За предсовмина — наблюдал профильный министр, Виктор Поляков. Человек удивительной судьбы, инженер-майор Советской армии, участник войны, директор МЗМА, а потом и первый директор АвтоВАЗа, человек, который фактически этот ВАЗ построил. Сейчас он был министром автомобильной промышленности СССР и возглавлял одну из неофициальных групп, которые сошлись в борьбе за свое видение будущего ЕЛАЗа и всего Поволжского куста — что там будет выпускаться и в каких объемах? Видение Полякова было совершенно другим, и на этой почве у его был конфликт с Маслюковым, и особенно — с Ельциным. Поляков опасался за судьбу действующих заводов, он выступал за строительство второй очереди ВАЗа и кардинальную модернизацию МЗМА, а не за вкладывание денег в строительство еще одного ВАЗа в Елабуге. Он так же был против сотрудничества с чехами и французами, ратуя за привычных итальянцев. В Елабуге он выступал за строительство небольшого, максимум на двести тысяч машин в год автозавода, причем сборочного, а не полного цикла. И по мнению Полякова — он должен был быть филиалом ВАЗа, как ижевский завод является филиалом московского и выпускать машины, разработанные ВАЗовским КБ. В качестве такой машины виделась Ваз 1111 «Ока» и перспективная Ваз 1121 — та же «Ока», но больше размером, на пять дверей и с мотором — половинкой нового ВАЗовского на 0,75 литра. Второй вариант — это сотрудничество с итальянцами. В аппаратной борьбе Поляков уже потерпел обидное поражение — новую «Оку» пришлось отдать, как и было запланировано, но не на новый завод — а на Камаз. Решение провел Ельцин, который съездил в Татарию и неожиданно нашел общий язык и с новым местным Первым — Шаймиевым и с предсовмина — Шабировым. Результатом было выделение новых фондов, в частности, в Набережных Челнах планировался завод по производству тяжелых мотоциклов, уже подняли стены. Но теперь его начали перепрофилировать под автомобили малого класса. В таких случаях Ельцин непосредственно докладывал на Политбюро, и головой поручился за то, что татары сделают, фонды в землю не закопают без толку. Теперь Поляков терпел новое поражение. Он написал докладную записку, предлагая возвести в Елабуге крупный тракторный завод — но к нему не прислушались. Судя по тому, что чехам удалось пригнать свой автомобиль во двор Совмина, дело по вступлению в «Созвездие» — почти решенное… При этом Поляков плохим человеком не был. Он честно работал там, куда его посылала Родина, и его на самом деле можно было назвать отцом ВАЗа — громадного машиностроительного проекта, одного из крупнейших за всю историю СССР. Просто — он был обычным советским чиновником, ни больше, ни меньше. И как советский чиновник — он сам того не замечая — становился лоббистом того что уже есть, вставая на пути тех. кто готов был и мог делать новое. Это было не уникально для СССР. В конце концов — руководители IBM тоже считали, что к двухтысячному году в мире будет продаваться от тысячи до полутора тысяч ЭВМ. Стив Джобс, Билл Гейтс и Майкл Делл считали иначе. Проблема была в том, что в США — Стив Джобс, Билл Гейтс и Майкл Делл могли попытаться. А в СССР? Маслюков подошел к группе из Минавтопрома. — Что скажете, Виктор Николаевич? Хорошая ведь машина… — У ФИАТа уже освоенная машина. Они готовы поставить завод под ключ. — Юрий Дмитриевич, завод за валюту, верно? — А итальянцы что? За рубли что ли? На коллегии обсудим… … Коллегия прошла нервно. Конечно, коллегия Минавтопрома, да еще такая, на которой присутствует председатель Совета министров — не место для разборок и особенно хамства — но тот, кому были знакомы советские аппаратные интриги, понимал что коллегия прошла в откровенно недружественной беседе и Полякову, отцу АвтоВаза — стоит задуматься о пенсии. Разговор Маслюков все же обострил — один раз. Про него вообще говорили, как про нового Косыгина. Косыгин как то раз перед Совмином не поленился заехать в магазин, купить какую-то куртку — а потом был неприятный разговор о ее качестве и дизайне с министром легпрома. Сейчас — Маслюков