— Ну, да... Не нравятся шумные заведения. Что вы хотели спросить? Только это? — Нет, я просто переживаю за Нонг’Корна, раньше он таким не был. Обычно он просто напивался, я звонила Ван или Мали и они его забирали в общежитие. Сегодня сделала также, но пришли вы с Нонг’Сетом. — Да, Ван-и позвонила мне и попросила помочь. Она, как я поняла, чем-то занята. — Понятно. Ну, спасибо вам, вы с Нонгом’ очень помогли мне. — Вы дружите с Корном? Частый он у вас гость вообще? — Так-то я тесно общаюсь с самими девочками, а они уже попросили меня следить за этим Нонгом’, когда он приходит в бар и в крайних случаях просят звонить им, чтобы они могли за ним приехать. А гость он частый, но, сама понимаешь, только с восемнадцати лет, раньше я его не знала. — Хорошо, спасибо за информацию. Тогда, вы можете записать и мой номер, если вдруг девочки не ответят. Мы с Сетом заберём его в любое время суток, он нам обоим хорошо знаком. — А вы с Нонг’Сетом... друзья? — Поинтересовалась отчего-то Ради с очевидным озорством и в глазах, и в голосе. — Пи’! — Посмеялась Ника, осадив любознательную смертную. — Друзья мы с ним! Похихикав вместе с тайкой, Дома продиктовала ей номер и, закончив диалог с барменшей, спешно вернулась к Пхантхэ с полностью пришедшим в себя Корном. Легко выдохнув, она спокойно спросила его: — Что с тобой случилось такое, Корн? Ты таким яростным был, что даже мне страшно стало, а я сама кому хочешь морду начистить могу. — Кхотхо-о-о, Нонг’Сау, пришлось что ду-у тебе пхом тонг! Тинн перепутал слова местами и совместил два языка в одном предложении, говоря заплетающимся языком, из-за которого речь становилась неразборчивой. Парень безбожно сильно шатался, голова его безвольно свисала, упираясь в грудь, а на ногах он держался только благодаря Тхэ, что держал его в своих руках крепкой хваткой. — Он сказал простить его за то, что тебе пришлось ему помогать, — подсказал наследник, стараясь удержать равновесие и при этом тащить на себе тяжёлый мешок с внутренностями. — Ничего, котик, помытый в стиралке, всё хорошо. Только, прошу, не пей больше так много, ибо ты, когда в зюзю, не очень симпатично выглядишь, пугаешь меня. — Ну, спасибо! — Усмехнулся полупровидец, как и Прасет, что даже не пытался сделать вид, будто не подслушивал разговор — ему это сделать никак бы не удалось. — Токло-о-онг! Ведите меня в мой house! — Воскликнул, вскинув правую руку, сжатую в кулак, вверх. — Слишком много хочешь, пьянь! Сам дойдёшь, — возмутился сын Советчика и отпустил приятеля, сразу пожалев об этом. Тиннакорн, словно совершенно не совладая со своим телом, с грохотом повалился на пол, на что темничка, ударив себя по лицу ладонью, безнадёжно покачала головой, еле сдержав за зубами пару красочных ругательств, и с мольбой посмотрела на Сета, взглядом прося того донести этого алкоголика до его квартиры. Тот уныло закатил глаза и неохотно поднял друга, перекинув его руку через свою шею. — Вот заставил бы тебя в двойной мере силы прокачивать, что одни, что другие, да жалко такого слабака, как ты — не выдержишь же! — Отчаянно выдохнул сын директора, выводя полутемника на улицу. — А что по счёт пострадавшего? — Я с ним говорил. Сказал, что с ним свяжутся, и свой номер на всякий случай дал, чтоб сам с отцом связался, если будет необходимость. — А залог он оставить не заставил? — Покинув здание первой, Доминика придержала дверь для парней. — Обещания его будущей неприкосновенности хватило. Глаз бедняги, конечно, почему-то задёргался, но, думаю, это было согласием на мои условия. — Сколько вообще оплата компенсации составляет? Её никак нельзя было сразу оплатить? Я в тайских законах, правилах и наказаниях за нарушения не очень сильна, тем более не знаю о драках в общественных местах, так что можешь пояснить? — Ну, думаю, ты, как и я, не носишь с собой в кармане двадцать-тридцать тысяч бат, поэтому нет, нельзя было. — Сколько?! Это же почти сорок тысяч русских рублей по нынешним меркам! — Ага, таковы условия. Либо тюремное заключение. Но переживать не стоит, для отца это какие-то сатанги, а возмещение затрат для Корна будет в виде работы по способности. Сдаст пару десятков смен провидцем, темником и смешанно, да и дело с концом. Вскоре перед троицей остановился уже знакомый чёрный внедорожник. Сунан помог работодателю посадить Тинна на переднее сидение, дождался, пока темники сядут на заднее кресло, залез в машину сам и увёз всех обратно в школу. У самого въезда их уже ожидали изнервничавшиеся соседки Домы, что в одних домашних шортах и футболках с накинутыми на плечи