– YILC7824, – без паузы и тени обиды выкладывает Том. – Астероид тулисианской пограничной базы. Одна из текущих целей расы. Объект фактически контролируется Мирабилисом. – Едрёна мать! Они же знали о том, что вы инфицированы! И подписали соглашение о мерах! Одно слово – тулисианцы! – Гончар попеременно бьёт обеими ладонями по столу плашмя, кофе в кружке сотрясается волной. Даже так… А рассказать мне это – о так называемой инфекции, о соглашениях – перед полётом на Ёжик, было, конечно нецелесообразно… Да я просто рекордсмен по недополучению информации от окружающих! И, должно быть, обладаю каким-то редким талантом, если в таких условиях продолжаю добиваться результатов сам. – У нас двадцать четыре погранпункта под ударом, а вы хотите побеседовать о моральных качествах тулисианцев? – отзеркаливает Том, поставив тарелку на край стола полковника. – И что ты предлагаешь? – быстренько нейтрализую возможную реакцию Гончара. – Там есть наши ловушки, сеть. Можем раскинуть её и поймать корабль вместе с источником, посадить на астероид и отправить туда меня. Надо полагать, раса представляет собой некое единое целое, поэтому, скорее всего, атаки на другие базы прекратятся. – А ты что там делать собираешься? – ответ уже знаю, но… – Не давать ему… разнуздаться. – Да тебе же тогда придётся постоянно торчать в Мираже! – Только пока ребята не придумают что-нибудь. – Ваши так называемые ребята уже пятьдесят лет не могут ничего придумать! – Пятьдесят – это не так много, Ваня. Пётр Николаевич, вы одобряете план? Я свяжусь с Крифом, подключим его к системе на астероиде, он точно не промахнётся. – Погодите вы! Мне же надо с начальством перетереть, и что скажут другие члены Содружества? Они же ещё не очухались от известия о нашей с вами дружбе… – Том, я в любом случае полечу с тобой! – Майор Кузнецов, вы у меня сейчас домой полетите! Цыц! Звоним американцам, потом свяжемся с Тулисией, чтоб её. Вы говорите по-английски, Том? – Да. Если позволите… Гончар уступает ему своё кресло. Переговоры со всеми контролирующими пограничное кольцо Содружества силами проходят однообразно, уныло, но успешно. Мысленно воздействовать на таких расстояниях нельзя, но Том на полную включает вместо этого харизму и дипломатические навыки – и очень быстро добивается согласия на операцию. Причём умудряется скрыть технические детали и не вызвать никаких подозрений относительно того, что тулисианцы давно дали доступ Мирабилису на астероид. «Зачем ты меня расспрашивал о системе обороны на Ёжике? И так знаешь». «Убедиться, что не влияю на твой разум. Если попробуешь разобраться – увидишь, это не всегда легко понять. Когда имеешь такую возможность…» «Ты же сказал, что почти сразу прекратил попытки как-либо воздействовать!» «Я и правда перестал. Нужно было удостовериться, что прервалось само влияние… Тебе пока доступно далеко не всё, это сложная наука…» Полковник, устроившийся подальше от нас, как будто желая снять с себя ответственность за последствия текущих мероприятий, переводит взгляд с меня на Тома и, выплеснув в рот остатки кофе, уточняет: – Можно научить людей между собой этой вашей телепатии? – Навряд ли в полной мере… И такой навык приведёт к… некоторым социальным осложнениям. – Ладно. Время. Том, вылетаете прямо сейчас. Мы продолжаем ликвидировать корабли, пока хватает мощности, потом подключается этот ваш специалист. Сколько он сможет удерживать вражеский звездолёт, пока не начнётся свистопляска? – Не меньше земных суток. Теоретически. Мы успеем. – Майор Кузнецов, отправляетесь с ним. В случае нештатной ситуации действуете на своё усмотрение, – поднимается на ноги, давая понять, что разговоры окончены. Вроде бы отвечаю автоматическим согласием, но собственных слов не слышу. Ничего себе. Как будто там возможна штатная ситуация! На своё усмотрение! Никто и впрямь не знает, что делать! Больше всего хочется убежать куда-нибудь на противоположный от этих событий край