– Смотри, там свирепствуют калина, капитан, – предостерегал того Пере. – С кулевриной осторожнее обращайся. Я тебе отдал почти все стрелы, так что буду заниматься изготовлением новых. Береги их. – Жди меня через месяц. Если, конечно, ничего не произойдёт. В таком случае сам поведёшь судно. Думаю, что чуть севернее Азор проложи маршрут. Пилота у тебя не будет, смотри не проворонь Португалию. – Куда я денусь, коль буду идти на параллелях Португалии? Лучше я посещу вначале Португалию, чем буду искать свою Мадейру. Она от меня не уйдёт, – успокаивал Пере капитана, понимая, что это ему сейчас очень нужно. Капитан ушел. На душе у Пере скребли кошки. Вару опять ходила беременная и почти все заботы ложились на Маок. Вторая жена ревниво следила за мужем, не позволяя ему отвлекаться от её ласк, которые она не прекращала даже днями. Вару же плохо переносила эту беременность и часто недомогала. Знахарь постоянно посещал её, но лучше не становилось. А Пере подмечал, что глаза Маок светились довольством, поглядывая на соперницу. Пере всё спрашивал себя, любят ли его жены или это дань обычаю, изъявлять так любовь мужу. – Ты, Жулите, можешь мне пояснить, как здешние женщины любят? – спрашивал Пере у своего приятеля. – Мне всё кажется, что здесь не столько любовь, сколько приверженность закону, обычаю. – Кто их разберёт тут, сеньор. Я тоже иногда задумываюсь над этим. Ответа не нахожу. А моя женщина так мила, что никогда не подумаешь, что это не любовь. И так у всех. Даже у негров. Эти и вовсе стали местными жителями. Как вы с ними поступите, сеньор, когда время подойдёт уходить? – Даже думать не хочу. Не знаю. Волен ли я заставлять их следовать за собой? Они достаточно мне послужили. Рано об этом говорить, Жулите. – А мы успеем достроить судно до сезона ураганов, сеньор? Уж больно у нас дела медленно двигаются. – Ты прав. Надо до прихода капитана хоть надстройки закончить, и мачты приготовить полностью. Ещё реи предстоит изготовить. Да много чего надо! – Я тут присматриваюсь к разным продуктам. Думаю, что нам больше следует запастись мукой ахе, сушеными рыбой и фруктами. И особенно орехи, сеньор. Они могут долго храниться. – Жаль, здесь почти нет мяса, Жулите. Можно бы насушить и его. Ламантинов бы набить поболее, да они редко тут появляются. И сети приготовить к рыбалке. По дороге можно рыбу ловить. В океане её мало, но можно добыть. – Всего не упомнишь, сеньор. Но уже сейчас готовиться надо. Время подойдёт – так окажется, что многое упустили. Пере улыбнулся заботе Жулите, и подумал, что ему бы хорошо взять с собой его временную жену, как здесь все португальцы считали. Хозяйки и работницы они хорошие. Старый сруб без дела возвышался на берегу и помаленьку превращался в труху. Никто больше не опасался калина, сруб забросили. И всё же Пере каждый день заставлял себя изготовить хотя бы один наконечник для стрелы. Работа непривычная и кропотливая, но необходимая. Остальные продолжали почти самостоятельно достраивать судно. Капитан вернулся даже раньше обещанного срока. Вид его говорил о его смертельной усталости. – Ты что такой, Лопеш? – встретил того Пере. – Болеешь? Прихватило? – Ничего такого, но слабею, Пер. Надо поторопиться с судном. Что у вас с ним происходит? Вижу, особых успехов нет. Только надстройки и закончили. – Мачты почти готовы, и реи. Ставить их всё равно будем на воде. Палуба почти настелена. Работы: помаленьку двигались, капитан. Времени, полагаем, хватит. До лета ещё далеко. Что ты выяснил? – Южным путём идти будет очень сложно, Пер. Он нам не подходит. – Значит, севернее Азор? – Выходит, что так. Другого нам не дано. Мы не можем удлинять свой путь на целый месяц. Это смерти подобно. И ещё я проплыл на обратном пути рядом с большим островом. Он далеко на востоке, но слишком далеко же к югу. Хорошо бы иметь остров восточнее, где можно было бы запастись водой и провиантом. Всё ближе к дому. Как мы сюда добирались с самых западных Азор. – Я там плавал на лодке. Острова тянутся рядом и между ними не очень широкие проливы. Стоит подумать над этим путём. С неделю можно выгадать. – Сейчас надо думать только о постройке судна, Пер. Не надо думать, что времени у нас достаточно. Она так быстро течёт, что и глазом не успеем моргнуть, как и этот год пролетит. Отдохну малость, и примусь за работу. А ты постарайся уговорить туземцев помогать нам. Без них мы ещё долго будем копаться. А осталось не так много. Пере понимал тревоги капитана. Тот спешил, зная что-то такое, что заставляло его торопиться. Да и вид капитана подтверждал это. Однако больше трёх-четырёх островитян на судне не работало. И те постоянно отлучались на несколько дней по своим делам. Скоро подошли роды у Вару. Она сильно похудела, осунулась и была