—Я думаю, что ударил меня дверцой б-бородач. Если бы удар нанесла встречная машина, я оказался бы не в овраге, а в госпитале. Меня доставил бы туда владелец «Победы». Но «Победы», когда я выкарабкался из оврага, не было. Скрылась. — Откуда вам это известно? Вы недавно заявили, что, едва выбравшись из оврага, вновь потеряли сознание, — ловил Мельников. Маркин конвульсивно мигнул глазом. — Я н-не н-настаиваю... Я п-предполагаю. — Ладно. На прошлой беседе вы не могли подтвердить своих показаний из-за отсутствия свидетелей. Надеюсь, урок извлечен. Вы рассказали о телеграмме, о том, что бегали по начальству отпрашиваться. Конкретно. У кого вы отпрашивались и кто видел телеграмму? — Да. Свидетели есть. Я отпросился у капитана Азарова. — Азарова? — вырвалось у Мельникова. — Ну-ну, не совсем так... Его, как и майора Кикнадзе, не оказалось дома. Зато была жена. Она сказала, чтобы я не волновался и спокойно ехал. Она ему все передаст. Нет, Александр Васильевич не был озлобленным человеком. Но все так ладно шло, улики были налицо и вдруг... Свидетель! Мысли работали торопливо: «Но к Азаровой он мог забежать, чтобы иметь алиби. Так, на всякий случай. Вдруг побег сорвется». — Вспомнил, вспомнил, — перебил ход мыслей Маркин. — Телеграмму я, кажется, тоже Азаровой оставил. Мужу чтобы показала. — Ладно, Маркин! Азарова, конечно, не командир и отпускать вас не имела права. Но если подтвердит... Словом, перерыв! Когда Маркина увели, Мельников связался по телефону с военторгом. Там работала старшим товароведом Маргарита Азарова. — Здравствуйте, Маргарита Ивановна! Мельников беспокоит. — По голосу узнаю, Александр Васильевич! Насчет мандаринчиков к Новому году беспокоитесь? — Тут посерьезнее мандаринчиков. Скажите, пожалуйста, двадцать пятого вечером к вам юноша с телеграммой приходил? — Что за инкогнито? Какой юноша? Назовите фамилию. — Это неважно, Маргарита Ивановна! Вспомните, пожалуйста. Он приходил не к вам. К мужу. Но его не оказалось дома. На том конце провода трубка немного помолчала. — Александр Васильевич, вы слушаете? Двадцать пятого вечером, то есть в среду, нас не было до одиннадцати ночи дома. — Вы точно помните? Трубка игриво засмеялась: — Многие и сейчас называют меня девушкой, но память у меня не девичья. В среду вечером мы и чета Кикнадзе были у Шевцовой. Мельников почувствовал, что то напряжение, которое сковало тело, когда он начал звонить, спало. Все! Маркин выкручивался. Но как он мог так, без обиняков, назвать фамилию Азаровой? И вдруг мысль: «Может быть, Азаров предупредил жену, чтобы молчала?..» — Маргарита Ивановна, муж вам ничего не рассказывал? Ну, скажем, почему вчера так поздно домой вернулся? Трубка опять тихонько хихикнула: — Я не знаю, как в других вопросах, но по вопросу бдительности моего Азарова можно смело на Доску почета вешать. Так вы назовете фамилию того юноши? — Это не телефонный разговор. Нам надо бы встретиться. Я пришлю за вами машину к двум дня. А?.. Покуривая, Мельников ходил по кабинету начальника гауптвахты. Да, Азаров по натуре трусоват. Боясь ответственности, что жена отпустила Маркина в Верхнесалтыково, а тот пропал, он, конечно, мог предупредить Маргариту, чтобы та молчала. Но Маргарита... Нет, Азарова — женщина смелая, горделивая и прямая. Такая крутиться не будет. Ну, что ж, тем хуже для Маркина. Устрою им очную ставку. Через несколько минут Мельников снова встретился с Маркиным. Теперь в камере. Вынул из папки паспорт и показал ему. — Кто этот человек? Маркин взял паспорт, прочел: «Мотузкин Игорь Павлович, 1935 года рождения». На него глядел молодой парень, стриженный под бокс, с крупным носом и чуть раскосыми глазами. — Не знаю. Мельников пытливо смотрел в глаза арестованному. Тот был чуточку бледен, но