– Мы можем спать наверху вдвоем, – глухо произношу я. – Ты в одном углу, я в другом. Ты заболеешь, если останешься тут. – А тебе не плевать? – неожиданно спрашивает он. Я замечаю, как его ладонь начинает вырисовывать невидимые узоры у меня под коленкой. Не думаю, что он отдает себе отчет в собственных действиях. – Хватит, – устало произношу я и делаю шаг назад. Его рука падает в воздухе. – Это слишком выматывает. Вечные пикировки. Я беру его ладонь свободной рукой и тяну вверх. – Пошли, раз уж привез меня сюда, то переживем эту ночь вместе. Совсем скоро наступит утро, и ты отвезешь меня в Париж и больше не будешь делать таких глупостей. – Сомневаюсь. Когда ты рядом, мой мозг отказывается здраво мыслить. Он поднимается с дивана, и я продолжаю тянуть его в сторону лестницы. – Так заставь его, Алекс, – говорю я и поднимаюсь на ступеньку. – У тебя получилось? – Что? – У тебя получилось отключить сердце и слушать разум? Его вопрос застает меня врасплох. Однако я быстро беру себя в руки. – Мое сердце к тебе ничего не чувствует, – бормочу я и выпускаю его ладонь из своей. – Поэтому с разумом проблем нет. Алекс наклоняется близко ко мне, я чувствую его крепкую грудь своей спиной. Он шепчет мне на ухо: – Я чувствую, когда ты врешь. Но если хочешь, занимайся самообманом. Я резко разворачиваюсь. – Не делай вид, что ты самый умный, Алекс. Я ничего к тебе не чувствую. – Зачем ты вернулась, Марион? – напряженно спрашивает он. – Потому что здесь мой дом, – не выдержав, я повышаю голос. – Мир не крутится вокруг тебя, как бы тебе этого ни хотелось. Здесь моя семья, мои друзья… – Друзья… – Он выплевывает это слово как какое-то ругательство. – Да, Алекс. Друзья. Я соскучилась по Валентину, Эль, Лео и даже Квантану! Которому ты никак не хочешь дать шанс из-за своей уязвленной гордости. – Ты серьезно думаешь, что дело в гордости? – В этот раз вспыхивает он. Я устало прикрываю глаза. – Алекс, хватит, – шепчу я, и мой голос дрожит. Ненавижу себя за слабость, но я так устала бороться с ним. Я так устала от наших споров. – Просто пошли спать, умоляю тебя. – Идем, Марион, – тихо отвечает он и аккуратно приподнимает меня. – Пусти… – Позволь мне отнести тебя. Он несет меня так, словно я ничего не вешу. Словно я легче всех перьев на земле. Алекс внушает мне доверие, ощущение, словно он никогда не уронит меня. Я будто бы снова становлюсь той маленькой Марион… Он кладет меня на кровать и сразу же отстраняется. – Я в одном углу, а ты в другом, – напоминаю я ему. Накрываюсь с головой одеялом, прячусь от него, но чувствую, как матрас прогибается под его весом и как натягивается одеяло. – Доброй ночи, Марион, – говорит он. – Доброй ночи, Алекс, – эхом отвечаю я. Я все еще сжимаю в руке ключи. Понимаю, что оставаться здесь невозможно. Но знаю, что Алекс еще не спит. Ощущаю напряжение, исходящее от него. – Я рад, что ты вернулась, – неожиданно признается он. Его слова разрезают ночную тишину, и я вжимаюсь в матрас. Притворяюсь спящей. – Я скучал по тебе. – Тихо, едва уловимо. – Я знаю, что ты не спишь. И я знаю, что тебе нечего мне ответить. Просто знай, мне очень жаль, что я обидел тебя тогда. Я продолжаю молчать. Ни за что на свете не отвечу на подобное заявление. Несмотря на то, что моя душа переворачивается от сказанных им слов. Я не позволяю себе проникаться ими, не позволяю себе верить ему. Не могу. Не готова. Один раз я уже пробовала, больше никогда в жизни я не разрешу себе пройти через эту боль. – С одной стороны, я хочу, чтобы ты простила меня. С другой, молюсь, чтобы этого никогда не произошло. – Тихо, приглушенно. – Я никогда не прощу тебя, – шепчу я, но знаю, что он меня слышит. Минуту он молчит. – И правильно сделаешь. Я вжимаюсь в матрас сильнее… Хочу спрятаться и быть как можно дальше