Славная история. Чушь собачья, конечно, но очень мило прозвучало. Так что Ева согласно кивнула: — Кровать определенно берем. Вдруг она обнаружила, что съела всю дурацкую кашу. И сама не заметила. — А покрытие какое? Цвет я имею в виду? — Бронза с добавлением меди. Она снова кивнула, доедая бекон: — Кажется, такого же цвета, как мое свадебное платье. И материал тот же. — Так и есть. — Дурачок. — Испорченный дурачок. Забыла? — Мне нравится цвет и кровать. Так что начало положено. — Поддерживаю. Скажу Шармейн, на что ориентироваться. — Вот и хорошо. С этими словами Ева встала и отправилась в свою гардеробную. — Сегодня обещают похолодание, — предупредил Рорк. — До обеда возможен мокрый снег. — Чудненько, — прокомментировала она, высунув голову из-за двери. — Сначала съезжу в морг, потом в лабораторию — нужно переговорить с Дикхэдом. Он же у нас король лазера. — И снова скрылась за дверью. Недолго думая, Ева вытащила темно-зеленый свитер и теплые коричневые брюки. Уже потянулась было за первым попавшимся жакетом, как ей пришло в голову, что, если возьмет неподходящий, Рорк встанет и лично придет ей помогать. Поэтому предпочла задержаться на пару минут подольше и как следует обдумать свой выбор. Почему так много вещей? И всякий раз, как зайдешь, кажется, будто становится еще больше. Она страшно удивилась, когда вдруг обнаружила жакет, идеально подходивший по цвету к брюкам, — на несколько тонов темнее, с едва заметным зеленым отливом. Добавить ботинки, ремень — и все готово. — Я почти весь день буду в Мидтауне, — сказал ей муж, когда она вышла и стала одеваться. — Сегодня днем у меня намечена проверка в «Эн Дидеан». Ева вспомнила — приют для трудных подростков, который он недавно построил. — Как идут дела? — Вот сегодня и проверим, но в целом все продвигается очень неплохо. К апрелю уже можно будет заселять первых постояльцев. — Хорошо. Она пристегнула портупею, накинула жакет, присела, чтобы натянуть ботинки, и вдруг почувствовала на себе его взгляд. — Что? Что не так? Я что-то не то надела? — Ты выглядишь просто великолепно. Как истинный коп. — Я и есть истинный коп. — Точно. И ты истинно мой коп. Я волнуюсь за тебя. Так что будь осторожна. Рорк снова сел и принялся допивать кофе. Кот растянулся рядом. Муж улыбнулся Еве своей неповторимой улыбкой. Она подошла ближе, взяла в ладони его лицо и поцеловала. — Увидимся вечером. — Ловите плохих парней, лейтенант, но сами оставайтесь целы. — Так я и собираюсь делать. Она сняла с вешалки и надела пальто, шапку со снежинками, к которой почему-то успела привязаться, связанный Пибоди шарф и выстиранные перчатки. Снаружи уже ждала прогретая машина. Ева в последний раз посмотрела в зеркало заднего вида на свое теплое и уютное семейное гнездышко и поехала в морг — обитель смерти. Мокрый снег не заставил себя ждать. Как только она добралась до центра города, по крыше забарабанили крошечные ледяные крупинки. На рекламу мерзкая погода повлиять оказалась не в силах — по радио продолжали вещать об идеальных нарядах для путешествий, рождественских распродажах и ликвидации остатков товара на складах. А вот общественный транспорт заметно пострадал — огромные и без того неповоротливые автобусы ехали еще медленнее обычного, почти ползком. Обстановку усугубляло и то, что большинство водителей, услыхав о возможном выпадении осадков, напрочь утратили все навыки вождения, и Еве всю дорогу приходилось кого-то объезжать, то и дело перестраиваясь из ряда в ряд и обругивая каждое встречное такси и пригородный автобус. Въехав наконец в длинный белый тоннель, ведущий прямо к дверям обители смерти, она вздохнула с облегчением. Даже раздававшийся из-за открытой двери хохот не сильно ее смутил. Вообще-то Ева всегда считала, что нельзя громко смеяться в таком месте. Брошенный невзначай смешок вполне уместен, хохотать же просто неприлично. С натугой открыв тяжелую дверь, она зашла в секционный зал. Здесь было прохладно, негромко звучала какая-то классическая мелодия. Все три жертвы лежали в ряд. На