Талмат Талмат придержал лошадь только перед поселком. В окружении охраны он с бесстрастным лицом проследовал к дому, наверняка являющемуся центром здешней бурной деятельности. Вокруг него мельтешило множество егерей. Большинство было из Первого полка. Впрочем, попадались и егеря из Третьего, и какие-то подозрительные вооруженные личности в обычной одежде. Далеко ходить не пришлось, штаб расположился прямо на окраине. Часть домов совсем недавно спалили, и от пожарищ неприятно несло гарью и жареным человеческим мясом. Но даже в таком виде поселок производил впечатление. Строили явно по одному плану, улицы прямые, широкие и ровные. Здания тоже возводились добросовестно и из добротного материала. Никакого сравнения с лачугами, в каких в основном проживают горцы. Ко всему прочему, в центре, посредине площади, стоял мощный блокгауз. Нижняя часть сложена из огромных камней, скрепленных цементом, сверху деревянная надстройка. Остатки населения успели в нем укрыться и лениво постреливали по осаждающим из бойниц. Происходящее, как и повешенные на деревьях и начавшие слегка пованивать покойники, Талмата не волновало. Порядок – не его забота. Горы настолько надоели, что донесение о неожиданной удаче привело его в изумительное настроение. Наконец-то можно убираться из этого унылого края, и не с оправданиями, а в очередной раз – с блистательно выполненной задачей. Хватит! Пора сбросить с плеч эту тяжесть и заняться необходимыми делами. Фем Датир и не подумал для приветствия подняться с седла, брошенного на землю. Он, удобно устроившись, трескал из котелка кашу и кланяться вовсе не собирался. Вечная дилемма, что важнее – фемская гордость или желание выслужиться – была им в данном случае решена в пользу задирания носа. Добиться успеха, задержав разыскиваемого, лейтенант уже успел, и сейчас не считал необходимым демонстрировать покорность при подчиненных. Талмат спешился, кинув повод одному из сопровождающих, и уселся рядом. Извлек ложку и со старательным недоумением осмотрелся по сторонам. Маленькая подколка на тему гостеприимства. Уж поприветствовать приезжего и спросить о его нуждах хозяин обязан. Тем более что не крестьянин немытый заявился с претензиями по поводу поведения солдат. – Принесите пожрать господину Талмату, – после небольшой паузы приказал капитан. Был бы помоложе, непременно покраснел бы. Не сказав ни слова, Высматривающий сейчас облил офицера помоями, и все окружающие это прекрасно поняли. – Почему вы здесь? – разделавшись с кашей и не дождавшись отчета, спросил Талмат. – Не волнуйтесь, – вытирая руки грязной тряпкой, ответил лейтенант. – Ничего с вашим разыскуиваемым не случится. Он сейчас на заставе под охраной десятка моих людей. Высматривающий молча ждал. – Лекарь поделился сведениями о нападении на деревню неподалеку. Не грабеж – прямые массовые убийства. Он совершенно случайно там оказался. Оставить без проверки никак нельзя – это мои прямые обязанности, в отличие от ваших просьб. «Ничему жизнь не научила молокососа, – подумал Талмат. – Совсем фемы обнаглели. Уже и обещание сделать капитаном приравнивается к униженной просьбе». Он знал, к кому обращаться за помощью, и подробные справки об офицерах полка навел заранее. Но все равно фем норов показывал… – И, кроме того, к нарушению порядка приложили руки аголины. Точнее, Форик, – это имя офицер буквально выплюнул. Талмат понимающе кивнул. Именно из-за Форика фем Датир и очутился в своей лейтенантской, никак не соответствующей его происхождению, должности. Он отнюдь не рвался служить в армии, неплохо проводил время в поместье. Пока его отец неожиданно для всей семьи не выкинул свой последний замечательный номер. Давно интересуясь тонкостями теологии и внимательно прислушиваясь к своему лучшему другу Форику, он, не