В Афганистане времени на раздумья нет, решения принимаешь мгновенно. И еще одному важному качеству учит Афганистан — не верить ни своим, ни чужим. Сколько было случаев бунта в частях АНА? Сколько предателей работало на моджахедов, и были выявлены предатели даже среди офицеров СА[20]. Половцев был ранен, причем настолько серьезно, что шанса ему помочь не было. Николай вытащил его с той поляны, подгоняемый криками «охотников», оказавшихся убийцами — но когда он попытался оказать первую помощь, генерал уже умер. Умер, унеся с собой в могилу все свои тайны и все что теперь у него было — обрывки подслушанных разговоров, мертвый советский генерал и убитые им же военные — стран членов ОВД. И он понимал, что его объяснениям — вряд ли кто-то поверит. Он бы сам наверное, не поверил. Времени хоронить Половцева не было. Он прекрасно понимал, что поступает не по уставу, оставляя тело… врагам, а кому же еще. Но и выхода у него не было — ему надо было уйти, выжить, дойти, предупредить. Хоть кого-то. … В свою очередь — заговорщикам тоже было не по себе, они понимали, что подставились, что гибель советского офицера такого ранга будут расследовать, и что время ускоряет свой ход. Им надо успеть… Самыми активными были двое — полковник Станислав Полянский и генерал пограничной охраны Болгарии Эмиль Боев. Последний командовал наиболее подготовленными в военном отношении частями Болгарии, тем более что традиционно они относились не к армии, а к госбезопасности. Два его адъютанта были опытными следопытами и охотниками, испытанными в горах у турецкой границы, где спокойно не было никогда. Сейчас вместе с Полянским был подполковник Петелицкий[21] из особой группы, занимавшейся безопасностью посольств. Он не был в курсе дела, потому с ним требовалась осторожность… — Но почему не привлечь народную милицию, пан полковник? Полянский поцокал языком. — Не все так просто. Этот русский хорошо вооружен, народная милиция не сможет его остановить. Он убил своего командира, это произошло на польской земле — позор! … — Милицию мы обязательно привлечем, но позже. Ваша задача — быть в постоянной готовности. Если мы сумеем установить, где он находится, брать его придется вам. Это задача не для слабаков, он убил уже несколько человек. А до того он служил в Афганистане, где видимо и сошел с ума. Петелицкий усмехнулся. — Мы будем осторожны. — С Богом, подполковник… … Отправив Петелицкого — полковник Полянский подошел к грузовику. Около него, оба адъютанта Боева делали странные вещи — разбирая толстую газету, они обматывались ее листами под формой, на голое тело. — Что это они делают — Готовятся — сказал Боев — это старый прием. В обычной одежде нельзя ночевать на земле и сидеть долго на земле нельзя, а если так — то можно. Тепло сохраняет… — Дороги перекрыты, сейчас милиция выставляет посты… — Это все лишнее. Василь и Бойко выследят его по следам. — Он не просто водитель. Служил в Афганистане, а там война. — Василь и Бойко на войне уже двадцать лет. У нас на границах всегда война. Полковник Полянский нервно вытряхнул из пачки сигарету. — Как знаете… Польская народная республика. 07 марта 1989 года В спецназе их для этого и учили. Советский спецназ был создан для охоты на «Першинги» — пусковые установки средней дальности с ядерными боевыми частями, какие американцы держали в Европе как оружие сдерживания и при необходимости — мгновенного удара. Ответом на «Першинги» стал спецназ — в угрожаемый период он должен был рассредоточиться в капстранах, прежде всего в ФРГ и начать охоту на «Першинги». Каждая уничтоженная пусковая установка — это один спасенный советский город. Возвращение спецназовцев не предусматривалось, это были группы одноразового использования. В случае если кому-то удалось бы уйти от преследования после выполнения задачи — они должны были оставаться в Европе и начинать диверсионную войну. Так что происходящее было всего лишь еще одним полевым выходом. Упражнение на скорость, выносливость, умение переносить непереносимое… То, что они про него знают — это факт. То, что будут преследовать — тоже факт. Уйти просто так они ему не дадут. Осмелятся ли привлечь милицию, органы безопасности к преследованию? А почему — нет? Легенду — придумают. Прежде чем кто-то хватится Половцева — у них есть три — четыре дня. Даже может и больше, учитывая то, что Половцев отметился официально, что уезжает в Польшу. Его будут искать, только если какой-то срочный вопрос. Если нет — оставят в покое, дадут отдохнуть… Скажут — беглый преступник. Может, заключенный… По-польски он не знает ни слова. Стоит его увидеть любому поляку — он сразу поймет: чужой и расскажет ближайшему милиционеру. По правилам, разведгруппа находящаяся в поиске не оставляет