– И что же ты тогда станешь делать с друзьями? – попеременно улыбается и усмехается несколько раз. – А я всё уже сделал. Достаточно просто отдать ключи… Должно быть, ты переформатировал мне мозги… Решил не вмешиваться в историю с Чучуевым. Алекс разрулит, если нужно будет. И знаешь, даже не сложно оказалось! Почти не думаю об этом. – То-то же! Ты ранен? – Том замечает размазанную по моей ладони кровь. – Ага! Подстрелен дырками от дуршлага. Передай полковнику, что я раскаивался. – В… своеволии? – В тугодумии! – Лиха беда начало… – Что?! – А… э… не в этом смысле… – наклоняется, стряхивая со штанины мелкий мусор, – я же, ты понимаешь, изъясняюсь на неродном языке… – Слишком хорошо изъясняешься. Как ты, кстати, меня нашёл? Я отключил трансляцию координат. – Часы… – Да какого хрена! Там нет передатчика, только ключ. Я же их проверил на Ёжике. – Мирабилианские технологии. Давай покажу, как выключить. – Да ну тебя… Оставь уж! Толку-то, отключишь – потом окажется, ты мне и в тело что-то вмонтировать успел… Пойдём наверх лучше, пора уже давно. *** Ветер слишком сильный, поэтому Алекс передислоцировал банкет в защищённое стенами помещение – какое-то там будущее техническое. Только со стороны одной его недостроенной части видна панорама города. Ну что, блин, такое… С таким же успехом можно было и у меня дома полюбоваться видами. Мы сидим на заботливо притулённом в углу надувном диване. Том шныряет где-то на продуваемом этаже, но его безопасность, судя по всему, совсем не волнует Алекса – расслабленно откинувшегося назад рядом со мной, брякнув гитарой об пол. Разминаю отнявшуюся ногу: конструкция сиденья оказалась на редкость неудобной. Ритка без умолку тараторит уже минут двадцать пять: – Джек, когда увидел у Тарасовой этого лысого кота, погнался за ним и облизнул! Облизнул, представляешь! Хи-хи, она-то уже почти накинулась на меня, мол, моя собака неадекватная! А он облизнул его, прямо целиком! Саш, ты не слушаешь? Растерянно умолкает. Алекс не отвечает, мечтательно затонув внутри себя. Я молчу, стараясь не выдать понимание момента. Джек бы наверняка его как раз выдал, это понимание. Но пса здесь нет: кое-кто строго-настрого запретил брать в такие приключения «животных и пиротехнику, а насчёт Кузнецова ещё подумаю». – Рита?.. Ты почему не чирикаешь? – очнувшийся Сашка вскидывает грозный взгляд на меня. – Что он опять сделал? Театрально взмахнув ресницами и небрежно перегнувшись через моё не к месту попавшееся на пути тело, она с размаху огревает Алекса по затылку пледом. Смаргивая заменившую смех слезинку, докладываю: – Отвечать надо, когда девушка к тебе обращается. У Сашки такой ошарашенный вид, что только ради этого стоило сегодня оказаться здесь. – Так ты не с Ваней разговаривала? – Нет, – великодушно улыбается она, – иногда я разговариваю не с Ваней! Может быть, ты не обратил внимания, но шесть лет его вообще здесь не было! И я, кажется, всё это время разговаривала с тобой… – О… – озадаченно приподнимает одну бровь. – Я разговаривала с тобой! Раздражённо вспорхнув, Ритка вихрем покидает наше убежище. – Стоп, – реагирует Алекс на мою попытку следом физически выскользнуть из сцены. – Далеко собрался? – Пойду удостоверюсь, что Тома унесло ветром наконец, как ты и мечтал, – недовольно разминаю лопатки, выпрямившись в полный рост. – Что происходит? – жёсткие пальцы Тихорецкого хватают меня за запястье. – Социофобия обострилась? – Я с собой происхожу… – остаюсь стоять пнём и цедить сквозь зубы. – Поработай ещё над репликой. Звучит недостаточно безысходно. Отодвигает гитару. Отворачивается, помрачнев, – и я зачем-то оправдываюсь: – Да ничего… На самом деле… по инерции… – Я не умер – значит, ты свободен от обетов. Лети на свой Ёжик хоть завтра. Я здесь… присмотрю за всем. – Не хочу. И если ты уже обшарил мои файлы – и сам видел: на ближайшие пять лет работы в штабе до дури… – Не шарил. – Ага, конечно, тебя только Том там и волновал… Хоть бы, что ли, стихи мои прочитал, ты же такое любишь… Тихорецкий вскидывает подбородок и уверенно откалывает: – Прочитал. И больше ничего. Едва поджимает нижнюю губу. Когда он загремел в больницу, меня как вчетверо перекрутило. И выжало – выместилось в текст. Думал, Алекс этих откровений уже не найдёт. А потом, когда его понесло в файлы о Мирабилисе, было не до того – меня угораздило и вовсе забыть о стихах. – Все? – срываюсь на шёпот. – Все. Вот бы сейчас Том вышел из-за стены и сообщил, что дело происходит в Мираже. – Иногда от твоих реакций хочется выть и лбом обо что-нибудь биться, – резко расстёгиваю куртку: не так уж здесь и холодно. – Не надо, мне тогда по духу сцены придётся закурить. А я бросил. – Как… Зачем? То есть… почему? – топчусь на месте. – Охуеть же… – Речь человека с феноменальным вербальным интеллектом… – хмыкает и восьмёрки какие-то описывает зрачками – как будто у меня вместо физиономии запутанная мозаика, а Сашка впервые её видит. – Потому что стихи твои прочитал. Все. – Как же… кх… если ты не куришь, почему ты такой спокойный тогда?! – Я такой и есть на самом деле, уже забыл? Несколько раз подряд по его коже пробегают короткие волны сдерживаемой мимики, а в результате проявляется совсем бесхитростная улыбка. И вдруг достаёт из кармана складной дротик и протягивает его мне: – Помогло бросить. Занимает руки и мозг. Держи. – Хех, а мне-то к чему?.. – Спорим, не сможешь попасть отсюда в ту голубую метку? – Конечно смогу! У всех друзья как друзья, а у меня – какая-то сеть агентов, вооружённых разнообразными способами манипуляций. Смогу ли я попасть… Да что тут попадать-то… Зачем он зубы мне заговаривает вообще… – Саша… Отрицательно качает головой, всё ещё улыбаясь, и кивает на мишень – круглое пятно на колонне в проёме отсутствующей стены. – Том! Осторожнее, я кидаю дротик! – Ага, стоим на месте! – весело отзывается Рита. – Город фоткаем! Прицеливаюсь – запускаю – попадаю. Прищуриваюсь, удостоверяясь, что на самом деле угодил в яблочко: так себе здесь освещение.