отсюда. В глазах появляются слезы, я крепко зажмуриваюсь и с силой кусаю кулак. Никогда. Я больше никогда не заплачу из-за него. Как можно простить его? Три года назад, в ту самую ночь мы были у него в квартире. Ужинали после череды долгих совещаний. Он приготовил стейки, я салат. Из колонки доносилась приятная музыка, Алекс разлил по бокалам вино. Мы над чем-то очень громко смеялись. А я парила в собственных мечтах. Готовить с ним на его кухне, говорить обо всем на свете и быть с ним… Это был сон наяву. В какой-то момент мы оказались слишком близко друг к другу. Он потянулся за бутылкой вина, которая стояла около меня. А я не смогла сдержаться и… поцеловала его. Слабо приникла к его губам, поддавшись секундному порыву. И он… ответил на этот поцелуй. Я притянула его ближе, он углубил поцелуй. Все в одну секунду вышло из-под контроля. Ни он, ни я до конца не отдавали себе отчет в том, что происходило. Нам просто-напросто снесло крышу. Он начал раздевать меня, я начала стягивать вещи с него. Мы оказались в одной постели… Наши стоны заполняли комнату, наше громкое дыхание эхом ударялось по стенам. Его руки творили со мной такое, о существовании чего я даже не подозревала. Он заполнял всю меня и ощущался внутри так правильно. Словно я наконец нашла то, что искала. Ту часть, которой не хватало. Я кончила быстрее него, громко крича в подушку и хватая ртом воздух. Он усилил темп, и его содрогания прошли волной по моему телу. После мы лежали в тишине, не шевелясь, не произнося ни звука. Он был все еще внутри меня. И я не могла отделаться от мысли, что хочу его навсегда рядом с собой, внутри меня, повсюду, где только можно. Я была так счастлива купаться в его прикосновениях и отдавать ему всю себя. Вот только ему это не было нужно. Для него случившееся оказалось ошибкой. А мне было так больно собирать себя вновь по кусочкам. Никогда в жизни я не позволю ему сотворить с моим сердцем подобное вновь. Он засыпает с рассветом, я слышу его спокойное, размеренное дыхание. Вылезаю из-под одеяла и оглядываю спящего Алекса. Он такой красивый, умиротворенность написана на его лице, напряжение покинуло тело. Мне хочется нежно провести рукой по его лицу. Но я не позволяю себе этого. Слишком ранили меня слова, которые он сказал мне перед сном. Слишком сильна обида. Слишком сильно мое сердце жаждет победить и послать здравый смысл подальше. Но я не позволяю этому случиться. Злюсь… Я опять так сильно злюсь на него и ничего не могу с этим поделать. Выбираюсь из кровати, тихо ступаю на ступеньки. Подкрадываюсь к двери. Руки немного подрагивают, но я заставляю себя успокоиться. Подбираю ключ к замочной скважине, открываю дверь. В лицо ударяет холодный утренний воздух, и я ежусь. Смотрю на свои босые ноги… Алекс, козел, оставил мои лабутены прямо под дождем. Взгляд падает на черные классические туфли, которые стоят прямо у двери. Они сорок четвертого размера… Недолго думая, я просовываю в них ноги и решаю, что угоню не только машину, но еще и сопру туфли этого негодяя. А не надо было красть меня и портить мои планы с друзьями. Я выхожу из дома, мои ноги тридцать седьмого размера хлюпают в огромных мужских туфлях, я выгляжу, конечно, на миллион долларов. В его майке, шортах и, плюс ко всему, в его туфлях. Кое-как дохожу до машины, по дороге подбираю свои расклеившиеся и разбухшие лодочки. Бормочу под нос ругательства и запрыгиваю в его машину. Сразу же тянусь за телефоном. Включаю его, на меня сыпятся многочисленные оповещения, но мне нужен GPS, чтобы понять, как выбраться отсюда. Нахожу приложение, строю маршрут, а у самой в груди нервно щекочет. Так и хочется в голос расхохотаться. Но я ставлю телефон на панель, снимаю огромные туфли, выбрасываю их в окно, надеясь, что дождь пойдет снова и Алекс найдет