Пока Пере успокаивался, утирал слёзы, Леон пригнал телегу, и они покатили по грохочущей мостовой чуть в гору. Возчик знал дом Гувернадора и быстро доставил их по назначению. – Господи, Ампара! Это же наш дом! Смотри, кто-то выходит. Спроси, а то меня силы оставляют! – Сеньора! – окликнула девушка женщину у ворот. – Вы из семейства Гувернадора? – А что вам нужно, сеньорита? – пристально смотрела женщина на странных людей. – Что вам нужно? – Вот этот старик когда-то жил здесь. Это Пере Гувернадора. Слышали о таком от старших? Вы чья будете? – Супруга дона Себастьяна, сеньорита. А это действительно сеньор Гувернадора? – Конечно, я Гувернадора, сеньора! – подошел ближе Пере. – Пятьтдесят лет назад я покинул родительский дом, и вот вернулся на родину. Хотел посмотреть на свою далёкую юность. А Себастьян чей сын? Я такого не помню. – Его отца звали дон Мигель, сеньор. – Господи! Дон Мигель. Мой дядька! А я внук дона Савы! Слышали про такого? Ещё был у меня дядька по имени Диего. Вряд ли он жив. Он был помоложе Мигеля. – Но что же вы стоите на улице? Проходите в дом, дон Пере. Сейчас всех позову. Как раз все дома. Меня зовут Кристина. А дон Диего умер лет двадцать назад, сеньор. – Значит, ваш муж сын дядьки Мигеля? У него была дочь по имени Химена. Жива ли? – Померла лет восемь назад, сеньор. Все померли, кто мог вас знать, дон Пере. Хуана! – позвала Кристина. Появилась девушка лет шестнадцати. С интересом взирала на незнакомых гостей и вопросительно смотрела на мать. – Позови сюда всех. Приехал наш родственник дон Пере Гувернадора. Девушка кивнула и убежала. Кристина позвала ещё служанку и распорядилась накрыть на стол. Народ быстро заполнял довольно обширную комнату и с нескрываемым любопытством разглядывали гостей. Пере со слезами на глазах всем пожимал руки, расспрашивал об отцах и дивился многолюдности родственников. Почти все они жили в этом доме. – А что, Кристина, фермы моих дядей больше не используются? Помнится, они у самого города имели хорошие фермы. – Всё продали, сеньор. Уже давно. Выйдя замуж за Себастьяна, я уже застала всех здесь. Вот Себастьян лучше вам всё расскажет. Тут Пере вспомнил о братьях. Себастьян изобразил на лице скорбную усмешку. – Оба ваших брата давно умерли, дон Пере. И их дети покинули Маон. Это случилось очень давно. Дон Харвасио умер последним совсем недавно. Лет пять назад. Может, чуть раньше. А дон Бенансио уже давно. Больше десяти лет. Все на местном кладбище. Вы сможете завтра их навестить, дон Пере. Мы укажем вам их могилки. Пере горестно вздыхал, оглядывал молодёжь и вспоминал юность и детство. Всё здесь изменилось. Пристроено крыло дома, и садик стал вовсе крохотным, и деревья там совсем другие. Оглушенный, не соображавший старик сидел и вяло жевал остатками зубов приготовленную рыбу, высасывал сок апельсина и осоловевшими от выпитого вина глазами продолжал вглядываться в незнакомые лица, пытаясь узнать в их чертах давно виденные лица, знакомые, дорогие и уже никогда не увиденные. Он лежал на жестком ложе и в темноте думал. Эти думы вертелись вокруг одного: как скоротечна жизнь, как быстро всё меняется, и вот он один, почти одинок. Все ушли в мир иной, а он ещё коптит этот мир и не может уже разобраться в нём. Три дня назад он попросил собраться двух своих родственников: Себастьяна с Бенисио, которые были здесь старшими и роду Гувернадора. – Мои дорогие родные! – начал Пере, мельком поглядывая на незнакомые лица. – Когда-то, лет сорок назад я переслал моему отцу три тысячи золотых монет. Вы знаете об этом? Собеседники переглянулись, но по выражению их лиц он всё же понял, что об этом им известно. Они молчали, и Пере продолжил. – Я не собираюсь требовать их обратно, но хоть часть их мне бы не помешала. Я долгие годы не вспоминал об этом, но теперь мне очень нужны эти деньги, друзья мои. Потому прошу вас хоть часть вернуть, чтобы я мог вложить их в моё дело. Ведь я настоящий наследник всего, что здесь есть. И по суду могу получить это, – и он обвёл глазами комнату. – Дон Пере, вы ставите нас в очень трудное положение. – Себастьян упрямо набычил голову. – Это было так давно, до нашего с Бенисио рождения, и мы вряд ли сможем что-то для вас сделать. – Вы хотите, чтобы я начал судебный процесс? – Это, разумеется, не желательно, но что мы можем сделать сейчас? – Я бы удовлетворился пятью сотнями монет. Больше мне не понадобится. Себастьян переглянулся с Бенисио. Заметил после молчания и усиленной работы мысли: – Дон Пере, – заговорил Бенисио. – Мы вас понимаем, но так вдруг собрать такую сумму мы не сможем. – Я тоже не могу ждать слишком долго, сеньоры. Мои дела остановились, внучку надо выдавать замуж, вы это знаете. Словом, я хотел бы за неделю утрясти все эти дела. И я больше не стану вас беспокоить. Живу я в Новом Свете, и намерен вернуться туда в ближайшее время. А это стоит дорого. – Мы посоветуемся с остальными родственниками, дон Пере, и завтра вам сообщим наше решение. Мы тоже против вражды и судебных тяжб. Они будут стоить не меньше вашей доли, как вы сказали. – Буду вам