спрашивая мнения сыновей (никто не говорит об остальном семействе), подарил практически все свое имущество общине аголинов. Попытки оспорить дарственную, ссылаясь на неадекватность главы семейства, провалились. Тот очень своевременно для сектантов скончался. Знатные фемы, насчитывавшие в родовом древе одиннадцать поколений и имевшие немалый доход, остались буквально нищими. Свадьба сестры расстроилась, бывшие друзья отвернулись, а его младший брат не нашел ничего более умного, как ввязаться в дуэль с одним из насмешников, и погиб. Пришлось старшему сыну идти в армию, от этого хоть какой-то доход, да он и не умел ничего, кроме как махать мечом и стрелять. Аголинов и конкретно пресловутого старейшину фем Датир ненавидел люто. А тут такой замечательный предлог для расправы! Не выдумка – реальное преступление. Еще и похвалят за правильные действия. – И? – Семь лет назад аголины поселились здесь после смерти предыдущего хозяина земли. Якобы… – в голосе лейтенанта послышался сарказм, – он ее им продал. Между слов читалась – плевать, правда это или нет! Теперь фем не отступит, пока всех не перевешает. – Очень скоро начались ссоры с соседями. То граница не так проведена, то скот пропал. А три дня назад одна из деревень по соседству была полностью уничтожена налетчиками. Если бы не ваши поиски, наверняка не скоро узнали бы, и доказательств причастности аголинов к преступлению найти не удалось бы. А тут – замечательный свидетель! – Один? – Женщина не в счет, – отмахнулся фем Датир. – А этот все видел. Мы его на заставу привезли, там постоянно присутствуют парни из Первого полка, а среди них нашлись родственники деревенских, – лейтенант не скрывал злорадства. Датир сам наверняка и просветил всех в округе, понял Талмат. Узнали подробности и моментально примчались из гарнизонов восстанавливать справедливость. – Туда аголинам и дорога, – совершенно не стесняясь Высматривающего, вояка показал проклинающий жест. Пальцы сжаты в кулак, а большой и мизинец оттопырен. – И остальных в Тьму! – Ничего не имею против. Старейшина там? – А вот тут, – хмурясь, сообщил лейтенант, – проблема. Ваш лекарь еще тот деятель. Правду говорит, да не всю. Ухо с ним надо держать востро. Мы ведь проверили его рассказ и выяснили очень любопытные детали. Не сбежал – отпустили. Да еще и старейшина с охранником с ним отбыли. Сказали – до вечера, и не вернулись. Мы его встретили – он был один. Ну, с ученицей. – Ого! – Вот именно. Есть в Первом полку хорошие следопыты. Прошли по следам и обнаружили… ээ… подозрительное место. Порыскали и нашли покойника. Умеет знахарь с топором обращаться, – Датир хмыкнул, – я Картира, охранника Форика, знал, и не хотел бы столкнуться с ним на узкой дорожке. Кто он был до того, как уверовал, не знаю, но людей перебил бессчетное количество. Тут не ошибешься. Никого никогда не боялся, но против него выйти – смерть. Зверь, прекрасно умеющий обращаться с оружием, да еще с животным чутьем на опасность. Ваш добрый и человеколюбивый лекарь его убил и не почесался – любо-дорого посмотреть. Добивал одним движением, как быка на бойне. Но это уже потом. Легкая смерть. – Так и кошка, зажатая в угол, может на пса наброситься и даже прогнать. – Нет. Я видел, тут рука твердая и профессиональная. Наверняка чему-то учился. Хотел проверить, да недосуг возиться со всем этим. Ну да, бродя по дорогам, путешественники оружия не забывают, так что ничего особенно удивительного. Всякое случается. Это так, к сведению. Не поворачивайтесь к нему спиной, если рядом топор, – фем Датир хохотнул. – А старейшину не нашли. Я спросил, так лекарь эдак удивлено пожал плечами и посоветовал искать в пропасти немного подальше. – Врет? – Нет, – убеждено заявил лейтенант, – сначала ведь вообще промолчать хотел. Дело-то насколько