лицо особого волнения не выражало. — Этот паспорт был в кармане вашего пиджака вместо удостоверения личности. — К-к-как?.. — сейчас лицо Маркина выразило настоящий испуг. И тут в камеру внезапно вошел начальник караула. Мельникова срочно вызывал к телефону подполковник Волков. Пришлось допрос прекратить. В штабе Мельникова остановил дежурный по части. Вручил телеграмму от коллег из Верхнесалтыково. Когда в пиджаке Маркина нашли ампулу, сдали ее в спецлабораторию на исследование. Договорились: если в ней яд — ему дадут телеграфный текст со словом «правильно», если нет — со словом «неправильно». Текст телеграммы гласил: «Диагноз правильный». Теперь всякие сомнения, хотя их оставалось все меньше и меньше, рассеялись. Маркин — враг! Скорее всего, если бородач — собрат по банде, между ними на какой-то почве завязалась борьба за жизнь. Даже зверь хочет жить. Оказался в овраге более слабый. Второму что-то помешало добить его. ...Александр Васильевич подошел к окну. На улице светило солнце. Обледенелые стекла чуть таяли. Часовой в тулупе распахнул ворота, и во двор гауптвахты въехал «газик». Из машины резво вылезла Азарова. Мельников поспешил ей навстречу. — Ну, уж никак не думала, Александр Васильевич, что привезете меня в казенный дом, — улыбнулась Азарова, идя за Мельниковым. В кабинете начальника гауптвахты Маргарита Ивановна бесцеремонно сняла беличью шубку и, не дожидаясь приглашения, села. — Я готова. Надеюсь, тут-то вы посвятите меня в тайну столь романтического свидания? Мельников все рассказал. Конечно, только то, что касалось ее. Азарова смотрела на него удивительно чистыми серовато-голубыми глазами. Но прежняя веселость в них пропала. — Ну, что ж, зовите своего Мюнхгаузена. Маркин вошел вялый, на исхудалом лице пробилась щетинка. — Вы знаете эту женщину? Семен внимательно посмотрел в красивые глаза Азаровой. Не выдержал ее прямого горделивого взгляда, опустил веки. — Нет. Где-то видел, но — нет! — Маркин, повторите, пожалуйста, кому вы отдали телеграмму и кто обещал сообщить о телеграмме мужу? — снова спросил Мельников. — Жене Азарова отдал. — А вы его жену хорошо знаете? — вспыхнула Азарова. — Н-ну, не хорошо, но... — Юноша, — перебила Маргарита Ивановна, — я впервые вижу таких нечестных молодых людей. Впрочем, если у Азарова кроме меня есть еще жена, то вы правы. На лице Семена промелькнула тень испуга. — Из-звините. Я... Т-тут что-то... — Тут нужно вещи называть своими именами, юноша, — капризно сдвинула брови Азарова. — Вы удовлетворены, Александр Васильевич? Да, Мельников все понял. Проводив Азарову, вернулся в кабинет. Маркин сидел ссутулившись, ухватившись забинтованными руками за голову. — Так как вы все это объясните, Маркин? — Т-тут к-какая-то ошибка, товарищ к-капитан! Ош-шибка! — С паспортом ошибка. Тут ошибка. Прекратите врать! В комнату вошел начальник караула. Протянул Мельникову записку. Александр Васильевич развернул ее и прочел: «Звонил комендант. Передал распоряжение начальника штаба перевести лейтенанта Маркина с простого ареста «под следствие». Все ясно. Если уж Волков принял такое решение... — Скажите, Маркин, где ваша плащ-накидка? — Д-дома.... Впрочем, знаете, я ее давно что-то не видел. — А это не она? — Мельников раскрыл чемоданчик, вынул из него просохшую накидку и показал Маркину. — Д-да. П-пожалуй, моя. Где вы ее взяли? Мельников не ответил. Достал из чемоданчика галоши. Маркин растерянно посмотрел на них, и его левый глаз нервно дернулся. — Ст-тран-но. Они у меня д-давно пропали. — Мне тоже кажется, что странно. Зачем вы вторую пару купили? — Я галоши при штатском к-костюме в непогоду ношу. — Понятно, — едва скрыл иронию Мельников. — Ну, а на лыжах вы здорово ходите? — Не п-понимаю... Я лыжи не люблю.