во время доклада перебил Полякова, сказав, что стране нужно не двести тысяч новых машин — а как минимум один миллион в год. И не когда-то, а прямо сейчас. С коллегии Маслюков вернулся к себе в кабинет. Коротким взглядом спросил секретаря, та кивнула — нужный человек на месте. По Полякову — Маслюков решение уже принял, как и подобрал ему будущую замену. Своего человека из Ижевска. Но сначала — его надо проварить в настоящем.. — Пока никого не соединяй. … Нужный ему человек — ждал его в кабинете — высшая степень доверия по аппаратным меркам. Он был похож скорее на иностранца, неведомо как очутившегося в Совмине — хотя годы и труды и на нем оставили след, в виде морщин на еще молодом лице и уже пробиваюшейся седины. Это был Алексей Соин, недавно назначенный директор Ижмаша, огромного машиностроительного объединения в Ижевске, где Маслюков работал во время войны. Но то, что было во время войны, и то, что было сейчас, — не сравнить, и все это сделал один человек. Иван Федорович Белобородов, «Иван Железный». Генеральный директор Производственного объединения Ижмаш. За время его руководства численность работников увеличилась вшестеро, объем производимой продукции — вдесятеро. В начале восьмидесятых — на заводе работало шестьдесят тысяч человек, по объемам производимой продукции он входил в десятку крупнейших заводов СССР. Из обычного оружейного завода Иван сделал мощный многопрофильный машиностроительный концерн западного типа. С производством в основном гражданского ассортимента. В свое время Брежнев потребовал, чтобы все оборонные заводы, кроме минсредмашевских — производили как минимум на один рубль гражданской продукции на рубль военной — содержать чисто военные заводы было накладно. Так вот — для белобородовского Ижмаша этот показатель был равен девяти. То есть на один рубль военной продукции — на девять гражданской. И какой. Это не сковородки — автомобили, мотоциклы. Сейчас готовилось перевооружение мотопроизводства — зимой оно должно было производить снегоходы, а не работать на склад, как сейчас. Еще один проект — производство электрического транспорта. Конечно, кому бы как не Ивану Белобородову поднимать новый промышленный район. Да нет его — умер в августе восемьдесят пятого. Люди не вечны. На место Белобородова был назначен Василий Семенович Тарасов, бывший генеральный с соседней Ижстали (до тридцать девятого это был один завод). Не потянул. Хороший был директор. Делал многое. Но чтобы тянуть воз, который тянул Иван, надо было быть больше чем просто хорошим директором. Надо было быть сверхчеловеком… Тарасов ушел сам. Понял, что не тянет, попросился на пенсию. Уважили. На его место назначили самого молодого из претендентов — бывшего директора автопроизводства Соина, до своего назначения — главного инженера Ижмаша. Человек Ивана, а Иван в людях почти никогда не ошибался. Да и поняли — чтобы вытянуть такую махину, надо быть двухжильным. На этом посту Соин наконец получил деньги на запуск принципиально нового семейства машин Орбита, которое было готово еще в середине семидесятых. Одновременно была продолжена работа, которую начал еще Тарасов — строительство автомагазинов и мастерских СТО во всех крупных городах СССР — до этого Ижи обслуживались на СТО Москвича. Планировалась кардинальная смена линейки мотопроизводства — на смену знакомым и сильно устаревшим Планетам и Юпитерам была куплена лицензия на одну из моделей Ямахи, причем мотор Ямахи должен был стать основным для всей линейки. Все это требовало внимания инженеров и организаторов высочайшего уровня. Но не прошло и года — как Соина вызвал в Москву Маслюков. И Соин в принципе понимал, зачем. Когда Маслюков вернулся в свой кабинет, Соин так и стоял у окна — что скрывать? Он был моложе Маслюкова, годился ему в сыновья. Когда шла война, когда надо было «все для фронта» — Маслюков уже руководил целой отраслью, а Соин еще не родился. Но сейчас — Маслюков понимал, что их время вышло. Больше — они не потянут, сил нет. Иван ушел. Скоро и его черед. От таких, как