— Чейз, ты не будешь таким крутым, если все узнают, что ты подрался со своим рулем и проиграл. Я смеюсь, натягивая мантию перед церемонией. Прошло уже два дня после моего срыва, и, хотя нос немного зажил, синяки приобрели уродливый желтовато-зеленый оттенок. Тори пришла в голову великолепная идея нарядить меня и скрыть синяки. Теперь я просто чувствую себя чертовой тёлкой. Особенно в этой мантии. — Не могу дождаться выходных, — улыбаюсь ей. Тори подходит ко мне, покачивая бедрами, и оставляет легкий поцелуй на моих губах. — Я тоже. Ты уверен, что мы не можем пропустить встречу группы и перевезти мои вещи? — поддразнивает она. — Я могла бы добавить минет в качестве вознаграждения. Я смеюсь, покусывая её нижнюю губу. — Всё время пытаешься прогулять встречу группы. Какая непослушная девочка. Возможно мне придется позже снова тебя отшлепать, раз тебе это так нравится. — Вовсе мне это не нравится, — врёт Тори, но пылающие щеки выдают её. — Хм-м-м, — поддразниваю я. — Если я правильно помню, ты умоляла меня шлепать тебя, пока не начала выкрикивать мое имя снова и снова. Мой сосед позвонил, чтобы проверить всё ли в порядке, помнишь? Из-за твоей задницы чуть не вызвали полицию за покушение на убийство. Тори хихикает, и я снова целую её. Мои руки блуждают по её заднице, и стон, который срывается с её губ, заставляет мой член возбудиться по полной. Я в трех секундах от того, чтобы затолкать её в ближайший туалет и трахнуть в кабинке. К сожалению, кто-то прочищает горло позади меня, и наш сеанс поцелуев прерывается. — Доктор Монро. Ваша очередь. Вам пора. Я ухмыляюсь Тори, прежде чем ответить достаточно громко, чтобы только она услышала, и опускаю глаза на выпуклость под своей мантией. — Вот уж точно. Довольно улыбаясь, Тори качает головой и нежно целует меня. — Срази их наповал, красавчик. Глава 18 Тори Не знаю, почему я решила, что смогу уйти от Чейза. Я просто была так напугана. А что, если он и меня бросит? Я любила Бена, но мы были практически детьми. Чувства, которые я испытываю к Чейзу, настолько сильны, что уверена, если потеряю его, это сокрушит меня, и я никогда не смогу оправиться. Поэтому я выбежала тогда из музея, поймала такси и уехала домой. Я пропустила свою еженедельную поездку на кладбище в выходные, когда ездила на свадьбу, и почти забыла о ней в следующее воскресенье тоже. Но мне нужно было увидеть их, побыть рядом с ними и дать понять, что я их не забыла. Выехав на шоссе, я остановилась у местного цветочного магазина и купила цветы лаванды, которые всегда приносила с собой. Подойдя к их могилам, я заметила, что цветов, которые обычно всегда лежали там, не было. Казалось, весь мир забыл о них. Даже не знаю, кто из членов моей семьи их привозит. Интересно, навещает ли моя мама хоть иногда своих зятя и внучку? Или они все отпустили их, ожидая от меня того же? Я села на траву и какое-то время говорила со своими мужем и дочкой. Я решила набраться храбрости и рассказать им о Чейзе, о том, как я запуталась. Никто мне не ответил, никто никогда не отвечал. Однако, я услышала тихие шаги позади себя и обернулась посмотреть, кто приближается. К моему удивлению это была Белинда. Она остановилась в стороне, молча спрашивая, не помешала ли. Благодаря Белинде я поняла, что не хочу находиться в одиночестве, поэтому помахала ей рукой. Белинда села на траву рядом со мной и взяла меня за руку. — Мой сын тоже похоронен на этом кладбище. Недалеко отсюда. Думаю, я возможно видела тебя время от времени, но все мы скорбим и стараемся не быть назойливыми. Сегодня я подумала, что тебе не помешает небольшая компания, — она улыбнулась и сжала мою руку. Не знаю, как она догадалась, но я была ей благодарна. — Знаю, это глупо, но мне нравится разговаривать с ними. — Вовсе нет, мы все переживаем горе по-своему. Одна из главных целей нашей группы как раз и заключается в том, чтобы помочь нам найти выход горю, а также увидеть, что другие испытывают такие же трудности, — Белинда пожала плечами и уставилась вдаль. — Я пишу письма. Уже написала по письму на каждый год его жизни, который он должен был прожить. Достигла только двадцати лет, но напишу и остальные. Знаешь, он ведь хотел стать рок-звездой, даже в четыре года везде таскал с собой маленькую гитару из видеоигры. И вот, я пишу письма взрослой рок-звезде и представляю, каким бы он стал. Какой была бы его жизнь. Я