мужскими кофтами на замке стояли и дрожали от страха и холода. Девушки нетерпеливо топтались на месте, ожидая, когда кто-нибудь вытащит наружу живого и невредимого Корна, каким они его очень хотели видеть. Первой из автомобиля вышла Ника, сидевшая по правую дверь, после чего водитель вместе с Прасетом вытащили заснувшего по дороге полупровидца. — У-у-у, закемарил, дорогой! Этого нам не хватало! — Вздохнула россиянка, разглядывая глупо хлопающего глазами друга. «Ох, Сыа! Спасибо большое!» — Поблагодарила подругу Лаван, скрывая мыслями умение говорить по-русски от Пхата, что тоже был неподалёку — стоял у входа в общежитие, весь напряжённый и злой, с острым колким взглядом, пробивающим любые стены. «Обращайся, Ван-и», — грустно выдохнула магичка Тьмы, глянув за спину. Не выдержав, она оставила друзей и подошла к одиноко стоящему в стороне парню и, укутавшись в приятный на ощупь пиджак, который Сет вновь накинул на неё во время отправки домой, вполголоса спросила полуангела: — Ты как? — Хорошо, помимо того, что вижу сейчас пьяного Корна и того факта, что ты куда-то ездила с Нонгом’ и сейчас стоишь, кутаясь в его одежду, — глядя перед собой со скрещенными на груди руками, ответил Хат сухо. — Ну, ты чего? Нашу дружбу из-за какого-то индюка хочешь разорвать? Серьёзно? — «Дружбу»? — Усмехнулся Тхонгкхамат. — Нго антараи... — Я не глупая! Давно всё поняла, просто... должен же ты осознавать, что чувства к кому-либо нельзя выбирать, словно делать выбор в игре. Подделать можно, но... они не будут настоящими. У меня есть к тебе чувства, но только дружеские. Причём они появились почти сразу после знакомства, а для меня такое редкость! Ты хочешь разбить мне сердце тем, что отдалишься от меня из-за безответной влюблённости? «Прости, конечно, что приходится врать, если вдруг у тебя правда ко мне чувства, но я не могу поступить иначе. Ты даже сейчас ощутимо отдаёшься в теле молниям от браслета. Мне критически необходимо быть рядом с тобой, чтобы выведать правду, почему ты пытаешься подмазаться ко мне и что со мной хочешь сделать. Я должна добраться до истины, прежде чем она мне навредит» Полусветляк посмотрел куда-то на верхние окна школы, напрягся, после чего понуро опустил голову на ладонь и со слегка выдавленным отчаянием прошептал: — Прости. Глупый на самом деле я. — И отчего же ты сделал такие выводы, Хат-и? — Потому что думал, что если на время отдалюсь от тебя, то ты примешь свои чувства ко мне и... чёрт, я даже продолжать не хочу, я вёл себя как идиот! — Хат-и, ну ты чего? Ты был на нервах и, очевидно, ревновал, обижался. Твои взбалмошные идеи вполне оправданы! Сейчас же мы всё прояснили, да? — А в голове крутилось «нет, Хат, ничего мы не прояснили». — Теперь между нами нет недосказанности и обид? — Да, конечно. Снова будем такими же друзьями, что и раньше, — Пхат мягко улыбнулся и раскинул руки, приглашая подругу обняться. Та в ответ усмехнулась и приняла приглашение, крепко стиснув зубы и обвив того за талию, из-за разницы в возрасте уткнувшись в чужую грудь, что помогала скрыть крики боли от электрических разрядов, бегущих по всем внутренностям. Послышался громкий пьяный бред Тинна, на который пара обернулась, весело взглянув на друга, которого уже тащили к входу в общежитие. Доносились его возмущённые возгласы, по типу: «Отстаньте от меня, я ещё не покормил того милого страуса в фонтане!» или «Пустите, у меня в двадцать пять часов по китайскому календарю утренняя зарядка, мне надо найти розетку!» — Ого, а к нам в гости белочка пришла! Корн-и, как ты всё-таки слаб перед алкоголем, что вдрызг после «каких-то» двух бутылок ликёра, за которые платил, кстати говоря, Сет! — Согласен! — Смеясь, поддакнул Хат. — Ты сейчас настолько пьян, что уже до горячки дошёл! Как так можно, приличный же ученик! — А вы-ы! Вообще, дайте мне успокоиться, у меня стресс! Сегодня меня покинул мой любимый волос, а мы его даже не помянули! — Заплаканный Корн перевёл косой взгляд на Пхантхэ и вдруг взвизгнул: — А-а-а! Ходячий индюк с лошадиной гривой! — Слушай, Парест, а ведь я, оказывается, не с пустого места такое прозвище тебе дала! — Усмехнулась Дома, глумливо глядя на приятеля, что старался на все эти шутки и взмахи руками бывшего товарища внимания не обращать, и просто старался дотащить его до конечной точки, не получив при этом сотрясение мозга. Глава 20 Первый учебный день новой недели выдался непримечательным и пролетел на удивление быстро. Доминика уже занималась ставшими обыденными делами: работала учителем и на полставки занималась репетиторством во