задумчиво-молчаливой. Пере подслушал разговор двух женщин, из которого понял, что его жена может умереть, не разродившись. Причин никто не знал и Пере с ужасом думал о приближении родов. И неожиданно из соседнего селения прибежал воин с ужасом в глазах. Он кричал, махая руками: – Калина, калина приближаются! Буаракутара, скорей помоги нам отбить их! Меня послал вождь привести тебя с твоей громоподобной трубой! Быстрей! После коротких расспросов, Пере уяснил, что большой отряд туземцев возвращается на юг и по пути решил поживиться набегом на западное селение. – Десять человек с арбалетами, копьями и мечами собраться через полчаса! Поспешим на выручку нашим друзьям! Полсотни воинов пойдут с нами! Никто не осмелился перечить Великому, а Пере приготовил кулеврину и попрощался с Вару. Та с мольбой в глазах молча смотрела на мужа, словно предчувствовала, что это их последняя встреча. Пере было очень жалко смотреть в глаза первой жены, но долг звал его в поход, Отряд выступил и скорым шагом двинулся через возвышенность, обходя с юга гору в сторону деревни соседей. Туземцы двигались впереди, прокладывая немного заросшую тропу. В вечерних сумерках вышли к деревне. Она молчаливо встретила отряд. – Где враги? – спросил Пере вождя, сильно волнуясь. – Стали лагерем за четверть дневного перехода, Буаракутара. Завтра с утра намерены напасть. Мы только ждали тебя, о Великий! Уже собирались уходить в середину острова. – За помощью к соседям посылали? – Только к вам, о Великий! Да те сами, наверняка, узнали о набеге. – Сколько лодок у врагов? Вождь показал на пальцах. Пере посчитал. Выходило, что одиннадцать. Это больше ста воинов, хорошо закалённых и отлично вооруженных. А у этих туземцев даже луки были редким оружием. В основном только палки да редкие дубинки. К тому же природная робость в придачу. Пере немного подумал. – Перед рассветом мы должны подойти к их лагерю и атаковать. Не будем ждать их набега. Так мы легче сможем поразить их внезапностью. Приготовить отряд в пять десятков воинов. Вождь с жрецом и старейшинами долго совещались. Пере отдыхал, проверял оружие и размышлял над предстоящим походом на врага. Совет старейшин принял предложение Пере. Вождь молвил угрюмо: – У нас вся надежда на тебя, Буаракутара. Сами мы никогда бы не осмелились пойти на калина. Лучше скрыться на горе. – И ждать, когда те придут к вам и поубивают мужчин, а женщин заберут к себе, – зло ответил Пере, но вынужден был принять хоть такую помощь. После полуночи сводный отряд двинулся тропой к расположению калина. Особо не спешили, рассчитав время на дорогу. По расчётам Пере, они должны были напасть на лагерь в тот момент, когда те ещё не поднялись ото сна. – Несколько воинов должны будут увести лодки калина в море. Топить не надо, но так, чтобы ими никто не мог воспользоваться. Будем надеяться, что без каноэ калина не станут так нагло сражаться. Хоть воины и сильно трусили, однако присутствие Великого как-то возбуждало их на полезную деятельность. Подошли к лагерю слишком рано, но для увода каноэ было как раз время. Несколько потухающих костров ещё чадили, стража дремала вокруг них. В двадцати шагах плескалось море и лежали каноэ. Отлив ещё не начался, воины тихо пробрались с моря, и медленно стали стаскивать каноэ в воду. Стража ничего не услышала. Шум лёгкого прибоя заглушал шум возни у лодок. Начинался рассвет, и калина начали просыпаться. Тут же заметили далеко в море тёмные чёрточки своих каноэ. Вопли ярости и тревоги разнеслись по окрестным лесам. Вожди торопливо распоряжались, готовя воинов к походу. Несколько воинов бросились в море, намереваясь доплыть до каноэ и привести их опять к берегу. И при такой неразберихе и некоторой растерянности, Пере приказал нападать с двух сторон пляжа. Сам он вышел из леса, освещенный только что поднимавшимся солнцем. К нему кинулись три воина во главе с вождём. Пере поднёс фитиль к запалу, и грохот выстрела прокатился по утреннему пляжу. Вождь с перебитой ногой свалился, поливая кровью песок. Остальные затихли и остановились. Напавшие как раз подбежали и стали бить калина по головам, пока те не опомнились от ужаса и не пустились наутёк, куда глаза глядят. Лишь несколько воинов оказали яростное сопротивление. Пере громко кричал португальцам: – Прикончите всех побыстрее, пока наши союзники не погибли по дурости! Португальцы быстро совладали с калина, некоторых взяли в плен, связали и собрали брошенное оружие. – Пусть воины идут в лес и вылавливают разбежавшихся калина! – кричал Пере, указывая на лес. – Поодиночке не ходить. Пять-шесть воинов! Воины, воодушевлённые успехом, разбрелись по лесу. Оттуда вскоре стали доноситься вопли, кличи и проклятья. Битва продолжалась уже там. Вернулись воины