Ведь такое точно не может случиться просто так. Вот он стоит, весь потрёпанный и мокрый, с одежды градом стекают мелкие капли, но на лице улыбка. Напротив она — не менее мокрая, тоже попавшая под сильный, хоть и непродолжительный дождь. Тоже улыбается, но в глаза парня не смотрит — пытается найти какое-то лекарство или зелье, но маленькая кожаная сумочка, как оказалось, его в себя не вместила. Скромно извиняется и пытается высушить Корна с помощью Магии, но до такого уровня умений пока не дотянула, отчего задуманное совершить не получилось. Но это не её вина. Не из-за неё он жалобно дрожит, не из-за неё промок до нитки, не из-за неё подвергает себя заболеванию — всё это ради неё. Из-за неё он только глупо улыбается, не зная, как и слово из себя выдавить — в этом, правда, есть её вина. Холод проник глубоко под кожу, но погода в Таиланде добродушная: на смену ливню быстро пришло тёплое солнце, помогая согреться после морозных грубых капель. Хотя Тинна грело не оно, а ответная мягкая улыбка на милом лице. — Ты чего? — Звонко смеётся магичка, лукаво глядя на застывшего с глупо растянутыми в улыбке губами парня. — Я? Ничего... просто пытаюсь понять, не замёрзла ли ты, — отвечает настолько неубедительно, насколько это возможно и опускает взгляд в пол, пока чужие руки касаются его щёк, поглаживая холодную кожу. — С таким-то лицом? — Спросила, сощурено глядя на стушевавшегося мага. — Ну... как умею! Я, вообще-то, весёлый мальчик, если ты не знала! — Конечно, я в этом уверена. Она скромно сцепила милые ручки за своей ровной спиной, поднялась на носочках и вдруг поцеловала полутемника в щёку, шепнув на ухо слова благодарности: с чем он ей помог — понять он не смог. Этот незатейливый жест девушки придал уверенности. Тиннакорн решился приблизиться к ней, сжать в руках хрупкую талию и прикоснуться сухими губами в её мягкие, утягивая в нежный поцелуй. Что сподвигло его на это, Корн понять не может. Мозг попросту отказывается анализировать это своё действие. «Ох, Нонг’Сау, Нонг’Сау, ты ведь меня за это рта не лишишь, да? Ведь я даже... даже причину этого не знаю! И она такая... хорошая для меня. Слишком прекрасная для того, чтобы связываться со мной — заядлым неудачником с далёких пятнадцати лет...» Горесть от увиденных кадров никак не проходила. Тинн давно не позволял себе такой вольности по отношению к какой-либо девушке, как сильная привязанность, чувства или, что особенно, поцелуи. А тут была такая чистая невинная душа, что сердце больно сжималось от осознания собственной ужасности. С недалёких времён он стал сдержанным в плане любви, очень недоверчивым и неловким. И он не мог представить, что решится на такое, к тому же хорошо зная, кто та девочка и какие будут последствия. *** Дорогой автомобиль остановился около плохо освещённого скромного вагончика с наваристой едой в громоздких казанах и больших кастрюлях, от которых исходил богатый ароматный пар различных густых блюд. С одной стороны одиноко протирала пластмассовый столик молодая девушка в бежево-коричневой форме, с другой — за так называемым рестораном на колёсах — стояла взрослая женщина в той же одежде, устало проходясь зелёной тряпкой по испачканной едой витрине. Выйдя из машины, Прасет обыденно поздоровался с обеими дамами, искренне им улыбаясь и кланяясь. Доминика поприветствовала таек вслед за парнем, но улыбнулась менее радостно — она этих людей не знала и в целом нынешнюю ситуацию не очень понимала. — Сау ба, знакомься — мои самые лучшие Пи’ из простых! — Счастливо воскликнул Сет, вставая рядом с