время окон в расписании и в длинную перемену в столовой. Прасет начал необыкновенно часто подначивать девушку, всюду таскался за ней радостным подпрыгивающим на ходу хвостом, шепча на ухо что-то донельзя бессмысленное, шутил на счёт их недавнего романтического ужина и до странного весело улыбался весь день, почти летал на крыльях счастья, при этом сиял так, что мог ослепить сильнее солнца. В таком непринуждённом темпе, подпитываемом необычной энергичностью Сета пролетели пять уроков, а перед шестым Нику вызвали к директору, что до этого в школе отсутствовал. Первым об этом странным образом узнал Пхат, что до самого кабинета поддерживал подругу и наказывал характера своего не показывать, ибо Тхирасак в последнее время не в духе, но её заботил другой вопрос: для чего её вызывают? Что от неё хотят? Похвалить за успехи в обучении детей, поругать за жестокие меры наказания непослушников или сообщить что-то важное, что было необходимо донести до неё при личной встрече? Входила в зашторенную тёмную комнату, разбавленную лишь тусклым светом от дорогой люстры Советчика она в глубоких раздумьях, не заметив того, что шла прямо на мужчину. И только врезавшись в его грудь, ощутив протёкший гадкой слизью по внутренностям разряд тока от браслета, Дома подняла округленные глаза, с порога возжелав выразить крайнюю степень недовольства случившимся с помощью любимого, но крайне непристойного для жителей России языка. Однако предвещающейся тираде не дал вылиться на себя сам маг Тьмы, что, оправив лацканы пиджака лёгкими движениями вдоль ткани, прокашлялся и выдал басовитым, но располагающим к себе голосом: — Восхитительная, будь осторожнее. — Простите, — пробубнила та задумчиво, но нашла в себе силы встрепенуться и избавиться от ненужных в нынешнем положении мыслей. Выпрямилась, налепила на лицо деловую маску и спросила серьёзным тоном: — Здравствуйте, господин директор, по какому поводу вызывали? У меня урок через пять минут, так что давайте быстрее. — Да, здравствуй, дорогая. Мне тоже скоро снова уезжать по делам, но поговорить именно сейчас нашлось крайне необходимым, так что присядь. — Я постою. — Ну, что ты, право! Как у вас говорят, «в ногах правды нет»! Так что присаживайся! — Да и лжи в них не то чтобы много, — магичка невозмутимо пожала плечами и продолжила стоять, глядя на собеседника проницательным взглядом, после которого, по слухам здешних учеников, ни одно существо не оставалось без своего наказания. — Выкладывайте, что хотели, скорее, пожалуйста. Мы преследуем общие интересы — нам обоим надо идти. Так что, молю, не тяните Бобика за ухо и рассказывайте, почему вызвали, в чём я провинилась или была хороша. В целом, обозначьте хотя бы причину вызова на ковёр? — Как пожелаешь, Нонг’, хорошо. В общем-то, разговор у меня не то чтобы очень длинный, я лишь хотел узнать, как тебе работается и есть ли какие-то трудности, нужно ли с чем помочь, только и всего! Директор окинул темничку медленным изучающим взглядом, словно выискивал в ней что-то, и это что-то явно не было какой-то эмоцией или жестом. Мазнув глазами по браслету подчинённой, он странно хмыкнул, будто это «что-то» прояснил или добился положительного результата в поисках. — Мне говорить честно и объёмно или сначала прошлифовать ответ цензурой? — Сразу заметив чудаковатое поведение Тхира, чьи чёрные волосы были растрёпанны, а губы скривились в жуткой полуулыбке, Галицкая насторожилась, хотя продолжала вести себя по обыкновению своему грубовато и держалась стойко, не спеша выдавать свои страхи, как и замешательства от самого вопроса. «Поинтересоваться он решил, как же! Сейчас, макароны в сливочном соусе с ушей сниму и поверю! Но пусть только попробует что-то сделать со мной! Я так завиз... вернее, он так завизжит, когда я ему стилетом по причинному месту пройдусь, что незамеченными мы точно не останемся, мне придут на помощь, а его взашей на второе Небо погонят!» — Давай вкратце, если можешь. — Конечно. В Таиланде — прошу прощения если обижу своими словами, — мне не сказать, что нравится, я бы даже сказала, мне не нравится. Я хочу домой, ибо скоро умру от жары под солнцем и холода у кондиционеров, но, если вы хотели узнать об учениках, то они более менее работоспособные и обучаемые, так что в их плане всё ещё терпимо. Но мой родной дом не сравнится с этим местом тем, что тут я не учусь — я обучаю, хотя сама ещё являюсь школьницей и, по идее, должна буду сдавать экзамены. А новую для себя информацию я здесь и в тринадцатом классе не услышу, что очень печально. На этом всё. Могу я идти?