Соин, зависело что будет с их наследием, с тем, что они построили. У Маслюкова на столе лежала справка из КГБ на Соина. Купил квартиру в Москве через третьи руки. Ездит на красной Тойоте, которую знает весь город — официально ее купили для изучения. Морально разлагается — хотя меру знает, по крайней мере, в выпивке. С семьей большие проблемы. Маслюков взял и другую справку — из которой следовало, что показатели завода после назначения Соина снова пошли вверх, как при Иване. Пошел к Ельцину. Тот, сам бывший областной секретарь, привыкший иметь дело с двумя-тремя десятками крутых мужиков-директоров, от которых зависели показатели всей области и его партийная судьба — мельком просмотрел, отмахнулся. Буркнул: — Твой протеже, вот и решай. Решил выдвигать — выдвигай. Приедет — дай для профилактики по башке как следует… Маслюков по башке давать не умел и не любил. Хоть и сталинский еще нарком — а не любил. Просто оставил документы на столе. Открытыми. Сейчас, глядя на статного, одетого даже не в ГДРовский, а явно в импортный костюм Соина, Юрий Дмитриевич с грустью подумал — да, не то время, не то поколение. Белобородова никогда и не видели ни в чем, кроме мешковатого, советского пошива костюма. Всей роскоши — небольшая дача, точнее — дощатый дом, какая там дача. И ничего Ивану не приносило больше радости, чем угостить гостей блюдами собственного приготовления — готовка была его хобби. Ох, сидели… Посмотрели друг на друга. Первым начал Соин. — Созвездие, значит… — Да… Маслюков прошел на свое место, мимоходом смахнул папку в ящик стола. — Садись, Алексей… Про ситуацию в Елабуге ты, наверное, знаешь… Соин кивнул. — Поляков костьми ляжет, но фонды не даст. По его мнению — лучше потратить на вторую очередь Ваза или модернизацию Москвича. Соина непосредственно это не касалось — его завод относился к Минобороны, кто такой Поляков он не знал и знать не хотел. Но от коллег слышал. — А ты что думаешь? — Они уже десять лет ничего нормального родить не могут… Почему Маслюков вызвал именно Соина? Тут тонкая политика… Ижевский автозавод был единственным, который подчинялся не Минавтопрому, а Минобороны. Так исторически сложилось — Ижмаш же до Ивана был чисто оборонным. Потому-то они так долго не могли получить фонды на модернизацию — для Минобороны свой автозавод был побочным, его заявки урезали, как могли. Но теперь — это неожиданно стало преимуществом. Маслюков, человек еще сталинских времен — хорошо понимал, что если дело поручить упорно сопротивляющемуся Минавтопрому — все запорют. И придумают сотню причин, почему запороли. Но оставался обходной путь — использовать кадры Министерства обороны, к которым тот же Поляков никакого отношения не имеет, это не его люди. Но это люди хорошо знакомые Маслюкову. Иван сумел таки продавить создание профильного факультета при ИМИ и создать профильное КБ при автозаводе. В Ижевске была впервые применена практика связок ВУЗ — завод[42]. Действующие специалисты конструкторских бюро одновременно занимались и преподаванием, читали лекции. В ИМИ преподавали Калашников, Драгунов, Умняшкин[43]. Талантливые студенты — уже со студенчества, а порой даже со школы (было и такое) — подключались к решению инженерных задач, выбирали себе специализацию, знали, куда они пойдут после учебы, на какое место, какие задачи они там будут решать — в то же КБ, на тот же завод, на котором не раз проходили практику. И учили их в институте — те, с кем они будут в будущем работать. А инженеры, конструкторы и капитаны производства — точно знали, кто к ним придет, и могли посмотреть молодежь в деле еще во время учебы. Маслюков все это знал, он прекрасно представлял возможности Ижевска. Автомобилестроение там есть, есть автозавод, есть профильная наука, есть собственное КБ во главе с Умняшкиным, доктором технических наук. Кстати, Ижевский завод уникален тем, что он работает в широкой кооперации, то есть он может освоить новую машину намного быстрее чем любой другой. И — у них по соседству построен второй после