представляю себе имя Джесси Кингстона на рекламных щитах и в журналах. Она рассмеялась и посмотрела на меня с искоркой в глазах. — Даже если бы он на самом деле стал учителем физкультуры, я могу представить, что у него есть всё, о чём он когда-либо мечтал. Вера в него помогает мне обрести покой. Вот как я справляюсь. Я понимала ход её мыслей, точно так же, как многое из того, что я сделала бы с Сарой, мне теперь трудно делать без нее. — Ты веришь, что они хотели бы, чтобы мы нашли счастье без них? Я не хочу, чтобы они когда-либо чувствовали себя забытыми. Белинда вздохнула и свободной рукой провела по траве. — Не знаю, Тори. Но мне хотелось бы верить, что Джесси представляет себе жизнь для меня, как и я для него. Поэтому, пока я пытаюсь продолжать жить без него, я борюсь за то, чего хочу, потому что чувствую, что это лучший способ всегда помнить его. Мои мысли еще больше запутались, все убеждения смешались с новыми идеями и эмоциями, которые неожиданно нахлынули на меня. Белинда приобняла меня, и это было так приятно, что я не отстранилась от её прикосновения, как сделала бы раньше. Она тихо попрощалась и поднялась, чтобы уйти. Еще какое-то время я смотрела на надгробия своей семьи, но, когда покинула кладбище, испытывала ещё большее замешательство. Я решила, что не нуждаюсь еще в одном осложнении, что должна попытаться привести свою жизнь в порядок. Под любым предлогом я избегала встреч и общения с Чейзом. Это было трусостью с моей стороны, и я определенно претендовала на титул самой лучшей стервы. Лучше не становилось, моя жизнь наоборот начала разваливаться на части. Я не могла сосредоточиться, не могла спать, и у меня пропал аппетит. Я проводила почти каждую ночь с Чейзом еще даже до того, как мы впервые занялись любовью. Видимо, я стала жертвой той же зависимости, и нуждалась в Чейзе днем и ночью. В конечном итоге я решила поехать к нему и признаться, что люблю его. Начала верить, что Бен и Сара хотели бы, чтобы я снова нашла любовь и была счастлива. Когда Чейз позвонил мне, я жутко перепугалась, но теперь явно была моя очередь быть сильной. И вот, я наблюдаю, как этот замечательный профессор рассказывает со сцены о том, как достичь цели, построить то будущее, о котором мечтаешь, о том, что надо трудиться и никогда не сдаваться. Чейз потрясающий, и я понимаю, почему студенты так его любят. Уверена, что девочки пускают по нему слюни во время занятий, но даже если и так, они все равно освоят предмет, да Чейз бы и не допустил обратного. После его выступления в толпе поднимается одобрительный шум, все выпускники хлопают в ладоши и топают ногами. Улыбка Чейза немного глуповата, когда он спускается со сцены, гордо, но слегка застенчиво. Это восхитительно. Когда он видит меня, его ухмылка превращается в широкую улыбку, которую я вижу только тогда, когда он смотрит на меня. Единственная проблема с этой греховной улыбкой заключается в том, что у меня нет лишних трусиков. Не то чтобы это имело значение, мне все равно нужно будет сменить их, когда он в следующий раз посмотрит на меня. Начинают называть имена студентов, и Чейз, подойдя ко мне, бросает взгляд на часы, хватает меня за запястье и вытаскивает в коридор. — У нас есть по крайней мере минут сорок пять. Должно вполне хватить, — рассеяно бормочет он, потянув меня за собой. Чейз просовывает голову в дверь и, очевидно, найдя то, что искал, дергает меня внутрь. Затем следует хлопанье двери и щелчок замка. Мы оказываемся в аудитории, ряды стульев полукругом поднимаются к задней стене, все они обращены к единственному столу и доске. Чейз тащит меня к столу, а я всё еще пытаюсь понять, какого черта происходит. — Чейз, что мы де... — Он прерывает меня, прижимаясь губами к моим губам. — Хотел трахнуть тебя на учительском столе с тех пор, как впервые увидел в том дерзком наряде библиотекарши, — рычит он в ответ. Его руки уже заняты тем, что пытаются снять с меня одежду, пока я протестующе отталкиваю их. — Мы не можем! Что если нас кто-нибудь увидит? Каким-то образом Чейзу удалось расстегнуть мою блузку. — Детка, все на выпускной церемонии. К тому же, я закрыл дверь на замок. — Следом идет лифчик. — А теперь, будь послушной ученицей и делай то, что велит доктор Монро. В следующие полчаса он устраивает мне настоящий тест, затем объявляет, что я заработала пятёрку с плюсом. Чейз держит меня за