Погрузившись в ее тугое, горячее тело, я трусь носом о ее нос. — Ты чувствуешь, как идеально мы друг другу подходим? Она кивает и ахает, когда я начинаю медленно двигаться. Внезапно до меня доходит, что я не надел презерватив. — Детка, — стону я, продолжая погружаться в нее, — я без презерватива. Ее глаза расширяются, но она обхватывает мою задницу лодыжками, побуждая меня двигаться быстрее. — Я на таблетках. Все нормально. Я хочу чувствовать тебя. Я закрываю глаза и вхожу в нее жестче. Она становится все более влажной, и я понимаю, что она скоро кончит. Мне с ней так хорошо, я не смогу долго сдерживаться. Хотя дело не только в хорошем сексе. Наши души соединяются, и с каждой минутой наши сердца становятся ближе друг к другу. Моя сила исцеляет ее разбитое сердце, собирая осколок за осколком. Просунув руку между нашими телами, я дотрагиваюсь средним пальцем до ее клитора, и она вскрикивает. Я ласкаю ее в унисон с каждым толчком и подавляю желание кончить тут же и без предупреждения. Хочу, чтобы она кончила раньше меня. Мне нужно, чтобы она испытала все, что я могу ей предложить. — Тори, ты понятия не имеешь, что значишь для меня. Я никогда в жизни не хотел быть с кем-то так сильно. Ты — всё, о чем я мог мечтать, — яростно шепчу я. — Слышишь меня? Всё, что я искал, мать твою. Она кивает, и на ее глаза снова наворачиваются слезы. Чувство вины искажает ее черты, и я качаю головой. — Не чувствуй себя виноватой из-за того, что живешь, детка. Пришло время снова жить. Ты меня понимаешь? Сделай это для нее. Сделай это для него. — Я целую ее. — И сделай это для себя. Она расслабляется в моих объятиях и закрывает глаза. Я наблюдаю, как она сосредотачивается на том, чтобы кончить, и в тот момент, когда Тори кричит в экстазе, я теряю контроль и изливаюсь внутри нее. Мой член пульсирует, и я наполняю ее идеальное тело доказательством своей потребности в ней. — Всё, о чем мог мечтать, — напоминаю я у ее губ, затем снова целую ее. Пока доказательство нашей любви вытекает из ее томного тела, я расслабляюсь и прижимаю ее к себе, стараясь не раздавить. — Как ты себя чувствуешь? Тихий смешок вибрирует в ее груди. — Хорошо. На самом деле, хорошо. Я приподнимаюсь и улыбаюсь ей. — Всего лишь "хорошо"? Я надеялся на "умопомрачительно". "Офигенное блаженство". "Разрушена для любого другого мужчины". Но "хорошо"? Полагаю, мне нужно еще немного попрактиковаться. Ее губы расплываются в самой прекрасной улыбке, и, если бы я только что не дал ей все, что мог, я бы снова занялся с ней любовью. — Возможно, нам стоит попрактиковаться, — поддразнивает она. Она рассеяно обводит контур ангелочка, навечно нарисованного над моим сердцем, и я не могу себя заставить рассказать ей о его значении, поэтому просто целую ее в лоб. — Детка, обещаю, будем практиковаться до тех пор, пока не сможем ходить. А сейчас, идем в душ. На этот раз воспользуемся моим эффективным способом, приняв душ вместе, а затем поужинаем, чтобы у нас были силы на те практические занятия, что ты планируешь. Выйдя из нее и сев на корточки, я восхищаюсь тем, как светится мой потерянный ангел. Она снова находит себя не без моей помощи. Я никогда не покину ее. Никогда. — Что? — хмурясь, спрашивает Тори. Я хватаю ее за руки и тяну вверх, чтобы она села. — Ничего, — вру я. Черт побери, она — всё для меня. Тори недоверчиво приподнимает бровь. — Ты совсем не умеешь врать. Пожав плечами, я слезаю с кровати и поднимаю ее на ноги. — Лучше, чем ужасный любовник. — Тут еще можно поспорить, — смеется она. — И кто теперь не умеет врать? — говорю я, пригнувшись и закинув ее через плечо. Ее визг и хихиканье — музыка для моих ушей, пока я направляюсь в ванную. Мать твою, она — всё, что я когда-либо желал. — Просто попробуй, — ворчу я, вилка зависла в