— Знаю я этот ваш орган! Со всех сторон, можно сказать, изучила… Вот это просто животное желание, скажу я вам! А мы-то люди! — Захотел и хочу… даже сейчас хочу, несмотря на твое поведение. — А что не так с моим поведением? — Пойдем уже домой. — Ну уж нет! Я ведь еще не танцевала! А вы умеете танго, господин? Научите меня танго, а? И снова провал. Я не помню тот момент, когда перестала болтать без умолку и уже шла с ним по улице, вдыхая прохладный вечерний воздух. Максим Александрович меня приобнял — скорее всего только для того, чтобы я не ушаталась в какой- нибудь канализационный люк. — Я тебе нравился, но ты даже не захотела меня выслушать. И не пришла бы, если бы не прижало? — Совершенно точно, Макс Саныч. Ни за что бы не пришла! — А теперь чего хочешь? До подъезда оставались считанные метры — жаль, я бы еще прогулялась. Он, кажется, спрашивал меня о планах: на остаток нашего договора или вообще, на будущее. Но в тот момент я не поняла подоплеки. Вывернулась и вышла вперед, повернулась к нему лицом. — А можно? Максим Александрович только бровь приподнял, ожидая. — Не переживайте, не целовать! Помню же, что нельзя, — я потрясла головой, но мысли никак не хотели вставать на место. — Я вот всегда мечтала, чтобы у меня был любимый человек, который носил бы меня на руках! — Ты хочешь, чтобы я тебя взял на руки? — он снова смеялся. — Или мне какого-нибудь прохожего заставить? — Я вам вот что скажу: все хотят! Даже если говорят, что не хотят, все равно хотят! Вы им не верьте, если говорят, что не хотят… И тут же. пока он не успел остановить, с разбега запрыгнула на него, обхватывая руками и ногами. Максим Александрович пошатнулся, но удержал, подхватил меня одной рукой под попу, а другой придерживал за спину, чтобы не упала. Я устроилась уютнее и уткнула нос в его шею. — А уснуть можно? Кажется, мне очень надо теперь уснуть… От вас даже пахнет здорово — вот точно, все есть для того, чтобы запутать противника! — Спи. Только замолчи. Дальше ничего и не было. Вот только проснулась я в своей постели, переодетая в красное платье. Ужас какой… Я действительно не умела пить, но таких приключений от себя не ожидала. Что он теперь со мной сделает? Я прокручивала в голове то, что могла вспомнить, зарывалась под одеяло все глубже, но оно уже не дарило чувства защищенности. Когда я вышла из спальни, Максим Александрович уже сидел на диване, расслабленно раскинув руки по спинке. Я встала перед ним. Он скользнул взглядом по моему обнаженному и дрожащему телу с ног до головы. — Господин… Я… мне очень стыдно. — Доброе утро, пьянчужка. Даже если я уже была красной как рак, то после этого смогла покраснеть еще сильнее. Упала на колени, не смея поднять лицо. — Накажите меня. Он резко наклонился вперед, ухватил за подбородок и заставил смотреть на него. — Почему? Твоя болтовня была вне квартиры. Хотя немного неуважения все же прозвучало, но ничего из ряда вон. — Я… накажите. Тогда, возможно, мне не будет так стыдно. И если вы накажете, то тема закончится, будет закрыта раз и навсегда. В темных глазах блеснул огонек, но он не улыбнулся: — Хорошо. Встань в центр, отвернись, наклонись и упрись руками в колени. Десять ударов. Я слышала, что он вытаскивает ремень из штанов. Зажмурилась. От первого, хоть не такого уж сильного, удара вскрикнула. — Не кричи. Считай. — Один. Он бил с небольшим размахом. Было немного больно, но я терпела. — Два. — За что я тебя наказываю? — Три. За то, что я напилась. — Нет. За то, что ты пользовалась тем, что я не поставлю тебя на место прямо там. — Четыре. Пять. — Еще ты посмела давать оценку моим поступкам. — Шесть. Простите! — Саб не оценивает. Саб только принимает. — Семь, — этот удар уже был болезненнее. Или просто разгоряченная кожа реагировала острее. — Восемь. — Значит, я нравился тебе до того, как все началось? — сейчас мне показалось, что он улыбнулся. — Девять. Пожалуйста… мне и без таких признаний неловко. — Ты больше никогда не пьешь текилу. — Конечно, господин! Десять. — Поблагодари. — Спасибо, господин. Я оставалась в той же позе. А он теперь встал впереди меня. — Тебя тошнит от похмелья? Я прислушалась к ощущениям: — Нет, господин. — Тогда встань на колени и сделай то, что должна делать каждое утро. Ягодицы горели, но я изменила положение. На этот раз он сам расстегнул штаны и приспустил вместе с нижним бельем. Член был возбужден — такое воздействие оказывают на него моя раскрасневшаяся попа или моя покорность? Он вдруг обхватил ладонями мое лицо. — Возьми меня за бедра. Я неуверенно приподнялась и положила руки куда сказано. Он заставил меня посмотреть на него. — Я доволен тобой. Это не наказание. Просто мне хочется сегодня так. Если станет неприятно, подними одну руку вверх. Ясно? Я пока не понимала. Открыла рот, впуская член, а Максим, так и не убирая рук, удерживая мою голову достаточно крепко, начал сам двигаться. Не слишком резко и не слишком глубоко, поэтому я через минуту расслабилась. От активной роли он возбуждался моментально, но не вбивался на полную длину. Мои пальцы сами сжимались на его бедрах. Он снова трахал меня в рот, но теперь по другим правилам, и от этого ощущения были совсем иными. Лишь перед самым концом чуть ускорился и тут же выплеснулся. Он не вытащил член полностью, поэтому я тщательно облизывала головку языком прямо во рту. Когда посмотрела вверх, то натолкнулась на его взгляд — он следил за моей реакцией, но сам до сих пор тяжело дышал. Могу с точностью сказать, что именно так ему нравится больше всего, потому и кончил быстро. Пассивность его сдерживает, а ощущение власти подгоняет. Лишь потом он вынул, дав мне возможность поблагодарить, и неожиданно опустился на пол, так и продолжая сжимать ладонями мое лицо: — Сейчас было ужасно? — Нет, господин. — А если я попробую в другой раз с чуть большим напором? Понятно, значит, он сдерживался — я не ошиблась. — Я… я не знаю, господин. Если только совсем немного… Он чмокнул меня в губы и задумчиво улыбнулся, но так ничего и не сказал. Глава 15