*** – Значит, Иван-царевич, ты всё-таки одолел Кощея? – выдыхает склонившийся надо мной Сашка. – Похоже на то… и, блин, перед этим ещё как будто скакал три дня и три ночи… – Тормози, Кузнецов, мишн комплит. Тут я соображаю, что по-прежнему нахожусь в галерее в мирабилианском ночном клубе – только, разумеется, в положении лёжа на полу. – Алекс, ёлки, как ты здесь… – Это всего лишь я, – доносит проступающий из рассеивающейся пелены Том. – Маленькая галлюцинация, уже прошло… – Маленькая галлюцинация или одна большая галлюцинация – мне, кажется, уже всё равно… – силюсь подняться, вспомнив важное, но удаётся только сесть. – Уничтожьте источник к чёртовой матери! Я так понимаю, его опять замкнуло? Сотрите его в порошок, или, клянусь, мы против вас весь арсенал применим! И уж поверь мне, у нас кое-что есть… – Догадались уже. Испарили его полностью. – Догадались они… Чего вы пятьдесят лет ждали? Пришествия землянина? – Не землянина, а именно тебя. Надо думать, у менее склонного к… контролю над миром такое не получилось бы… – помогает подняться. – Почему? Ведь это же… – Абсурд, согласен. Полетели домой. Он молчит, а я безуспешно пытаюсь вспомнить детали того, как меня покинуло сознание. Сам приступ дереализации был очень глубоким и ярким – вот и всё, что возможно сейчас о нём сказать. Если контроль – твоя фишка, то от тебя, во-первых, никто не ждёт обратного, но в то же время ты можешь наловчиться её отключать, потому что проще вытеснить то, в чём лучше отдаёшь себе отчёт. Добавить к этому иррациональную тоску по противоположному состоянию, если внутреннее чрезмерно… Вывалив моё изрядно утомлённое приключениями тело в кар, Том добавляет: – Не понимаю пока, почему у нас за столько лет был всего один тот случай, и только сейчас это могло повториться… – Думаю, Пётр Николаич прав: иное восприятие времени… А я – неизвестно за что посланное товарищу полковнику наказание… – Мы, к слову, решили наладить сотрудничество с землянами… – О… – Да, если тебе предъявят какие-то обвинения, заступимся всем Мирабилисом. – Ха-ха, только этого ещё не хватало! – смеюсь не к месту, потому что Том эмоцией не заражается, глядя в сторону и продолжая постукивать пальцами по обшивке бокового люка. – Ваня… если бы ты не сообразил, как поступить, мы бы продолжали ходить по кругу, с огромным риском для всех… Полагал, твоя категоричность – хорошее средство от… воплощённого небытия, но оказалось, всё ровно наоборот! Как я мог не заподозрить! – Так… Выходит, ты знал, что Мираж – ходячая идея нереальности? – Это была просто одна из рабочих версий. – Зачем ему просеивать наше сознание? – Изучать устройство бытия, надо полагать… Я ведь, каюсь, даже не уяснил до конца, почему его замыкает от твоих действий, – он наконец перестаёт выказывать беспокойство, оставив в покое дверцу и перекрестив пальцы. – Тут как раз всё понятно. Они являются невозможными в системе внутренней логики этой… это же просто программа, Том. – Понятное дело… Но кто-то же за ним… – Никто, выходит. Или кто-то, имитирующий этого никого… Что менее вероятно, потому как, если бы он имел отношение к реальности, он бы понимал, на чём она держится… – М-м-м? – солнечно улыбается и выжидает. – Давай уж сам говори… Ты-то, значит, давно понял, а я – смутно – только сегодня. Объясни подробнее. – М… Действительность держится, надо полагать, на свой низкой важности – в каждой её точке. Для нас не важно, истинны наши переживания или вымышлены, – они всё равно… как это… определяющи. То есть степень реальности чего-либо не важна для