воздухе рядом с ее губами. Она прищуривается, глядя на кальмаров, насаженных на вилку и облитых соусом. — Я вижу его ноги. Зачем ты заставляешь меня съесть этого маленького кальмарчика? Я закатываю глаза. — Он зажарен во фритюре, детка. Перестань думать о нем, как о живом, и начни считать его едой. А теперь съешь его. Мы сидим бок о бок в угловой кабинке и наслаждаемся легкой беседой о нашей работе и других простых вещах. Тихо и спокойно — настроение между нами теперь изменилось. Все стало другим. Проще. Идеальнее. Она зажмуривается и открывает рот. Но, при приглушенном освещении, падающем на ее красивое лицо и накрашенные приоткрытые и ждущие губы, я решаю, что еда может подождать. Я со стуком бросаю вилку на тарелку. Скольжу рукой по ее щеке к шее, притягиваю к себе и прижимаюсь губами к ее губам. На вкус она как вино, которое мы пьем — сладкая и охрененно вкусная. Она стонет мне в губы, когда я целую ее. Я скольжу ладонью по ее шее вниз к груди и продолжаю свое путешествие дальше, пока не касаюсь ее обнаженного бедра. — Теперь, когда ты моя, — бормочу я, посасывая и прикусывая ее нижнюю губу, — я никогда не смогу насытиться тобой. Я планирую в ближайшее время снова овладеть твоей сладкой киской. Не заботясь о том, что кто-то может нас видеть, я просовываю руку ей под юбку и дразню ее через трусики. Она всхлипывает и извивается, когда я прикасаюсь к ней — Ты позволишь мне поласкать тебя пальцем прямо… — Кхе-кхе — кто-то прочищает горло, прерывая нас. — Вам понравилась закуска? Я отрываюсь от ее губ, но оставляю руку там, где она есть, чтобы посмотреть на грубого официанта. Его брови вопросительно приподняты, и он безошибочно гордится тем, что прерывает наш маленький сеанс поцелуев. Пошевелив пальцем и заставив Тори ахнуть, я встречаюсь с ним взглядом. — Вкусная. Очень вкусная. Не уверен, что когда-нибудь смогу насытиться. На самом деле, — продолжаю я, отодвигая ее трусики в сторону и скользя пальцем в нее, — я мог бы наслаждаться этим деликатесом всю ночь напролет. Официант таращится на меня, затем его взгляд скользит на Тори, которая всячески сдерживается, чтобы не застонать. — Э-э, хорошо, я, э-э… — замолкает он. — Не могли бы вы проверить, как там наше основное блюдо? Мы готовы закончить и вернуться в наш номер, — выпаливаю я, отделываясь от него. И когда он убегает, я заканчиваю со своей женщиной, проглатывая ее стоны, чтобы все остальные в ресторане не стали свидетелями нашего маленького непристойного шоу. — Боже, ну ты и неряха, — стонет Тори, бросая в сумку мои вещи из ванной. — Тебе обязательно везде раскидывать свое барахло? Кое-кому из нас надо на работу с утра. Я смеюсь, пока она продолжает собирать по номеру наши вещи. Изначально мы должны были выехать из отеля к полудню, но после ее нервного срыва я забронировал номер еще на одну ночь, пока она спала. Однако, несмотря на то, что номер зарезервирован, нам обоим нужно завтра на работу, поэтому мы возвращаемся в город сегодня вечером, подальше от воспоминаний, которые, кажется, приносят ей сильные страдания. — Некоторые из нас не такие аккуратисты, — прислонившись к стене, поддразниваю я и скрещиваю руки на груди, наблюдая, как она пакует чемоданы. Ее персиковая юбка, в которой она была на ужине, сексуально обтягивает ее аппетитную задницу, и мой член дергается от желания снова ею овладеть. Видя Тори сейчас, не такой подавленной и уязвимой, какой она была ранее, мне хочется большего, чем просто заняться любовью. Теперь я жажду трахнуть ее. Подойдя к ней, я обнимаю ее сзади за талию и смотрю на нее в зеркало. Ее непослушные светлые волосы закручены в растрепанный пучок. Голубые глаза находят мои в зеркале, и в них сверкает взаимное желание. — Я хочу тебя трахнуть. Она удивленно таращится на меня. — Ч-ч-что?