неприятное! Тут у него выбора не имелось. Если Картира смог убить, то отпускать Форика… – он пожал плечами. – Все равно на обратной дороге покажет место. Хочу видеть труп. Очень хочу плюнуть на него, – мечтательно признался фем Датир. Глава 7 Приглашение в неизвестность Лекарь – Почему такая цена? – с неподдельным изумлением спросил приставленный ко мне сержант Берк, со стуком опуская пустую кружку из-под пива на стол. На самом деле стаут более грубый и тяжелый брат пива, но многим нравится. В частности, мне. Правда, я не мешаю его с вином, считаю это извращением, но других перевоспитывать не собираюсь. Вкусы у всех разные. Рецепт стаута прост: хмель, солод и еще некоторое количество жженого солода, дающего странный темный цвет, или жареного ячменя. Сусло варят с хмелем и пропускают через длинные трубы в бродильную камеру. Для ферментации добавляют дрожжи. Уже готовый напиток выдерживается в бочках. Их тщательно прокаливают над горящими дубовыми щепками. Дерево нужно освободить от присущих ему вредных свойств, способных испортить вкус стаута. Такой напиток делают только в одной провинции, и самый лучший как раз привозят в Серкан с гор. Половина империи крутит носом, не понимая, как можно предпочитать пиво вину, а меня все устраивает. Вид Берка не оставляет ни малейших сомнений в большом опыте кабацких драк и воинских подвигов. Бритый по воинскому обычаю лоб и легкая щетина с боков и на затылке ничего не могут скрыть. Родных волос сохранилась всего пара прядей. Голова вся в шрамах и бугорках, как дорога. О его череп явно неоднократно разбивали всевозможную посуду и чесали кулаки. Сломанный и неумело выправленный нос служит весомым подтверждением неизменной доблести. Впрочем, двигается Берк, несмотря на немалый возраст, гибко и красиво. До дряхлости ему далеко, а деланные наивность и простоватость во взоре меня не обманули. Дадут команду – и вцепится в глотку без раздумий и колебаний. Верно говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. В очередной раз убеждаюсь на практике. Вот снедает его желание понять, кто я есть. Злодей? Так почему не сижу в яме на цепях? Замечательный во всех отношениях господин? Так зачем ловили и всерьез искали? Тут никаких сомнений, егеря и не скрывают подробностей. Все вокруг перекрыли, обнаружив наш отъезд из Серкана. Сглупил. Надо было сразу морем уходить. Хорошо проявлять ум задним числом. А ведь виновата фобия, поставил сам себе диагноз. Огонь и вода – это то, чего я боюсь. Не просто смерти, а полного исчезновения. Поэтому и стараюсь без крайней необходимости по морям не путешествовать. – А я лекарь не простой, умелый. Как зарежут, заходи – помогу. Скилак довольно рассмеялся. Этот был помоложе, но тоже не промах. Они вечно таскались за мной вдвоем, и удрать не имелось никакой возможности. А если нет смысла удирать, почему не наладить отношения? Выпивка самое лучшее занятие для скучающих. И потом, если не радоваться жизни, зачем вообще она нужна? Новые люди, новые впечатления. Сидим в караулке и обмениваемся интересными байками. Они мне про места, где прячут контрабанду, а я им о причинах заболеваний. Уж сколько столетий существует всеобщее убеждение о злокозненности мелких демонов, которые проникают в организм и там размножаются, отравляя человека, а все одно – заставить людей постоянно кипятить воду – непосильная задача. – Не скажи, – упорно держась за свою мысль, возразил Берк. – Звание капитана абы за что не дают. И золотом не разбрасываются. – Ха, – отмахнулся беспечно. Я и сам не прочь был выяснить, за что удостоился такого внимания, но не сознаваться же в неведенье, – ерунда все это. Звание в нашей могучей армии ничего не дает. Даже жалованья. Вот у фема Косты, по слухам, платят. И в его личные отряды перебежало тысяч