девушками, что, завидев гостей, торопливо вышли на свет уличного фонаря. — Самые любимые и единственные в своём роде! Пи’Сом и Пи’Суда!.. Так, у Пи’ опять не все лампы работают, — задумался, взглянув на померкшие, потерявшие яркость и вовсе не работающие настенные фонарики, выполненные в китайском стиле. — Надо будет им электриков вызвать, чтоб заменили лампочки. Ника потянула уголки губ выше, улыбаясь уже по-настоящему и более добродушно. Она вновь поздоровалась с ними, поклонилась и представилась. — Ох, Нонг’, почему же ты так свою спутницу называешь? — Возмутилась Суда, точно была его матушкой, хмуро глянув на мага. — Какая она «сау ба»? Хорошая же девочка, по ней сразу видно! — Ничего страшного, Пи’, я уже привыкла! Он зовёт меня так с нашей первой встречи, так что всё хорошо. Большую часть разговора между иностранными девушками им пересказывал, переводя вслух, общий знакомый — Пхантхэ, ибо, что очевидно, тайки русский совсем не знали, как и россиянка тайский. — А ты хоть знаешь, как эта фраза переводится, милая Нонг’? — С подозрением покосившись на Тхэ, спросила повариха у магички, что старалась сдержать смех от вида напуганного покрасневшего лица друга. — П-П-Пи’Суда! Прошу, без подробностей! — С тревогой воскликнул темник, чуть вздрогнув после услышанного вопроса и перевёл его Доме с опаской. — Пи’, всё в порядке, правда. Я уже и перестала замечать то, что это прозвище сказано по-тайски. Думается теперь, что это просто какие-то непонятные слова! — Ох, какая прекрасная Нонг’! — Восхитилась старшая, вновь ведя себя, точно мама, увидевшая невестку сына, которую сразу же приняла за счёт хороших манер. — Добрая, тактичная, красивая и чтишь чужие обычаи! Настоящая невестка нашему... — Пи’Суда! — Пискляво возопил Маиботхад, от нервозности выпрямившись, как перед серьёзным маршем. — Ой, наш маленький Сет так волнуется перед великолепной Нонг’! — Спасибо, Пи’Суда, мне приятно знать, что я вам нравлюсь, — ответила чужестранка с теплом, напрягая горло до гадкой боли, чтобы говорить с тайским акцентом, соблюдать при этом грамматику и вместе с тем не хихикать с реакции друга на столь обыденные громкие слова женщины в возрасте, что умиляли и заставляли сердце таять. Но вскоре Галицкая сдалась, спрятала улыбку за ладонью, тихо посмеявшись, и позволила Прасету переводить её речь за неё. — И удобно ли тебе в таком симпатичном платье по таким грязным, сырым и неуютным местам ходить? Что же это, Нонг’ тебя прямо с праздника какого-то забрал и сразу к нам? Как это, даже не в ресторан какой, а в такое падшее местечко, как это? — Чего вы! Ваша точка с едой очень уютная и пригодная для любого приёма пищи! Мне здешняя атмосфера по душе пришлась, как только я по сторонам посмотрела, а в ресторанах совсем нет тех нежных сердцу ощущений, какие появляются в подобных местах. А Сет, да, прямо с... важного мероприятия меня сюда сорвал. Но ради столь прекрасных новых знакомств я и ночную прохладу потерпеть готова! Переведя последнее, Сет, точно не при делах, театрально снял с себя пиджак и с закатанными до предела глазами накинул его на голые, покрытые мурашками плечи подруги, отчего все дамы глухо захихикали, прикрывая рты ладонями. — Вы очень милая и добрая, Нонг’! — Тонким скромным голоском почти пропела Сом, тёмно-карие глаза которой светились невинностью и благосклонностью. — Так, хватит этих лестных слов, ей их и я при её желании могу наговорить столько, что оглохнуть можно будет! Мы сюда кушать приехали, Пи’, — вмешался в обмен любезностями Пхантхэ и увлёк темничку к самому отдалённому от