Переключаю внимание на планшет – расшифровывать местные пиктограммы для меня сейчас не составляет труда. Да. Сработало. «Лея, вернись в кар». Успеваю до дрожи испугаться, что она решит остаться там, заодно забыв о связи и передав весь шквал эмоций напрямую обратно, не умея фильтровать поток. «Разбуди меня». Сжимаю запястье и трясу за плечо одновременно. Приходит в чувство и допытывается: – Я правда такая тяжёлая? – Только на Мирабилисе, – глупо пытаюсь отвертеться: сила тяжести на всех планетах, изначально населённых гуманоидами, а не колонизированных, крайне близка к земной, никто так и не понял почему… ну, точнее, очевидно, связь здесь обратная. Даже на Ёжике почему-то близка, но он в этом смысле уникален. Мне ещё повезло, что не заслали на какой-нибудь астероид в коробку с искусственной гравитацией. В паре метров от нас паркуется такси. Выскочивший оттуда Том стремительно выхватывает бластер и фотогенично целится в небо. Автоматически проследив взглядом траекторию выстрела, обнаруживаю устрашающего вида птицу с сизым оперением, по очертаниям похожую на орла, только раза в полтора крупнее, с массивной головой и клювом. Рефлекторно дёрнув шеей, она кувырком обрушивается на крышу ближайшего здания. Том запрыгивает в кар, отбирает у меня свой планшет и, пролистав данные, поднимает аппарат в воздух. Как можно спокойнее начинаю: – Всё-таки хочу пойти поговорить с ним. Я смогу выбить его из колеи! Ожидая отпора и подготовившись к противостоянию, как по инерции проваливаюсь с размаху в пустоту – отсутствие сопротивления: – Да. Летим за ним. А Лея будет сидеть в каре и не открывать никому дверь, пока всё не закончится! – Папа! – Ш-ш-ш! Она определённо испытывает обиду и… облегчение одновременно. Только сейчас до меня доходит, что мирабилианцы так и живут – в поле эмоций друг друга, просвечивающих через остаточный контакт, который они поленились или не посчитали нужным закрыть… – Зачем ты подстрелил того… воробья? – Они охотятся на… разных домашних животных, иногда пытаются нападать на детей. Не волнуйся, вид не вымирающий, ими кишит вся планета. – Вы что, не можете не пускать птиц в города? – В прошлые века было никак не отвадить. Сейчас можем создать щит, но… мы к ним привыкли. А вот совершенная безопасность – это страшно… – Да уж… у вас тут и ходячий рассадник психоделии неизвестного происхождения, и гигантские хищные птицы рассекают с яростными глазищами, – от моего хохота Том, последнее время непривычно напряжённый, заметно расслабляется. – Видел, как он смотрит, да? – совершает торможение в воздухе. – Приехали. Давай руку. Замираю, оценивая пейзаж внизу: концертная площадка или маленький стадион… – Расхотел? – Нет. Просто… А Лея… – Лея закрыла связь. Всё остальное тебе мерещится. – Откуда ты… – Подростки страдают этим, когда… только учатся… Опасная вещь на самом деле. Потом покажу все тонкости. Пока просто буду сообщать, когда ухожу, – поймёшь, как выглядит такой момент. Смотри, – он врывается в мой мозг вихрем запутанных сообщений, что-то вроде «нам нужно очень торопиться, но я быстро покажу», а потом отключается, предупредив, но продолжает смотреть пристально и усмехается – вот же… явно чувствую, как он иронизирует над выражением моего лица. – Это – твои домыслы. – Откуда ты знаешь что? – Неважно ведь что, даже если совпадает с моими мыслями! У нас мало времени. Давай! Там уже похолодало – двадцать семь градусов по вашему этому… К вечеру всегда лучше, да и лето скоро кончится. 29 марта 2099 года, Мирабилис Пока иду по упругому покрытию непонятного сооружения к Миражу, распластавшемуся в позе морской звезды у самого края площадки, похожей на поле для какой-то спортивной игры, вынужден выслушивать: «Я не смеялся над тобой, и никогда не смеюсь… А это, к слову, средневековый амфитеатр, мы его немного переосмыслили в архитектурном плане – и иногда здесь устраивают детские танцевальные фестивали». Действует на нервы: старается успокоить, отвлекая от цели. «Ваня, просто сделай то же, что и тогда…» Какая всё-таки несуразица… Амфитеатр, орлы, мысленные разговоры… Хорошо хоть температура упала и я хотя бы не поджарюсь. «Том, а вообще… ты мирабилианец? Эта планета на самом деле существует?» «Ох, опять завёлся… Что толку от твоих вопросов? Если копнуть глубже, я не имею понятия, Ваня, существует эта планета или нет! Но ты – определённо существуешь, в моём представлении… И я рассчитываю, ты не перестанешь в обозримом будущем… Ясно?» «Ладно-ладно, – мой жгучий стыд за этот разговор наверняка уже явился Тому во всей красе, – хватит, я сам ввязался». Мираж тоже начинает раздражать… Разлёгся и не собирается проявлять учтивость. Но надо как-то приступать к делу: – Просто хочу понять, чем вы заняты. Я землянин – значит, любопытный. В прошлый раз мы оказались в неприятной истории. Мирабилианцы утверждают, её сотворил я сам, но есть некоторые сомнения. Зачем вы это делаете? Опасно стараться быть вежливым, когда тебя разрывает изнутри. – Вы желаете снова увидеть, – не меняет положения, только слегка выворачивается навстречу. – Нет. Я желаю понять! – в сердцах восклицаю я громче. – Вы желаете понять. «Ваня! Ёлки-палки! Прерви его!» – Нет! То есть… Я не желаю… Твою ж… Кто ты такой? Я хочу знать, кто ты такой и зачем всё это! Блядь. – Вы хотите увидеть, вы хотите знать… – нараспев тянет бесчеловечная оболочка, неотвратимо поднимаясь на ноги. «Ваня, ты помнишь обо мне? Мы здесь с Леей. Помнишь птицу страшную? Попробуй сосредоточиться. Представь, что тебя окружало» Оценил твои старания, Том, но сейчас меня окружает кое-что совсем иное. Проще всего будет сказать, что совсем ничего. Мне не привыкать. Очень весело. Конец всему. «Просто помни обо мне. Какого цвета у меня глаза?» «У тебя серые глаза, Том, эту подставу я никогда не забуду, но, тут такое дело… Абсолютно всё не имеет смысла. Но раз уж ты настаиваешь. Да, я тебя помню… Забыть сложновато». «И как тебя угораздило… Помнишь, как учил меня играть в шахматы?» «Всё-таки… кто ты на самом деле?» «Пожалуй что дурак дураком… но с высоким числом решений, имеющих благоприятные отдалённые последствия…» «Некоторые из них при этом могут вовсе и не…» «Просто иногда… Как я выгляжу, Ваня?» «Как суперзвезда, от которой сходят с ума толпы подростков». «Ха-ха, верно». «Серёжки нацепил ещё и побрякушки всякие… И… ты действительно так выглядишь?» «Само собой да! Выдумаешь тоже! Что я сказал тебе, когда мы ехали сюда из космопорта?» «Рассказал о Совете, о Лее…» «Что ты подарил мне на Ёжике?» «Господи, Том! Я ничего не забыл, успокойся!» «Хорошо. Открой глаза».