Когда Милли смогла лучше рассмотреть его, она вся затрепетала от неожиданности. Неужели это тот молодой человек, к которому она стремилась в своих мечтах? Она смотрела на него широко открытыми глазами. Он шагнул вперед, его румяное лицо сияло, а глаза пронизывали ее. Он казался каким-то чужим, но она узнала его. Это был, несомненно, он! — Милли! — воскликнул юноша, не веря своим глазам. В его тоне было что-то столь же необычайное, как и во взгляде. — О, это вы! — вырвалось у Милли, сразу потерявшей голову. Она кинулась ему навстречу. — Милли! Какое счастье! Я уже потерял надежду увидеть вас когда-нибудь, — сказал он, стараясь взять ее за руки. — Том Доон! — как бы очнувшись, произнесла она. Она почувствовала, что лицо ее пылает. Смущенная и испуганная, но охваченная радостью, которую не могла скрыть, она отодвинулась от него. Его глаза, радостно сверкавшие, притягивали ее, хотя она и старалась отвести свой взгляд. Изменился ли он? Лицо его стало тоньше, смуглее, легкий загар сменился красновато-бронзовым. — Конечно, я — Том Доон, — восторженно ответил он. — Так вы помните меня? — Помню ли я вас… — заикаясь, ответила Милли. — Я… я… Громкий окрик у подножия лесистого склона прервал ее. Это был голос Джэтта, который звал ее обратно в лагерь. — Это Джэтт, — быстро шепнула она. Не надо, чтобы он видел вас. — Вы хотите уйти? У вас есть еще время. Он далеко, — ответил Том. — О да, я должна уйти. — Послушайте… еще секунду, — шептал он, следуя за ней и взяв ее за руку. — Стоянка Хэднолла всего в нескольких милях отсюда. Я работаю у него, вы знаете. Приходите сюда сегодня ночью, когда взойдет луна. Я буду ждать вас. Будет еще рано. — Сюда… ночью? — с трепетом прошептала Милли. Предложение было волнующее и заманчивое. Да. Когда взойдет луна. Обещайте! — настаивал он. — Я приду. — Не бойтесь. Я буду ждать вас как раз здесь… Теперь идите обратно в лагерь. Не выдайте себя. Он взглянул на нее глубоким взглядом и бесшумно ушел, ведя за собой лошадь. Милли повернулась и побежала по лесу. Она была так взволнована, что едва не заблудилась. До лагеря было дальше, чем она думала, и в спускавшихся сумерках надо было местами осторожно пробираться по тропинке. Через несколько минут Милли стала приходить в себя. Сквозь деревья блеснуло пламя лагерного костра, и если бы она заблудилась, то оно указало бы ей правильное направление. Она старалась отвлечься от мыслей и чувств, вызванных встречей с Томом Дооном. Ей нужно было спешить, чтобы рассеять сомнения и опасения, которые могли возникнуть у Джэтта. Было уже темно, когда она не спеша подошла к лагерю. Она застала Джэтта с товарищами у костра. — Где ты была? — резко спросил он. — Гуляла в лесу, — небрежно ответила она. — Почему ты не ответила мне? — Что же, я должна была орать, как вы? — ответила она. — Ха! ха! ха! — захохотал Фоллонсби и толкнул Пруайта локтем в бок. — Ну, — продолжал Джэтт, по-видимому удовлетворенный, — раз стемнело, тебе пора ложиться спать. А Джэн может сидеть всю ночь, если хочет. — Потому что я не нуждаюсь во сне? — насмешливо спросила та. — Ну, такой красивой шельме, как ты, незачем спать, — ответил Джэтт. Обстоятельства складывались благоприятно для Милли. Ей не хотелось вести себя сегодня иначе, чем всегда. Она постояла минуту около костра, глядя на огонь, а затем, подойдя к тому месту, где стояло ведро с водой, выпила глоток и медленно направилась к своей палатке. Как хорошо, что палатка ее стоит отдельно от других! Милли вошла к себе и упала на постель. Напряженное состояние, в котором она находилась, продолжалось еще мгновение, а затем вдруг прошло. В темноте палатки она почувствовала себя в безопасности. «Что случилось? Что я наделала? Что я собираюсь делать?» —, шептала она про себя. Могла ли она понять, почему такое изумление, радость и надежда охватили ее, когда она узнала Тома Доона? Что творилось у нее на душе все эти бесконечные дни? Тщетно она старалась понять себя. Ведь она чуть ли не бросилась ему в объятия! «Я не успела сообразить, не успела ни о чем подумать!» — прошептала она, уткнувшись пылающим лицом в подушку. Ни ночь и темнота, ни тишина и одиночество не могли помочь теперь Милли. Она переживала сладостную муку первой любви. Незаметно подкрадывалась она к девушке, а когда судьба снова столкнула ее с Томом Дооном, застигла врасплох. Теперь Милли поняла это. Она лежала, страдая и трепеща, то тоскуя, то замирая от восторга. Это были мучительные переживания. Но они прошли и сменились другим настроением: ожиданием осуществления безрассудной мечты, стремлением познать это упоительное счастье. Она забыла о себе и стала думать о Томе. Она представляла его таким, каким видела при свете солнца. Затем перед ней всплыло его новое лицо, похудевшее, более возмужалое и серьезное, с короткой густой бородкой, такой же красивой и белокурой, как и волосы. Воздух широких равнин и жаркое солнце, напряженный физический труд сказались на нем так же, как на Джэтте и его товарищах. Только глаза и звук голоса, казалось, остались