премного благодарен, сеньоры. Пере обходил городок, вспоминал детские годы и грустил. Он даже пожалел о посещении родных мест, но уже изменить ничего нельзя. Дней через пять он с грустью заявил Ампаре: – Мой друг Мар давно скончался. Его дети почти ничего не знают обо мне. Его жена, моя сестра Росария, тоже на кладбище. Ничего мне тут было делать. И я хотел бы побыстрее уехать. Что-нибудь намечается с судном хотя бы до Валенсии или Барселоны? Что говорит Леон? – Пока ничего нет, дед, – сокрушалась Ампара. – Мне тоже не хотелось бы здесь задерживаться. Я боюсь, что с браком может что-то не получиться. – Почему это ты так думаешь, моя птичка? – С твоими деньгами ничего пока не выяснили, а без них донья Эстела не согласится на брак сына. – Её благословение так важно для вас? Плюньте и обвенчайтесь прямо в местной церкви. Это будет и дешевле, и правильнее. Ампара быстро глянула на деда. Сжатие губы говорили о её напряженной работе мысли. – Но это же настоящее восстание Леона будет! Сумеет ли он пойти на это? – Давай поговорим с ним об этом, пока судна всё равно нет. Леон неожиданно отнёсся к предложению Пере вполне с пониманием. – Собственно, я могу пойти на это. Меня сейчас не очень волнует отношение матушки к нашему браку. Тем более что я уже окончательно решил переселиться в Новый Свет. А там деньги нам очень будут кстати. И это лучшее, что можно придумать. – Так ты согласен обвенчаться здесь? – встала Ампара и подошла вплотную к жениху. – Если дон Пере не против, – посмотрел он на невесту. – Как раз он и предложил нам это, любимый! Он даже сказал, что так будет намного дешевле, а мы поставим твоих родителей перед фактом. Куда они денутся? Твой отец уже благословил нас, а без материнского можно и обойтись. Весть о свадьбе сильно обрадовала домочадцев. Видно было, что в этом доме с праздниками было негусто. К тому же вопрос с деньгами решился немного не так, но вполне приемлемо. – Мне дают только четыреста монет, – сказал Пере своим молодым родным. – Но берут все расходы по свадьбе на себя. Ампара вскинула глаза на жениха. – По-моему не так плохо, а? Что скажешь, дорогой мой? – Это в несколько раз дешевле того же, но в Севилье. Я доволен, милая Ампара! И даже хотел бы поторопиться с этим. Уже весна началась, а нам надо успеть в Эспаньолу до периода ураганов. Пере про себя усмехнулся, поняв, что Леон побаивается длительного морского путешествия. Но и неудивительно. Не всем же быть храбрецами в море! Назначенный день для церемонии пришлось приблизить. В порту появилось судно до Барселоны, и его наши друзья никак не хотели пропустить. Обвенчались в местной церкви, свадьбу сыграли весёлую и по провинциальному хлебосольную. Все были довольны, вновь обретенные родственники осыпали новобрачных пожеланиями счастья, здоровья, и, конечно детишек. Всего два дня провели молодые в доме после свадьбы и поспешили попрощаться, спеша занять каютку на небольшом судне, уходящем на рассвете. – Я нисколько не жалею, что расстаюсь с родиной, – грустно заметил дед. – Удовлетворил своё любопытство – и теперь спокоен. Делать мне тут больше нечего. Впереди меня ждёт моя Эспаньола. Единственно, чего бы мне хотелось – это посетить наш остров Лиамуига. Вот там у нас с тобой, внучка, обязательно найдутся ближайшие родственники. – О, дед! Мне бы этого же очень хотелось! – воскликнула Ампара и бросила на стоящего рядом мужа многозначительный взгляд. Пере повернулся к Леону и спросил, улыбнувшись: – Леон, ты не хотел бы посмотреть, как мы жили на нашем острове? Ампара боится, что тебе там не очень понравится. – Я ведь ничего не знаю о нём, дедушка. Пусть решает Ампара. – Хорошо. Оставим это пока. Давайте подумаем, что нам делать с твоей матушкой. Как нам объяснить наше поспешное решение с бракосочетанием? – Может, не надо ей пока говорить о нём? – высказала предположение Ампара и запнулась. Дед улыбнулся, поняв её замешательство. – Не должен же Леон пробираться к тебе тайком, словно вор, моя птичка! Что скажешь мой дорогой Леон? – Ничего, дедушка! Мне ничего в голову не приходит. Только одно в голове – страх и неприятности, нас ожидающие в доме. Потому мне очень хочется поскорее найти судно до Эспаньолы и покинуть старую Испанию. – И не жаль родителей? – спросил дед. – Как не жаль? Жаль, да что сделаешь? Своя жизнь ближе, и её надо устраивать. И так слишком долго я засиделся под крылом родителей. – Так и надо, мой любимый! – воскликнула Ампара и схватила его за руку. Перед глазами у неё возникли последние дни, после свадьбы. Улыбка скользнула по лицу. Первая брачная ночь так сильно отличалась от буйных оргий с Фермино! Но нежность Леона и его неумение и осторожность сильно воспламеняли её, как это не казалось ей странным. Они почти не спали всю ночь, наслаждаясь друг другом. И у Ампары неожиданно возникло ощущение восторга и благодарности за такого мужа. Нежность так редко встречается среди супругов. Она это знала, и теперь это ощущение возвышало её, создавало очень приятное чувство. Тем более, что Леон вовсе не уступал Фермино в своих возможностях.