из всадников, — и здесь, внизу, где кончается тропинка, есть хороший источник. Хотелось бы выпить свежей воды. — И он обратился к солдатам: — Пусть кто-нибудь из вас возьмет несколько фляжек и наполнит их. Тропинка ведет к источнику. Один из солдат спешился и, взяв несколько фляжек у своих товарищей, скрылся из виду. — Элсуорс, ты знаешь эту местность вдоль Красной реки? — спросил другой солдат. — Знаю, но не очень хорошо, — последовал ответ. — Это благословенный край по сравнению со Стэкед Плэнс. Ту местность я знаю отлично. Один из всадников, по-видимому офицер, слез с лошади и растянулся под деревом. Он снял свое сомбреро и открыл строгое обветренное лицо со слегка седеющими усами. — Плохо, что мы никак не можем убедить этих охотников укрыться в форту от набегов индейцев. — Это верно. Мы даже не можем убедить их. отправить женщин в безопасное место. Некоторые из этих сумасшедших привезли с собой жен и дочерей. Тут вернулся солдат с фляжками: — Тут, внизу, лагерь, сэр, — сказал солдат. — Охотничий отряд, конечно? — Да. Там три повозки. — Спросили вы, чей это отряд? — В лагере никого нет, сэр. Офицер встал и, вымыв разгоряченное лицо, подошел к лошади. — Элсуорс, мы видели много охотничьих лагерей, все они были на открытых местах или на опушке леса. Что вы скажете об отряде, который располагается в таком скрытом месте? Ведь нагруженным повозкам туда трудно проехать. — У охотников есть свои соображения, как и у всех других людей, — ответил проводник. — Может быть, этот парень хочет, насколько возможно, укрыться от грозы и пыли. А может, он предпочитает быть подальше от проезжей дороги. — Полковник приказал найти воров, похищающих шкуры бизонов, — в раздумье сказал офицер. — Это очень беспокоит меня. Здесь сотни охотничьих отрядов, все они разъезжают, стреляют, сдирают шкуры, каким образом, черт возьми, можем мы выловить воров среди них? — Вы этого не сможете, капитан, — решительно ответил проводник. — Охотники сами должны поймать их. Как я вам говорил, состав охотников самый смешанный! Преступники, бывшие солдаты, авантюристы, бродяги, профессиональные охотники, пионеры, ищущие новые земли, и фермеры в погоне за крупными заработками. Допускаю, что большинство из них честные люди. Эта охотна на бизонов напоминает отчасти золотую лихорадку при открытии новых приисков. Прошлым летом воры орудовали по всему Пэнхэндлу. Некоторых поймали и повесили. Этим летом им будет легче действовать, и добыча будет богаче. Они будут прикрываться набегами индейцев, все грабежи будут сваливать на них. И как их поймать, если только не застать их на месте преступления? — Так, значит, вы думаете, что эти грабители подстерегают отряд, нападают на него, убивают охотников, похищают шкуры, сжигают лагерь и удирают, а затем во всех этих преступлениях обвиняют индейцев? — Признаюсь, я придерживаюсь именно такого мнения, — ответил Элсуорс. — Я считаю, что немало злодейств, приписываемых индейцам, было совершено белыми. — Говорили вы об этом полковнику? — Да, но он с негодованием отвергает эту мысль. Он ненавидит индейцев. У него где-то застряла индейская пуля, и мне кажется, он предпочитает, чтобы на этих равнинах хозяйничали плохие белые люди, а не хорошие индейцы. — Черт возьми! — вырвалось у офицера. И, усевшись верхом, он повел солдат на запад вдоль опушки леса. Милли довольно долго ждала, пока решилась слезть с дерева. Спустившись на землю, она побежала в лагерь, укрылась в своей палатке, легла и задумалась. Ей было о чем подумать. Этот разговор между проводником и офицером вызвал тяжелые сомнения в ее душе. Может ли быть ее отчим один из таких воров и грабителей? Она вся похолодела от ужаса при этой мысли. Ей стало стыдно за себя, но подозрение не рассеивалось. У Джэтта были некоторые странности, которые, можно было, конечно, приписать его необщительному и неуживчивому характеру. Милли вспомнила, как он настаивал на том, чтобы она не показывалась мужчинам, и его объяснения по этому поводу. Но после подслушанного разговора все это вызывало сомнения. Если бы только Джэтт из личной ревности не хотел, чтобы мужчины видели ее! Раньше это пугало ее, а потом стало казаться чем-то чрезмерным и несообразным. Как ни тревожна была эта мысль, она все же предпочитала, чтобы именно эта причина заставляла Джэтта избегать охотников. Она не могла представить себе, что он вор и грабитель. Однако женский инстинкт всегда побуждал ее держаться вдали от него. Несомненно, в нем было что-то подозрительное. Теперь она будет прислушиваться и наблюдать и, когда представится случай, постарается убедиться, справедливо или нет ее отношение к отчиму. В эту ночь, по мнению Милли, луна не всходила непостижимо долго. Наконец она увидела мерцание света над рекой, а вскоре показался и золотистый круг. Выбраться незамеченной из лагеря на этот раз оказалось труднее, так как Джэтт с товарищами развели большой костер на широком открытом месте слева от лагеря и занимались растягиванием и очисткой шкур. Милли видела их темные фигуры, двигающиеся около костра, и слышала глухие голоса. На полдороге, на тропинке, она встретила своего возлюбленного, который медленно спускался вниз. — Милли… — Том. Они поцеловались, и Том привел ее под дерево. Они уселись в тени, держась за руки, счастливые и уверенные в будущем, хотя и не настолько, чтобы забыть обо всем остальном. — Я не могу оставаться долго, — сказал Том. — Мне придется сегодня ночью два часа работать над шкурами. Будем встречаться здесь каждые три дня по вечерам, через полчаса после наступления темноты.