макашницы столику, где света от слабых ламп ещё хватало для того, чтобы хотя бы различить лица друг друга и тарелки, что в недалёком будущем появятся на столе. — Перечисли, какого рода блюда ты хочешь, я всё закажу. Совместными усилиями пара остановилась на нескольких определённых блюдах и Тхэ пошёл делать заказ, оставив спутницу наедине на десять минут. Вернувшись, он начал ненавязчивый рассказ, увидев, как горят глаза Доминики желанием узнать больше про его столь необычных подруг: — В общем, они меня ещё маленьким увидели, когда я после маминой смерти из-под отцовской охраны сбежал. Я весь в слезах был, успел изголодать за многие часы блуждания по улицам и измараться в грязи после дождя, это середина осени была, самый сезон. Пи’Суда поговорила со мной, — Пи’Сом тогда сама ещё малышка была, пусть и старше меня, — выведала всё, что было необходимо, накормила, напоила, потом меня отец нашёл и забрал, всучив им по трицать тысяч бат на руку за помощь. Но после приказал мне не общаться с «простолюдинами», но, как ты могла понять, я его не особо часто слушаюсь, только если... когда он меня может легко увидеть. По этой причине я стал часто сбегать к ним, когда нуждался в материнской и сестринской ласке или в простом людском общении без лишних мук и забот. — По такой же причине ты и со школьными медичками так близок? — Да, но с ними я раньше начал дружить. Тогда мне и десяти не было. — Тебя окружают очень хорошие существа и люди, если подумать! Это... радует, — тоскливо улыбнувшись и опустив глаза в стол, с искренностью в голосе вздохнула Ника. — А чего ж ты тогда такая грустная, раз это тебя радует? — Да просто кроме друзей хороших у тебя жизнь не очень сладкая вышла, если об этом знать, — а знают не многие, — вот и обидно, — девушка горестно поджала губы, попытавшись натянуть на лицо улыбку. — Хэ-э-эй! Ты чего, сау? Да наплюй ты на это моё тяжёлое прошлое, не я один трудности в жизни пережил, у всех они имеются, так что думай о чудесном настоящем! — Ободряюще протянул маг Тьмы, умилившись таким приятным словам, и легко коснулся её плеча в знак благодарности. — Смотри, еду уже несут! Давай лучше животы порадуем, чем умы в грусть введём? — Это, наверное, дорогое угощение? Я своё сама оплачу. — Выбрось уже из своей головы эту дурость, сау ба! На свиданку тебя пригласил я — я и должен платить. Точнее, уже всё оплатил. Да и уличная еда у нас по ценам максимально общедоступная, не напрягайся так. Тридцать бат за целую порцию супа — достаточно дёшево, верно? — Прости, а... на какую ещё свиданку ты меня приглашал, м-м-м? — Весело усмехнувшись, игриво протянула Дома и сощурено покосилась на внешне невозмутимого друга, набирающего ложку Том Яма. — Я на неё не соглашалась, я ехала сюда с мыслью о еде! — Приятного аппетита, сау, — проигнорировав вопрос подруги, промурчал в ответ парень с подавленной усмешкой и отправил полную ложку в рот. — Ну... приятного, Парест. Поздний и очень вкусный ужин прошёл в полном молчании, а по его окончании телефон россиянки вдруг взорвался непрекращающимся потоком входящих сообщений и звонком от Лаван. Взволновавшись от такой пугающей настойчивости, она торопливо перезвонила, как только приняла телефон из рук одноклассника, что держал его у себя из-за неимения карманов в платье. Приложив смартфон к уху, девушка тотчас была оглушена громким воплем соседки: — Сыадам, пожалуйста! Где ты? — Н-не за что, в одной переездной точке с едой... А что такое-то? — Ты далеко от школы?! — Примерно в пяти минутах на машине, а что? — Ты одна?! — Ну... нет, с Сетом. Да