Арлекин, твою мать… Даже когда информацию докладывали президенту США, Арлекина не называли. — Сэр… Уэбстер не оборачиваясь, приказал: — Пусть войдет Вошедшего звали Уильям Сэшнс, он был его сменщиком на посту директора ФБР. Нации он был известен как председательствующий судья на процессе об убийстве судьи Вуда[82]. Он побывал и прокурором и судьей, с Уэбстером он сохранял хорошие отношения. — Билл… как добрался? — Нормально… сейчас пробок нет. Когда здание ЦРУ только строили, это была настоящая глушь, почти деревенская пастораль. Но сейчас, дальше по дороге, были построены многоквартирные жилые комплексы для тех, кто работает в Вашингтоне, и на дорогах стало тесновато… Уэбстер не скучал по работе в ФБР… а вот по Техасу скучал. Вашингтон с его перепадами температуры был для любого техасца, привыкшего к жаркому, но стабильному климату, тяжелым испытанием. Уэбстер вернулся на свое место. — Ты догадываешься, зачем я тебя пригласил? Сэшнс кивнул: — Все так серьезно? — Более чем. И доверять я здесь никому не могу. Уэбстер достал из стола папку с красной полосой. — Посмотри здесь. Выносить из здания запрещено. И снова встал и повернулся к окну. Сэшнс начал наскоро, взглядом опытного юриста, просматривать материал. Присвистнул: — Так что, у вас там кто-то остался? — Мы еще не смогли выйти на связь с некоторыми агентами, но… те с кем пытались выйти, все молчат. — То есть, у нас там нет совсем никого? — Теперь мы должны предполагать, что так оно и есть. Сэшнс с трудом подавил ругательство — он все же был христианином. — Как давно это началось? — Агенты начали пропадать со связи еще в прошлом году, начиная с лета. Сейчас там черная полоса — именно, когда нам больше всего нужна информация. Русские могут готовить ядерный удар, а мы и понятия не имеем. … — Я не хотел в это верить. Последней каплей стала история с источником Арлекин. Один из наших сотрудников не зарегистрировал, как положено свой источник и скрыл его от нас. Мы это обнаружили — с этим источником ничего не случилось, идет контакт — в отличие от всех, кто был внесен в картотеку. Это значит, что крот работает либо в картотеке, либо на самом верху. — А что у вас в картотеке нет разделения информации? — Есть, в том-то все и дело. Но все пропавшие источники относились к одному и тому же сектору, русскому. Его куратора и всех, кто с ним работает, десять раз проверяли. Теперь я приказал вообще не помещать никакую информацию по русским в картотеки — вообще никакую. Ты понимаешь, что это значит? Сэшнс кивнул. Он знал, что самая ценная информация может стать пустышкой, если ее не обработать и не довести до нужных людей. Для того существуют картотеки и правила. Если каждый будет держать информацию при себе, это будет не разведслужба. — Хорошо, допустим. Тебе нужен внешний аудит безопасности? — Не только. Мне нужно понять, как крот выходит на связь с кураторами. Думаю, крот находится на связи постоянно, русские имеют к нему доступ каждый день. Если это так — он уязвим. Мы сможем его взять… — Наша контрразведка ничего примечательного не докладывала. — Надо всё пересмотреть. Где можно выйти с русскими на связь так быстро? Сэшнс достал блокнот, чтобы переписать кое-какие данные. — Может, совпадение? Невероятно, чтобы русские могли так быстро среагировать. — И все молчащие агенты — тоже совпадение? Нас вскрыли. — Хорошо. В дверь постучали. — Можно, сэр? — Заходи. С мистером Сэшнсом вы вероятно еще лично не знакомы? — Много слышал о вас, сэр. — Надеюсь, хорошее. — Это наш внутренний охотник на кротов. Всю информацию можно получить у него, и связь по нашему делу держать тоже с ним. Вошедший протянул руку для рукопожатия. — Олдридж Эймс[83]… … Тем временем, Мюрат Натирбофф находился в офисе генерального инспектора ЦРУ и врал, врал, врал… Офис генерального инспектора — место скверное, хотя бы тем, что генеральный инспектор как бы расследует все, что происходит внутри ЦРУ и должен докладывать обеим комиссиям по разведке — и сената и конгресса. Генеральный инспектор неофициально считается третьим человеком ЦРУ после директора и ЗДО[84]. Но одновременно с этим он работает внутри ЦРУ и должен сохранять некую лояльность к тем, кто работает с ним, — иначе не оберешься неприятностей. С 22 января 1988 года эту должность в Лэнгли занимал Уильям Ф. Донелли. Комната для допросов походила на полицейскую, хотя попросторнее и немного поуютнее, полиграфа в комнате на сегодня не было. Натирбофф мог обмануть полиграф, как и все оперативники его класса — но вряд ли обманул бы психолога. А с ним сегодня и разговаривала психолог — привлекательная дама средних лет, блондинка. Попросила называть себя Маршей и участливо смотрела. Это было ошибкой — Натирбофф был равнодушен к блондинкам-американкам средних лет. Он так до конца и не прижился в США. — Вам удобно? — Да, спасибо. — Прежде всего, давайте определим границы. Это внутреннее расследование, оно не носит уголовного характера и призвано определить соответствие ваших действий этическим нормам и внутренним инструкциям Агентства. У вас нет адвоката, потому что все вами сказанное здесь не может быть использовано в суде. Нашу беседу слушает сотрудник юридического департамента агентства, он может в любой момент нас прервать. Максимум что вам грозит — увольнение. Вам понятно все из мною сказанного. — Более чем. — Да или нет. Это для записи. — Да, мэм. — Тогда приступим… Как вы познакомились с Арлекином? Натирбофф мысленно выругался. По какому разу — пятому? — Я не был знаком с ним лично. Я был знаком с его женой. — Как это произошло, и когда? — Что — это? — Знакомство с женой Арлекина? — В Ленинграде. В восемьдесят первом. — Что вы делали в Ленинграде? — Пытался получить информацию о разбившемся самолете с командованием Тихоокеанского флота. — Вы получили ее? — Да — От Арлекина — Нет, от типа по имени Артем. Он фарцовщик.