те же. И, вспоминая их, она поняла, как обрадовался он, встретив ее снова. Он был так же счастлив, как и она. В этом не было никакого сомнения! Отсутствие друзей, одиночество всегда порождали жажду любви. А эта суровая жизнь в стране бизонов в обществе грубых людей только усилила ее потребность в друге и защитнике. Все это Милли теперь понимала. Она могла найти оправдание для себя, но это не имело для нее никакого значения. Погрузившись в свои новые переживания, Милли не замечала, как летело время. Когда темнота в ее палатке рассеялась и на парусине появились колеблющиеся тени листьев, она поняла, что взошла луна. Вся дрожа, она прислушалась. Только шорохи насекомых и мягкий шелест листвы нарушали мертвую тишину. Она выглянула из палатки. Сквозь деревья был виден серебристый свет восходящей луны. Сердце Милли забилось сильнее, когда она увидела, как показался белый диск и, почти незаметно поднимаясь вверх, превратился в половину огромной яркой луны… «Время идти», — прошептала она и почувствовала холодную дрожь. Она понимала, какая опасность грозит ей, но не боялась. Если бы ее застигли с возлюбленным, она была бы жестоко избита, может быть, даже убита. Но ничто не могло удержать Милли. Она осторожно поползла от палатки, держась в тени. Ярко горело одно полено в костре. Едва заметно белели палатки. Чутким слухом она уловила тяжелое дыхание спящих усталых людей. Наконец, поднявшись на ноги, она тихо пошла и скоро потеряла из виду весь лагерь, только пламя костра еще мелькало вдали. Затем она повернула к тропинке, проложенной по подъему. Милли уже не боялась, что ее поймают, она была только нервно возбуждена. Какие огромные темные деревья! Как густо лежат тени! Только изредка виднелись серебристые’ лунные блики. Наконец она нашла тропинку, и сердце ее забилось сильнее. Он, должно быть, ждет ее. Что же сказать ему. Чем выше она поднималась, тем менее густой становилась тень от деревьев. Наконец Милли добралась до ровной поверхности. Деревья уже кончались, и вдали была видна огромная, залитая лунным светом равнина. Она шагнула дальше, точно гонимая какой-то силой, и бегом пронеслась еще несколько последних ярдов. Очутившись в ярком лунном свете, она остановилась в ожидании и почувствовала всю важность этого момента. Он был ее единственным другом? Где он? Не пришла ли она слишком рано? Если он не… В этот момент появилась высокая темная фигура. — Милли! — раздался тихий радостный голос. Том быстро подошел к ней и отвел в тень. Душевный подъем и напряжение, приведшие ее сюда, внезапно сменились слабостью. Его присутствие, его голос, его прикосновение произвели в ней непостижимую перемену. В отчаянии она вспомнила о своей решимости не вести себя так, как при первой встрече вечером. — Я думал, что вы так и не придете, — сказал он. — Я… опоздала? — прошептала она. — Это ничего, теперь вы здесь, — ответил он и обнял ее. — О… не надо, — умоляюще произнесла она, отклоняясь от него. — Почему, разве это не хорошо? — с внезапной тревогой спросил он. Молча, томимая сладостной мукой, стояла около него Милли, вся охваченная трепетом. Он взял ее за подбородок и заставил поднять голову, чтобы увидеть ее лицо. — Взгляните на меня, — настойчиво сказал он и слегка привлек к себе. — Разве вы не знаете, что все это значит, не знаете, что я чувствую? Милли показалось, что она не выдержит и упадет. Последние остатки сил и мужества исчезли. Однако она заставила себя взглянуть на него и даже в тени деревьев увидела, как горят его глаза. — Как могу я знать… Когда вы никогда не говорили… мне?.. — задыхаясь, прошептала она. — Я люблю тебя… вот что, — вырвалось у него. — Разве это нужно было сказать тебе словами? Она не могла его понять. Он совершенно лишил ее воли. Она склонилась головой к нему на грудь. — Милли, может быть, я обидел тебя? — спросил он. — Чем же вы могли обидеть меня? — Так ты должна показать мне, что я мил тебе. — Разве для этого нужны слова? — Нет, — тихо ответил он и наклонился к ее губам. — Но докажи мне это! Милли, может быть, уступила бы его настойчивости и поцеловала его, если бы под влиянием его пылкой страстности не иссякли все ее силы. Она смогла только склониться к нему и уцепиться за него слабыми руками, счастливая и измученная. Мгновение он молча обнимал ее. — Как твое имя? — вдруг спросил он. — Милдрет Фэйр, — еле слышным голосом ответила она. — Сколько тебе лет? — Семнадцать… скоро будет восемнадцать. — Любила ли ты кого-нибудь до меня? — О нет! — А! Значит, ты любишь меня? — спросил он и поцеловал ее в щеку. — Разве ты не знаешь, что люблю? — Хочешь быть моей женой? — живо спросил он. — Да, — шепнула она. — Когда? — В день моего совершеннолетия… если ты захочешь так скоро жениться на мне. — Захочу ли я! Меня так сразу повлекло к тебе, что я почувствовал себя растерянным и несчастным. И это чувство постепенно росло во мне. Но полюбил я тебя с того момента, когда сказал, что, может быть, никогда не увижу тебя. Помнишь? — Да, Том Доон, я помню Это так же хорошо, как ты.