что такое-то?! Объясни уже, что случилось! — Попроси его помочь, пожалуйста! — С чем?! — Недалеко от школы есть бар, там сейчас Корн с человеком дерётся! Попроси Пи’Сета забрать его и донести до его квартиры в общежитии! — Что?! Что за бар? — Распереживалась магичка Тьмы, тревожно взглянув на Прасета. Он же, поняв, что петербурженка сама не разберётся, выхватил телефон и серьёзным тоном начал говорить с Ван по-тайски. Уже через минуту пара, не дожидаясь приезда машины, своим ходом помчалась в сторону обозначенного места. Спустя несколько сотен метров они пулей влетели в неприметное изначально здание, чья вывеска красочно переливалась кислотно-красным и ярко-оранжевым неоновыми цветами, как и многие другие ночные клубы и бары в этом районе. Вбежав внутрь, Доминика почти мгновенно выследила Тинна, что о незнакомого мужчину средних лет в кровь стирал кулаки, и указала на него Сету. Тот моментально подбежал к парню и принялся оттаскивать его от неясно по какой причине возникшего соперника. Пхантхэ оттащил мага Тьмы и Провидения, сжав в крепком кольце рук, после чего тот слегка поуспокоился, тогда как противник его, почти потеряв сознание, пытался отдышаться и не смел вставать с пола без «официального разрешения». Этим разрешением стала Ника, которая, бегло осмотрев физическое состояние мужчины посредством лёгких и, — что необходимо уметь каждому магическому существу, — незаметных прикосновений пальцев к макушке и шее, помогла тому подняться. Корн же, немного отдохнув, вновь начал ругаться, кричать и вырываться из крепкой хватки друга, но тот явно знал, на что давить, ибо смог остановить его одной тихой фразой, которую словно специально сказал по-русски, чтобы никто из местных не понял: — Этим её не вернуть и не забыть, чёртов ты придурок. Образумься уже. Полутемник мгновенно помрачнел, заметно ослаб, по щеке скатилась скупая слеза, он повис на руках Маиботхада. Присутствующие в баре смотрели на Тиннакорна с пренебрежением и осуждением, отчего Дома, заметив это, значительно погрустнела, думая, что его в этом баре знают и ненавидят по личным причинам. «Нет, сау, дело в том, что тайцы — люди по своей натуре очень дружелюбные и плохие эмоции прилюдно не показывают. Из-за таких вот поступков от человека буквально могут отвернуться все, кто видел его агрессию, не считая родственников и близких друзей», — успел объяснить девушке Тхэ, глядя на неё исподлобья, пока утешал полупровидца похлопыванием по плечу. Россиянка мельком кивнула ему и попыталась убедиться в том, что пострадавший от рук её друга мужчина может ходить и сколько зубов у него осталось на своих местах. «Что будет с Корном?» — Тревожно спросила она, уловив спокойную минуту. «Попрошу отца разобраться, так что ничего страшного. Максимум грозит оплата "штрафа", но не более» Галицкая хотела было задать ещё один вопрос, но услышала громкий оклик: «Фаранг кха!», на который тут же обернулась, выискивая взглядом зовущую её девушку. Она успела узнать значение этого слова, что переводилось как «иностранец», а потому мысленно недоумевала, всматриваясь в молодую высокую тайку привлекательной внешности в специальной форме, стоящую за барной стойкой, что нетерпеливо подзывала её опущенными вниз пальцами. Подойдя к девушке с непониманием во взгляде, Доминика с усилием прислушалась к ломанной английской речи: — Здравствуй, Нонг’, я Ради. Ты знакома с Нонг’Корном, верно? — Здравствуйте, я Сыадам. Да, мы с ним... учимся в одном... Универе. Я на международном. — Понятно. Я раньше не видела тебя здесь, ты не любишь такие места?