Вселенной. Слишком глубоко уже поимел дело с вурдалаками из расы – с избытком черпанул их холодной непреклонности, беспросветной непостижимости и собственного предательского желания шагнуть куда-то туда – вниз. Должно быть, слишком многому позволяю отражаться у себя на лице, потому что полковник напоминает: – Твой отец посадил космолёт с повреждённым компьютером и отказавшим двигателем в горах во время семибалльного землетрясения. – На тренажёрах мы отрабатывали кейсы и посложнее. К тому же это не подвиг: на борту был только он один. – Именно. Все условия, чтобы сдаться, а, Ваня? Не подвиг… ну даёшь! – А я вписал аэрокар в столб. Ясным летним днём. И был в нём не один. – Тебе было семнадцать лет! – чеканит он с вызовом. – Но там был я… – отрицать себя тогдашнего значило бы отказаться от всех событий тех лет, но это невозможно: всё то немногое, что мне и правда дорого, начинается именно там. – Пётр Николаич… – Ну?! – Я не собираюсь сдаваться. – Ещё бы! – Но я не знаю, что для этого нужно сделать! – с нотой совсем детского отчаяния вырывается у меня, а потом сразу же: – Чёрт! Я Ритке обещал сегодня в рыжий цвет покраситься! Гончар качает головой и без видимых причин отводит от меня взгляд. Не раскрывая рта, Том бесшумно покидает кресло полковника и невесомо прикасается к моему локтю. – Раз уж твой «Гермес» без толку торчит в нашем ангаре, на нём и полетишь в космопорт! Техники на вас не напасёшься! – по-прежнему не глядя в мою сторону, отдаёт распоряжение полковник. – А в порту можем на мой звездолёт пересесть, – предлагает Том. – Мне с ним спокойнее… – Точно не развалится по пути? – Уверяю вас, он ещё лет сто и не подумает этого делать… И, полагаю, можно мне уже теперь вернуть оружие? – Ага. Ладно. Нечего тут… пошли! – безо всяких патетических напутствий, на которые вообще-то способен, Гончар выпихивает нас обоих в коридор. Бодро маршируя к западному блоку, отправляю сообщение Алексу: «Обещал написать, если соберусь ликвидировать Вселенную. Не ручаюсь, что не начну в ближайшие двое суток. Отвези к вечеру Риту в штаб. С Гончаром я договорился». «А ты?» – без паузы приходит ответ: похоже, Сашка сегодня вообще не спал. «YILC7824. С Томом. Ловим там расу двадцать шесть». «Семь футов под килем». «Я не особенно хотел». «Не сомневаюсь». «Алекс, отставить сарказм. Я и так не в круиз собрался, а ты вдобавок разосрался с Томом. Думаешь, мне легко то и другое переваривать?» «Свяжись со мной из самолёта». *** – Подозрительно легко у тебя всё складывается. И ловушки на тулисианской базе, и… я. О, угадал! На самом деле только ты и есть, а всё остальное – плод твоего воображения! – ударяюсь в разоблачения, проверяя готовность «Гермеса» к взлёту. – Ха-ха, а вот это уже классика… И труднее всего опровергнуть, – разглагольствует Том, откинувшись на спинку кресла. – Я и сам не знаю. Но очень надеюсь, что это не так. – Почему? Удивлённо вскидывает на меня брови: – Ну… а как же ты тогда? Не отвечаю, набирая высоту, а уже через несколько минут, включив автопилот, выхожу на связь с Алексом. В своём рабочем кабинете Тихорецкий как будто погружён в бесконечное множество занимающих всё свободное пространство проекций макетов разной степени готовности – от каких-то фрагментарных чертежей до законченных объектов. Выглядит просто убойно – похож на занятого сотворением мира небожителя. Для полноты картины за ухо у него заткнут изящный золотистый стилус. Не хватает только какой-нибудь белоснежной тоги до земли… – Ну… – начинаю, стараясь никак не выдать восхищения этой картиной. – Дорогой Том, я беру свои слова обратно, – глядя прямо на нас, Сашка придаёт губам почти похожие на улыбку очертания. – Какие именно? – радуется мирабилианец. – О «гастролирующем мозгоёбе» вместе с его «невнятной трихомудией», с которой он сто лет не может разобраться, или о том, что ты не позволишь… – Алекс! – офигеваю я. – Неужели ты так и сказал?! – Да, вот эти. Иначе Кузнецов не успокоится.