десять. – Преувеличивают. – А вы лапу сосете. И офицеры ваши не лучше. На нормальный мундир денег нет. Ну, если глаза не закрывать, в карман не брать и законы не нарушать… – Это правда, – подтвердил Берк, – да не вся. Есть интересная разница между сержантом и офицером. Сержант может командовать отделением, взводом, ротой, отвечать за материальное обеспечение полка в качестве заместителя командира. Да много чего способен выполнять, но он остается одним из нас. Солдат. Офицер – уже другая ступенька. У них своя иерархия. Они могут месяцами служить да командовать, а денег как раз и не получают. Провинция. – Не в этом дело, – опроверг я его слова. – Офицеры должны сказать спасибо императору за отсутствие содержания. – Это как? – с недоумением воскликнул Скилак. Я его удивление понимал. Жалованье армии поступает из местных налогов. Почему и вечные свары у офицеров с провинциальным начальством. Любые доходы ограничены, и гражданская администрация норовит в первую очередь оставить доходы провинции на собственные нужды. Собственно, вся система порочна. Налоги должны идти в центр и распределяться уже оттуда, а иначе на них рано или поздно накладывает руку очередной фем Коста и тратит в свое удовольствие. Сложность в огромных размерах империи и невозможности выполнять указания из столицы в краткие сроки. Вот рано или поздно и норовят богатеи провинции поднять знамя сепаратизма. Сколько раз выходцы из глубинки меняли династии на троне? Раз пятнадцать – точно. А потом все начиналось по новой. – Прежде чем вновь назначенный офицер начинает получать положенное ему денежное или еще какое-то содержание, представление на должность и звание утверждает лично император, – поддержал меня Берк. – Это еще не все, – возразил уверенно. Уж про эти дела я все точно знал. – Документ копируется, после подписания четырьмя чиновниками ставится печать визиря. Только потом его передают в военное министерство, которое запрашивает реестр подчиненных новому офицеру солдат. Роты бывают разными, и если они превышают стандартную численность, жалованье выше. Сказал и сам удивился, почему до сих пор никто не додумался до стандартной численности подразделений? Ладно еще фемские отряды, но получающие жалованье из казны? А, не мои это проблемы… – Естественно, все это отнимает время. Иногда довольно длительное. Пока письма ходят туда-сюда… Но и это не все! Потом передают бумаги в финансовое ведомство, а оттуда снова на подпись императору. Копии отсылают министру финансов, главнокомандующему, который у нас тоже император, даром никто не слышал про его воинские умения, и военному казначею. Сержант хмыкнул. Ничего, с доносом по поводу оскорбления величия государя не побежит. Об этом разве немые не говорят. Любой нищий в курсе того, насколько император «занят» государственными делами. Уважение к нему во всех слоях общества стремительно убывает. – Последний пишет окончательный указ, который подписывается шестью официальными лицами из трех ведомств, и, наконец, поступает в казну как платежный документ. Все продолжается от трех месяцев до года … Но это еще недолго… – Чиновник! – восхищенно сказал Скилак. – Бюрократ! – И в чем отличие? – удивился безо всякой подколки. В первый раз слышал о разнице. – Чиновник просто делает свою работу и передает бумагу дальше. А бюрократ прекрасно знает, как процесс ускорить или затянуть. Разная мелочь за это получает столько, что мы и представить себе не можем. И ведь полезные люди! Если только на кого зуба не имеют. – И почему я не умный бюрократ? – вопросил неизвестно кого Скилак, наливая всем очередную порцию пива из кувшина. – Все берут, а ты в момент попадешься, – не согласился я. – И не потому, что глуп. Воровать – это целая наука. Вымогать – тоже. Да и желать надо уметь. С мыслями о будущем.