руку, его большой палец нежно поглаживает кожу, когда мы направляемся к маленькому дому, где проходит прием для одного из его учеников. Этот милый жест не помогает успокоить мои нервы. Я сейчас познакомлюсь с его лучшим другом, чья мать устраивает вечеринку, и семьей Чейза. А что, если они меня ненавидят, я имею в виду, вдруг они уже слышали обо мне? У меня репутация безжалостной стервы. Опускаю взгляд вниз и задумываюсь, не слишком ли прост мой розовый сарафан, но потом вспоминаю, что Чейз в джинсах и рубашке. Нет, я нормально одета. По-моему. Мы входим в дом, и я приглаживаю волосы назад в конский хвост (завязанный красиво и аккуратно) и приклеиваю на лицо радостную улыбку. Чейз бросает на меня один взгляд и начинает смеяться. Затем протягивает руку и стаскивает резинку с моих волос. Он проводит пальцами по прядям и приводит мои волосы в полный беспорядок. — Чейз! — шиплю. — Я хочу выглядеть презентабельно. Он снова смеется, его глаза сияют. Хватит уже терять голову! Чейз наклоняется и быстро чмокает меня в губы. — Ты потрясающе выглядишь, детка. — Чейз! Тащи сюда свою ленивую задницу! — слышу я из соседней комнаты. Дом небольшой, но выглядит уютным и обжитым, повсюду развешаны фотографии и расставлены памятные безделушки. Мы входим в кухню, которая примыкает к открытой гостиной. В обоих помещениях полно народу, и все приветствуют Чейза, когда мы заходим. Молодой парень лет двадцати с небольшим, с растрепанными светлыми волосами и лицом, которое, должно быть, привлекает толпы цыпочек, подходит и хлопает Чейза по спине. — Ну сколько тебя можно ждать, придурок. Ты остановишься для... — он замолкает, увидев меня, и на его лице появляется понимающее выражение. — Я вижу, ты отвлекся на десерт. — Парень пристально смотрит на меня. — Скажи мне, эти слухи правдивы? Это его хозяйство действительно...Ой! Мать твою! — Чейз бьет его по руке, и после того, как у парня вырывается ругательство, пожилая женщина, полагаю, его мать, отвешивает ему подзатыльник. Чейз крепко прижимает меня к себе, сердито глядя на парня. — Корт, это моя девушка, Тори. Тори, это жалкое подобие мужчины — Корт. Корт ухмыляется мне и протягивает руку, но Чейз отталкивает её. Улыбка Корта становится только шире: — Ты ведь не сталкер? — интересуется он, и у Чейза вырывается стон. — Заткнись, Корт. Или я заткну тебя. Корт смеется, а потом хватает за руку красивую девушку с длинными каштановыми волосами и карамельной кожей, когда та проходит мимо, и подводит ее к нам. — Это Блэр, любовь всей моей жизни. — Блэр краснеет и слегка машет мне рукой. Чейз обнимает ее одной рукой и целует в лоб. — Привет, Блэр. Думаю, что промывание мозгов еще не подействовало. Ты же понимаешь, что если так будет и дальше, мне придется его убить, верно? Это для твоего же ... Ой! — Корт бьет Чейза по руке. — Ладно, прекращай уже, придурок, — говорит Корт, заработав еще один подзатыльник от своей мамы и Блэр. — Господи! Девочки, вы такие злыдни, — игриво жалуется он. — Угощайтесь закусками, расслабляйтесь, развлекайтесь, и покажи этому шуту, как надо веселиться. — Затем, кивнув в ответ и ударив кулаком о кулак Чейза, Корт уходит следом за своей девушкой в толпу гостей. Чейз обнимает меня за плечи, пока мы пробираемся сквозь группу выпускников, стоящих в своих мантиях так, как будто хотят удостовериться, что все, кто их видит, сразу понимают, что ребята сегодня закончили университет. Чейз прижимает меня к себе, и когда знакомит с кем-то, всегда говорит одно и то же: «Это Тори, моя девушка». Особенно подчеркивает «моя девушка», словно заявляет свои права. Наверное, мне следовало бы разозлиться. Думаю, что это должно быть в руководстве для девушек, но Чейз такой чертовски милый, что я выкидываю девичьи принципы из головы. Наконец мы подходим к пожилому высокому мужчине худощавого телосложения с темно-каштановыми волосами и карими глазами, которые я узнала бы где угодно. Это, должно быть, отец Чейза. Рядом с ним стоит красивая женщина, практически точная копия Чейза, с такими же каштановыми волосами и глазами, только очки у нее красные, почти в форме сердца, и она немного старше. Чейз тепло обнимает их обоих, затем тянет меня вперед ближе к ним, обнимая меня за талию. — Тори, это мой папа, а эта красивая «заноза в заднице» — моя сестра, Пенелопа. Несмотря на то, что у меня душа замирает, я уверенно пожимаю их руки.