его… словом сказать, практического существования. Только, Ваня, ты не прав вот в чём… тому, кто это понимает, всё равно может захотеться запустить вот такую поделку на чужую планету… – Согласен, затупил… Как минимум – серьёзное оружие. – И совсем не исключено, что мы видели не все его возможности… – Почему же вы продолжали с ним развлекаться? Выпарить всё подчистую на территории, на которой его сдерживали, такая уж проблема? – Просто мы тоже любим головоломки… Кар автоматически распахивает люк, припарковавшись. – А своих друзей? – Верим, что они смогут за себя постоять, – едва ощутимо коснувшись моего плеча, выпадает в квартиру и обнимает выбежавшую навстречу Лею. Часть 3 12 апреля 2099 года, Земля Полковник Гончар намертво защёлкивает звуконепроницаемую дверь кабинета и принимается расхаживать туда-сюда и орать – то есть гудеть, временами порыкивая, – на меня. А я в самом деле чувствую себя виноватым, не отвлекает даже торчащее из полуприкрытой панели в стене устройство непонятного назначения. Похоже на армейский бластер S08, замаскированный под шерстяной валенок. – Это выперло уже за все рамки, Кузнецов! Почему тебя всё ещё не турнули на гражданку – соображаешь? Потому что я – я тебе потакаю! – с размаху от души бьёт себя в грудь кулаком и слегка кривится от боли. – Сколько тебе лет?! А?! Что ты мне тут рожи корчишь! Отвечай! – Тридцать шесть, товарищ полковник. – Пора уже упасть с небес на землю! – заметив мою робко пробивающуюся после этой фразы улыбку, он повышает голос ещё сильнее. – Я тебе поиронизирую! Дисциплина по-прежнему как пустой звук! Условие контракта, между прочим. – Она у меня внутренняя, Пётр Николаич… – Совсем очумел?! Ты на службе! У тебя ничего внутреннего быть вообще не должно! – Делайте что хотите… Я в самом деле перегнул, признаю… Но ведь достиг результата! – А я совета, что ли, сейчас спрашивал?! Молчать! «Что хотите!» Что?! На тебя ничего не действует! Ни-че-го! Так выходит? Отвечай! – Никак нет, товарищ полковник! Действует! Даже сильно. Но… недолго. Гончар делает огромный шаг в сторону своего по обыкновению практически пустого стола, обрушивается в кресло и роняет лицо на два подставленных кулака. Выдержав трагическую паузу в несколько секунд, упавшим голосом осведомляется: – Можешь обещать мне, что это было в последний раз? – Я… – никак не рассчитывал на такой вопрос, но взять и соврать сейчас просто не смогу. – Нет… Пётр Николаич, вы же понимаете, я всё обдумал и… к тому же, повторю, достиг результата… – Марш отсюда вон! – сквозь сцепленные перед носом пальцы процеживает он. И меня немедленно сдувает за дверь. *** Мнусь в коридоре и по-взрослому эффективно борюсь с желанием изобразить какой-нибудь красноречивый жест за спиной успевшего дважды прогуляться мимо майора Дятлова – раздутого, как подгоняемый попутными амбициями парус. Наконец дверь кабинета приоткрывается и полковник неприветливым кивком приглашает меня обратно. – Значит, так, Кузнецов. Путём решительных действий хм… в тылу противника ты вывел планету Мирабилис из-под вражеской угрозы. Они прислали благодарность и – впервые в современной истории – предложение о сотрудничестве во всех сферах. Так что тебе полагается премия. – Спасибо… то есть… служу Объединённой Земле! Но… честно, подумал… если от меня столько проблем… – Тема закрыта. Но уж обойдёмся без медали! Мне и так тут… придётся подправить отчёты. В общем… у тебя был секретный приказ, ясно? И смотри чтобы Дятлов ничего не раскопал! Утомил уже… полудурок. А где этот твой, как его… филолог грёбаный?