только часа через три. Вернулись не все, но привели шесть пленных, израненных, но живых. Победа была полной. Лишь десяток калина, что поплыли за каноэ, успели скрыться за мысом, спеша бегством спастись от ужасного оружия Бога грома и молнии. Возвращались в деревню, неся четверых убитых. Несколько раненых сами плелись сзади, опасаясь насмешек. По поводу столь блестящей победы над грозными калина, устроили двухдневный пир. Пере волновался за Вару, но никто его не отпустил, и ему пришлось ждать два дня, чтобы вернуться. Но не тут-то было. Вождь потребовал, чтобы он взял себе в жены лучшую девушку деревни. Отказаться было невозможно, и пришлось ещё два дня ждать окончания свадебного ритуала с продолжением пира и веселья. Он вернулся домой с молодой женой. Там его встретили печалью. Вару не выдержала родов и умерла три дня назад. Её тело, завёрнутое в белое полотно, перевязанное цветными шнурами, продолжало лежать на низком помосте, дожидаясь супруга. Пере тяжело переживал утрату. Было так муторно на душе, что хотелось исчезнуть, остаться одному и ничего не видеть. Вспомнил, что почти так же умерла и Хавита, и эти воспоминания так повлияли на него, что он нарушил обычаи и удалился один в заросли, где и провёл целый день и ночь. Даже не познакомил свою молодую жену с Маок, которая со злобным взглядом встретила её. Пере лежал на полусухой траве, ощущая прохладу спиной. В голове метались беспорядочные мысли и печаль, и обида на судьбу, что давала ему таких женщин, которые не живут долго, и покидают его. Воины нашли его, привели в деревню, и он был доволен, что похороны совершили без его участия. Потом он узнал, что этому способствовали португальцы. Он яростно принялся за работу на судне, и весь день проводил там. На жен внимания не обращал, и те с опаской наблюдали его, страшась гнева Великого. И так он терзался больше месяца. Лишь по истечении времени оттаял. Внимательно всматриваясь в лицо юной жены, отметил, что она очень привлекательна, и внутри шевельнулось какое-то тёплое чувство. Ей было не больше четырнадцати лет, но она уже показала себя в ночь после свадьбы вполне зрелой любовницей, что теперь его не удивляло. Она носила имя Сутираби, что означало «Морская волна». Он тотчас сократил имя и стал звать её просто Сути. Она только улыбалась, кивала головой, стесняясь произнести хоть слово. Во всем подчинялась Маок, и безропотно выполняя все её приказы и замечания. Не прошло и недели, как у Пере всё чаще возникали чувства, связанные с этой тихой незаметной девчонкой. Она была невысока, стройна и медлительна. За всё время после смерти и похорон Вару, он не прикасался к женам. И в наступившем полнолунии в душе возродилось стремление к ласке, к общению. И он предпочёл Сути. Видел, как ужасно нервничает Маок, как бросает злобные и непримиримые взгляды на девочку, но не отступил от своего стремления именно с Сути разделить супружеское ложе. Она приняла его с восторгом. Не таким бурным, как остальные, зато с нежностью и истинной любовью, как казалось Пере. Её упругое молодое тело так захватило его страстью и нежностью, что он с восторгом отдался этому чувству, столь бурному и внезапному, что вдруг с ужасом, удивлением осознал, что эта незаметная девчонка заполнила его всего. И с каждым днём его чувство всё усиливалось, крепло и становилось таким, что смотреть на Маок он уже не мог. – Мой супруг, любимый Буаракутара, – говорила часто вторая жена. – Ты совсем забросил меня, отдав своё тело этой ничтожной девчонке. Ты больше меня не хочешь любить? – Ты права, Маок, – резко ответил он, понимая, что у неё нет никаких прав на него. Таков обычай. – Я больше тебя не люблю, и ты можешь вернуться в деревню своего рода. Таково моё желание. Этого оказалось вполне достаточно, для расторжения брака. Это было страшным позором для женщины, но так говорил обычай. Пере только потребовал, с вдруг нахлынувшей на него жестокостью: – Дочь я оставляю себе. Ты свободна от всего, Маок! Она не просила, не умоляла. Она покорилась судьбе и воле мужчины, почти бога, и тихо удалилась в свою прежнюю деревню. Сути со страхом взирала на них, слушая мучительно ужасные слова Пере. – Ты, моя любимая, можешь спать спокойно, – погладил её по голове муж. – Я тебя очень люблю, и не покину, не выгоню, Ты меня так хорошо утешила, что я не посмею поступить так с тобой, как с Маок. Ты меня любишь? Она вскинула на негобольшие глаза наивной девочки, помолчала, и без слов приникла к его груди и прижалась с нежностью необыкновенной. По телу разлилась волна тёплого спокойствия, умиротворения. И вдруг подумал, даже отстранившись: «Как же с отъездом? Ведь она не приспособится к другой, чужой для неё жизни! Она даже может умереть от тоски. Это похоже на туземцев».