— Дерьмо, — пробормотал Чеймберс, не уверенный, как долго он пялился на себя в зеркало. Он отложил бритву и умылся. — Мне нравилась твоя борода, — сказала Ева из спальни, натягивая колготки. — Она поседела, — напомнил он ей, говоря в полотенце. — Как по мне, ты с ней выглядел очень… — Старым? — …мудрым. — Одно и то же. — Я сделаю нам полезный омлет, — сказала Ева, пока он промакивал свою новую рану. — С сыром? — с надеждой спросил он. — Тебе нельзя сыр. Все еще прижимая к щеке салфетку, Чеймберс отрешенно ковырял свой завтрак. — Что-то происходит на работе? — спросила Ева поверх кружки кофе, уже готовясь произнести неизбежный ответ вместе с ним. — …А? — Что такое? — Она отставила кофе. — Ничего, — слабо улыбнулся он. — Просто не очень хорошо спал. — Тебя снова нога беспокоит? — Ага, — солгал он. Допивая остатки кофе, Ева взглянула на часы: — Мне пора на работу. Я сегодня выступаю в суде. Ты все? — спросила она, протягивая руку за его тарелкой. — Извини, что? — отвлеченно ответил он. — Ты все? — повторила она. — Или ты закончишь это? Взглянув на Еву с болью в глазах, Чеймберс сжал ее руку и сказал, что он еще не решил. С рюкзаком за плечом, в порванных джинсах и фланелевой рубашке Маршалл прошла по коридорам Биркбек-колледжа, приложив пугающе мало усилий, чтобы вписаться в море футболок Nirvana и Rage Against the Machine. Ориентируясь по указателям, она пробиралась по коридорам со стеклянной крышей, от которых как расцветающие побеги ответвлялись вспомогательные здания. Ее план: пока что только войти в контакт. Ее прикрытие: слезливая студентка гуманитарного факультета, убежденная, что разрушила свою жизнь, выбрав не ту профессию, и поэтому ищущая помощи в переводе на курс, который позволит ей специализироваться на ее настоящей страсти — скульптуре. Потратив на повторение тех крупиц, что она помнила с вводного курса по искусству, всего лишь предыдущий вечер, она знала, что ее уверенности хватит только на самый поверхностный разговор, и планировала ударяться в слезы при каждой угрозе того, что колоссальные пробелы в ее знаниях могут раскрыться. Часть ее боялась, что Роберт Коутс каким-то образом узнает ее. Конечно же, это абсурдно, ведь она тогда была всего лишь незначительным работником развлекательного центра, и все же близкие к правде части презрительного резюме ее личности, высказанного Чеймберсом, приблизили ее обратно к тому потерянному подростку. Затхлый запах вернулся, когда она оставила позади современную пристройку и вошла в тихий коридор, где таблички на дверях были обнадеживающим знаком, что она в нужном месте. Она остановилась примерно посередине длинного коридора. Проф. Роберт Д. С. Коутс, доктор наук Глубоко вдохнув в попытке выжать немного слез, Маршалл постучала в дверь. Ответа не последовало. Она постучала снова, а затем дернула ручку и обнаружила, что дверь заперта. Взглянув налево… потом направо, она достала свой швейцарский нож из кармана, уверенная, что он более чем способен преодолеть древний механизм. Вгоняя раскладную пилочку для ногтей между дверью и косяком, она повозилась с ней, пока не услышала щелчок. — Я могу вам чем-то помочь? — спросил кто-то из соседней двери. Возвращая инструмент в карман, Маршалл обернулась, красная и заплаканная. — Я ищу профессора Коутса, — шмыгнула она носом. — Его здесь нет, — подозрительным тоном сообщил ей низенький мужчина в майке. — Но мне нужно с ним поговорить! Это срочно! — По средам он проводит дни с матерью. Он выйдет завтра утром. — Ладно, — всхлипнула она, уже начиная отступать. — Сказать ему, что вы заходили? — позвал ей вслед мужчина. — Хорошо! — неинформативно крикнула Маршалл, устремляясь к ближайшему выходу. Сидя в машине, припаркованной через дорогу, Винтер успел прикончить половину бапа, когда заметил Маршалл, выходящую из дверей. Выбросив остатки, он облизал пальцы и собрался перейти дорогу, но заколебался, заметив Чеймберса, направляющегося прямиком через двор к ней. Решив не вмешиваться, он уселся обратно на парапет, с интересом наблюдая за ее жестами, читая по губам, убежденный, что он улавливает суть, несмотря на расстояние между ними. [7] — Вы, сэр, были очень грубы со мной вчера вечером! — наверное сказала Маршалл, оживленно жестикулируя. Чеймберс поднял руки либо примирительно, либо для того, чтобы оптимистично и, честно говоря, неуместно дать ей пять. Он приложил правую руку к груди. — Мое сердце разрывается от сожаления. «А у меня хорошо получается», — похвалил Винтер сам себя, взглянув в мусорку на свой недоеденный завтрак. Вроде бы ничего не выпало из упаковки, по крайней мере, недостаточно, чтобы соприкоснуться с другим содержимым. Проверив, что никто не смотрит, он потянулся и достал его, в процессе пропустив несколько реплик диалога. — …вы вполне ясно дали понять бла бла бла… бла, — почти наверняка сказала Маршалл. Чеймберс с сожалением покачал головой: — Я что-то не что-то вам что-то. К тому моменту Винтер уже сильно отвлекся на свой завтрак, который при более внимательном рассмотрении однозначно соприкоснулся с чем-то из мусорки. — Вы нашли Коутса? — спросил ее Чеймберс. Это было легко прочитать. — Нет, — ответила Маршалл. — Он по средам в «Макдоналдсе». — «Макдоналдсе»? — «Макдоналдсе», — кивнула Маршалл. — Тогда пойдемте. Погодите, где Винтер? — спросил Чеймберс. — Там, — сказала Маршалл, указывая в его направлении. Он приветственно махнул своим мусорным завтраком. — Я очень уважаю этого парня, — наверное сказал Чеймберс. — Он лучший. — Да, Винтер круче всех, — согласно кивнула Маршалл. «Я правда круче всех», — улыбнулся Винтер, окончательно выбрасывая испачканный бап и поднимаясь, пока они переходили дорогу. — Доброе утро, — сказал он непринужденно. — Извините за вчерашнее, — сказал Чеймберс, звуча лучше, но без части про «разрывающееся сердце», отчего извинение почему-то казалось менее искренним. — Это ваше? — хмуро спросил он, оглядывая фургон из «Ю Драйв», в который забирался Винтер. [8] — Арендовал сегодня утром… На случай, если нам придется перевозить заключенного на заднем сиденье. Так как они только что помирились, Чеймберс дипломатично прикусил язык. Последовав за Маршалл в салон, он пристегнулся; они втроем сидели в ряд, как зрители, смотрящие скучнейший в мире фильм. — Нам нужно вам рассказать, что мы обсуждали, — сказала Маршалл. — Не нужно, — знающе сказал Винтер. — Кто-нибудь хочет в «Макдоналдс»? Маршалл с Чеймберсом непонимающе уставились на него. Заподозрив, что его навыки чтения по губам требуют усовершенствования, он завел двигатель.