Моррисе поверх серого костюма со стальным отливом был надет защитный фартук. Рубашка василькового цвета отлично гармонировала с пиджаком в светло-голубую полоску, а в темной шевелюре, заплетенной во французскую косу, красовался витой шнурок того же цвета. Из-за увеличительных очков глаза его казались огромными. Он оторвал взгляд от тела Элиссы Вайман и посмотрел на Еву. — Какое пасмурное, холодное утро сегодня выдалось! — Может, и еще хуже станет. — Что-то слишком часто портится погода в последнее время. Впрочем, для наших гостей все самое худшее уже позади. Девушка мне Моцарта напомнила. — Моррис приглушил музыку, поднял очки на лоб. — Такая молоденькая! Стоя над вскрытым телом, он махнул рукой в заляпанной кровью перчатке на монитор: — Она была здоровой. Идеальный мышечный тонус. Никаких следов злоупотребления алкоголем или запрещенными веществами. Примерно за час до смерти пила горячий шоколад на соевом молоке и съела мягкий крендель. — Перекусила перед выходом на лед. У ворот парка много тележек со всякими вкусностями. Она и двадцати пяти минут покататься не успела. — Выстрел из лазера. В спину, прямо по центру. Едва не перебит мозговой канал между позвонками Т6 и Т7 — грудной отдел. — Да я поняла. Разрыв, значит? — Почти. Мощный удар. Если бы ей удалось выжить, без длительного и дорогостоящего лечения осталась бы парализованной ниже пояса. Но из-за силы выстрела умерла через несколько секунд. — Классика жанра. Так и не поняла, что ее убило. — Точно. И для нее это скорее благословение. Я только начал разбираться с внутренними органами, хотя и невооруженным глазом заметны сильные повреждения. Большим знатоком по части внутренних органов Ева себя назвать не могла, но все же в свое время, хоть и не без отвращения, на аутопсии присутствовала и зачет благополучно получила. Так что она надела предложенные Моррисом очки и, наклонившись над трупом, стала внимательно разглядывать повреждения. — Обширное внутреннее кровотечение? — Да. С разрывом селезенки и печени. — Моррис махнул в сторону весов, где лежал уже отсеченный орган. — Это характерные повреждения при обстреле из лазерного оружия? — Мне приходилось видеть нечто подобное, но такую картину мы, как правило, наблюдаем в случае боевых ранений, когда враг атакует стремительно и его задача уничтожить как можно больше противников, потратив на это как можно меньше времени. — Луч ведь начинает пульсировать… появляется своеобразная вибрация… когда поражает жертву. Так? — Ева выпрямилась и сняла очки. — По закону в полицейском и коллекционном оружии такая опция запрещена. — Думаю, да. Берински лучше знает. Это по его части. — Ага. Наслышана. Поеду к нему прямо от вас. Отложив очки в сторону, Ева еще раз внимательно осмотрела тело Вайман и повернулась к двум другим ожидавшим своей очереди жертвам. — Значит, убийца раздобыл боевое оружие. Или усовершенствовал обычное. И стрелял наверняка. Хотел, чтобы никто из жертв точно не остался в живых. — Сложно понять, зачем кому-то понадобилось лишать жизни эту девушку. Хотя она, конечно, могла быть законченной стервой с целым списком заклятых врагов. — Не похоже. Полная семья. Жила с родителями. Училась, работала, страстно увлекалась фигурным катанием. — Продолжая рассуждать, Ева стала описывать круги вокруг погибшей — молодой, стройной девушки, которой так и не суждено было узнать, что оборвало ее жизнь. — Осталась в дружеских отношениях с бывшим парнем. Я вчера осмотрела ее комнату, когда приезжала оповестить родителей. Выглядит довольно женственно, но без излишеств. Никаких тайников, откровений на видео — хотя эксперты по электронике там еще поработают. — Обычная юная девушка, до конца не определившая, чем хочет заниматься в жизни, но полагает, что у нее для этого уйма времени. — Именно такой она мне и представляется, — согласилась Ева. — По крайней мере, на данный момент. Родственники свяжутся с тобой. Хотят узнать, когда ее можно увидеть. — Я говорил с ними вчера вечером. Приедут сегодня ближе к обеду. Я о них позабочусь.