свидетелей — только сейчас ведь не война. И поляки — не враги. Если он попробует выйти к жилью, к железной дороге, к крупным автодорогам — шансы на то что кто-то его заметит и сообщит — резко повышаются. Значит, нужно использовать те сильные стороны, какие есть у него — умение выживать на природе, в «автономке». Идти к границе с ГДР, только там можно сесть на поезд или автобус. По крайней мере, у него есть одежда, фляга, нож, пистолет и даже винтовка. В кармане охотничьи спички. Более чем достаточно чтобы выжить, польский лес — не африканская пустыня… Интересно, каковы меры контроля границы? Это не ФРГ, это ГДР, дружественная страна — но границы не может не быть. Хотя бы из-за контрабанды[22]… Желательно бы переходить по воде, там не будет следов и проще потом оторваться… Так он шел, и думал. Размышления прервала попавшая в него пуля. … Василь и Бойко действительно были опытными следопытами, разведчиками и охотниками, на службе болгарской госбезопасности. Они были первым послевоенным поколением, а учили их опытные инструкторы из сил безопасности межвоенной Болгарии — тем самые что застали еще ВМРО и учились у тех, кто годами выживал в горах, сражаясь то против турецких хайдуков то против сербских комитачей[23]. Они умели неделями выживать в горах без помощи, на подножном корму — и при этом искать следы выслеживать и уничтожать врага. Они взяли след — это было нетрудно — и шли по нему, при этом один вырывался всегда вперед, второй чуть отставал, прикрывая его. Зачем надо было искать и убить русского они вопросов не задавали: надо значит надо. Генерал Боев был сыном и внуком военных, деды Василя и Бойко ходили с дедом генерала по македонским горам. Они прекрасно знали, что Россия и СССР их предали — и потому ненавидели и не задавали лишних вопросов[24]. Когда Василь увидел впереди на тропе русского — он вскинул винтовку и выстрелил. Русский, ломая с треском ветки, упал. Всё… Они сели немного передохнуть — буквально на две — три минуты, перекусили вяленым мясом. Потом Василь посмотрел в прицел винтовки на русского — тот лежал там же, не двигался… — Закопаем здесь? — Да, только отрежем палец в подарок генералу Василь кивнул — вопросов не было. Не тащить же всю тушу… Поднявшись с места, они пошли к тому месту, где лежал подстреленный ими русский. Никакого торжества они не испытывали — только усталость от долгого похода по горам и облегчение о того что все наконец кончилось и осталось совсем немного. А потом можно будет вернуться к привычной жизни; генерал, наверное, приготовит им особенные подарки на следующий день Освобождения[25] Василь например всегда хотел фотоаппарат… Когда они подошли к месту, прогремели несколько выстрелов — и оба они умерли… … Притворяться мертвым — его научил господин Асегуру. У своего последнего сенсея он научился много чему полезному, хотя к его степени мастерства он даже не приблизился. Господин Асегуру например умел останавливать на время сердце… Ему просто повезло — винтовочная пуля ударила в висевшую на спине винтовку, сделав ее негодной — но оружие спасло ему жизнь. Дальше он просто лежал и ждал, пока появятся враги… На этот раз — врагов было двое. Оба одинаковые, можно за близнецов принять — низкорослые, небритые, загорелые. Суровые лица охотников и воинов. Оба вооружены переделанными винтовками Мосина. У этих в карманах были документы, солдатские книжки на кириллице. Въоръжени сили — болгарская народная армия… Забрав оружие, найденные документы и деньги, небольшой запас пищи Николай двинулся дальше… Польская народная республика. Пограничная зона. 08 марта 1989 года Подполковник Славомир Петелицкий, чувствующий себя полным идиотом в форме Народной милиции — стоял у бело-голубой машины с надписью MILICJA[26], пил кофе и чувствовал себя полным идиотом. Впереди него был мост, мост через неширокую реку, а за ним была Германия. Как бы она не называлась — она оставалась Германией. За плечами — были поиски, метания по дорогам и в приграничной полосе, обыски сараев, амбаров и заводских помещений, идиотов желающих помочь и идиотов желающих помешать. Один раз ему пришлось разнимать семейную драку, еще один — они нашли мелкого воришку и сдали его в участок. Еще немного — и можно будет потребовать себе какой-нибудь значок. За отличие в охране общественного порядка. Русского не было нигде. Он как сквозь землю провалился. Подполковник стоял, смотрел на Германию, пил кофе и думал. Что бы там не думало начальство — этот русский лихой тип. В населенной местности, особенно в пограничной, где полно добровольных помощников просто так не скроешься… Лиаз[27] с польскими номерами, идущий с той стороны остановился, небритый, с усами скобками водитель по-свойски поинтересовался