их в том же состоянии, что и я свои. И мстительно и с огромным удовольствием нажимаю на газ. Прав с собой нет, машина принадлежит не мне. Искренне надеюсь, что стражи порядка не остановят меня. Мотор круто шумит под капотом, и я срываюсь с места. Отдала бы что угодно, лишь бы увидеть реакцию Алекса на мое исчезновение. А самое главное, любопытно, какими словами он меня вспомнит, когда поймет, что остался без машины среди зеленых нормандских холмов. К тому же без телефона… Вспомнив о его испорченном айфоне, я не выдерживаю и начинаю хохотать в голос. Мамочки, он захочет меня убить. С этими мыслями я громко включаю музыку и радостно давлю на газ. Глава 5 Дорога не проходит без приключений, мне надо трижды пройти платные шлагбаумы. Я лезу в сумочку, вот только налички хватает лишь на один проезд, а карточку я благополучно забыла в другой сумочке. Приходится лезть к Алексу в бардачок в поисках денег. С облегчением выдыхаю, когда нахожу пару купюр. У него там куча флаеров и визиток, на меня вываливаются бумажки, в которых я узнаю билеты на паром, который пересекает Ла-Манш… Я прекрасно знаю, как они выглядят, так как Антуан тоже приезжал ко мне на машине и я видела такие у него. «Неужели он приезжал ко мне?» – первая мысль, которая посещает меня во время этой находки, но я быстро прогоняю ее. Он мог приехать в Англию по тысяче других, более реальных причин. Не факт, что он посетил Оксфорд. И только я готова свято поверить в это, как на меня вываливается визитка. Алекс неряшливым почерком написал на ней время – 16:30. Но меня привлекает сама белая карточка. Она из отеля в центре Оксфорда. Господи… Он действительно приезжал в Оксфорд. 16:30, до пандемии по четвергам в это время у меня заканчивались лекции. Я решаю спрятать визитку туда, где нашла, но до конца поездки не могу успокоить волнение в груди. Эта новость выбивает меня из колеи. Я паркую машину перед домом. В Париже опять идет дождь. Свинцовое небо слилось с серыми крышами. У меня нет обуви. Я выбегаю из машины и босыми ступнями разбиваю лужи. Ключей у меня нет, так что звоню в домофон и жду, пока мне откроют, минуту ловлю на себе любопытные взгляды прохожих. Да, я без обуви, в мужской одежде, которая в три раза больше меня. Будто это самое странное, что можно увидеть в Париже! Эти люди вообще гуляли вечером вдоль Булонского леса или Пляс Пигаль? Дверь наконец открывается, и я, продрогшая под ливнем, спешу к лифту, к квартире. Стоит мне переступить порог, как Антуан и мама застывают в коридоре при виде меня. – Марион? – глядя на меня во все глаза, начинает мама. – Где ты была вчера ночью? Что с тобой случилось? – Алекс не звонил вам? – бросаю на ходу и мчусь в свою комнату, мечтая о горячем душе и своей собственной одежде. – А при чем здесь он? – спрашивает Антуан. Родители идут следом за мной. – Он не написал тебе? – возмущенно спрашиваю я, и Антуан пожимает плечами. – Мне написала Эль, когда я спросил ее, где ты, сказала, что ты с ней… – Ничего не понимаю, – хмурится мама. – Почему ты в таком виде? Чьи это вещи? – Долгая история, – нехотя говорю я и открываю дверь в свою комнату. – Не хочу рассказывать. Антуан и мама теряют дар речи и неестественно застывают на пороге. По лицу мамы я вижу, как сильно она злится. По лицу Антуана я вижу, что он растерян и не знает, что делать. – Как это ты не хочешь рассказывать? – взрывается мама. – Мари, оставь ее. Она не должна отчитываться. Видимо, отчим ощущает, насколько сильно я сейчас раздражена происходящим, и решает не давить на меня. – Я в душ. – С этими словами закрываю дверь перед их носом и прислоняюсь к ней лбом. Козел, он сказал мне, что напишет. Но не написал. Конечно! Что именно бы он написал? «Я везу Марион в свой домик в деревне. Не знаю, зачем и с какой целью…»