Ижстали[44] специализированный металлургический завод — только под прокат автомобильной номенклатуры проката. При необходимости его можно усилить и пустить производство на весь куст. Там протянута железнодорожная ветка… Ему сейчас нужен был человек, который потянет весь новый куст. И он выбор сделал. — Елаз — сказал Маслюков — это новая стройка. Более того, это стройка, от которой зависит очень многое. … — В наше время автомобиль полагался артистам и передовикам производства. Сейчас — Запад пришел к тому, что автомобиль нужен в каждой семье. Отстать мы не можем. Или мы уберем за пять — семь лет очередь на автомобили совсем — или грош нам всем цена. Люди сейчас не те стали, требовательные, ждать не могут и не будут. Да и мы… если у нас того нет и этого нет, какие мы коммунисты. Нужно нарастить производство примерно в полтора раза — если брать во внимание потребности экспорта — то вдвое как минимум. Действующими заводами тут не обойтись. … — Готов? Соин задумался. Он не собирался уходить с завода — по крайней мере, пять — семь лет. Все-таки тут все свое, родное. — Мы же только Орбиту начали… — Брось! Маслюков достал из стола записку, бросил на стол. — Вот, почитай. Только — до прочтения сжечь. Соин мельком пробежался, присвистнул — Ничего себе. — Теперь понял? … — Варианта два. Либо всем урезать ФОТ на сорок процентов — последствия ты понимаешь, Польша перед глазами. А у нас не Польша, у нас как бы похуже не сталось. Либо — срочно, на те же сорок процентов нарастить товарную массу. Чтобы покрыть необеспеченные деньги, которые годами копились. Причем именно товарами группы Б, не А[45]. — Сколько времени есть подумать? — Да нет времени — думать. И людей у меня тоже — нет. Поляков категорически против. Нрав у него играет. Мол — мы и сами могем. А времени — нет. Совсем — нет. Ижевский куст — все, что у меня сейчас есть. Никому в Минавтопроме доверять нельзя, там возобладали узковедомственные интересы, как впрочем, и везде. Камаз — им самим еще сопли вытирать надо. Городу — десяток лет, от силы. А в Ижевске — все же школа. Целый куст машиностроительный. — Это да… Соин лихорадочно думал. Он все же был карьеристом, и успешным карьеристом. Взяться за елабужский проект — означает поставить на кон все, чего он добился, и нажить себе врагов. Отказаться — понятно, что Маслюков не простит. Такие предложения просто так не делаются. Да и… он прекрасно понимал — выполнение такого задания партии и правительства открывает путь в политику. А он пока еще даже не депутат Верховного совета. Рисковать? Или придумывать причину для отказа. — Елабуга это Татария — сказал он — там свои порядки — С республиканским совмином все оговорено, обком тоже поддержит. Им эти фонды сейчас — нужны как воздух. … — По линии СЭВ будешь работать сам — выложил последний козырь Маслюков — напрямую, а не через Внешторг. Это и в самом деле — был серьезный козырь. До недавнего времени — все внешнеторговые сделки жестко проходили через соответствующие внешнеторговые объединения. Например, экспорт автомобилей — через Автоэкспорт. Завод за отгружаемую продукцию получал не валюту, а рубли — вся валюта оставалась в Москве, и потом ее надо было выпрашивать. Сейчас — в порядке эксперимента некоторым крупным объединениям разрешили торговать напрямую и оставлять себе тридцать процентов валютной выручки. Причем с правом тратить половину на фонды материального стимулирования. То есть, закупать импорт для своих работников. В стране постоянных дефицитов — иметь доступ к распределению импортных товаров — все равно, что на золотой жиле сидеть. Здесь конечно торговля не с загранкой — со странами СЭВ. Но и товары из стран СЭВ — пользуются большой популярностью… — Как вообще планируется завод? Как сборочный или полного цикла? — Пока сборочный. Ты не хуже меня знаешь ситуацию со смежниками — голову вытянули, хвост увяз. Времени подтягивать кого-то — у нас нет. Машину надо пустить в серию как можно быстрее — год, два от силы. Все что не успеваем освоить — будем закупать, другого выхода нет.