«Не будем. Я выезжаю, буду у тебя через двадцать минут». Я откладываю телефон и смотрю в окно. На самом деле Валентин прав. Очень долгое время я была зациклена лишь на одном человеке. В чем он не прав, это в том, что мне нужен был лишь секс с ним. Я хотела его полностью. Душу и тело. Последнее у меня было. Однако он и этому не позволил продлиться хоть сколько-нибудь долго. В затылке покалывает, словно кто-то сверлит меня взглядом. Я поворачиваю голову и натыкаюсь на внимательный взгляд Алекса. Руки по привычке в карманах. Он стоит в другом конце коридора. Я расслабленно откидываюсь на спинку стула и кладу ногу на ногу. Его взгляд скользит по моим щиколоткам и поднимается выше… к коленкам и выше… к бедру. Я продолжаю в упор смотреть на него. Он постепенно поднимает взгляд и смотрит мне в лицо. Я бы отдала все что угодно, чтобы понять, о чем он сейчас думает. Вспоминает ли тот вечер три года назад? То, как он целовал меня, как ситуация вышла из-под контроля? Наши прикосновения и потребность друг в друге взяли верх, разрушая все табу и сомнения. Но не надолго… Я проснулась, он сидел в кресле. Не глядя мне в глаза, сказал, что это была ошибка и больше она не повторится. Он вознес меня на седьмое небо, он же и вырвал мне крылья. С костями и кровью. С размаху опустил меня на землю. Алекс не пожалел меня. Растоптал. Исполнил мою самую сокровенную мечту, а после стал моим самым страшным кошмаром. Я вышла из его квартиры, еле передвигая ноги. Голова была как в тумане. Слов не было, слез не было. Было так больно, что никакой крик не вырывался наружу. Он засел глубоко внутри меня, выжигая изнутри. Я первая разрываю нашу игру в гляделки. Отворачиваюсь от него и волосами скрываю лицо. Неловко пытаюсь спрятаться. Хотя прекрасно осознаю, что жила за тысячу километров от него. И все равно не спряталась. Невозможно убежать от того, что сидит глубоко внутри тебя. Мне так отчаянно хочется это отпустить. Освободиться от ноющей, бесконечной боли в сердце. Возьми себя в руки, Марион. И не позволяй чувствам управлять тобой, говорю я себе. – Марион, – тихо, почти шепотом. В тоне голоса нет злости и раздражения. Лишь усталость и бессилие. Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза. Он спустил маску на подбородок, и вид у него действительно уставший. – Прости, – неожиданно говорит он, и я не могу скрыть своего удивления. Алекс нервничает и растерян. Видно, что ему очень неловко и он толком не знает, что мне сказать. – Мне тошно от самого себя. – Он замолкает. – Я не был готов встретиться с тобой. Он смотрит мне в глаза, произнося эти слова, и взгляд у него прямой, твердый, он действительно пришел извиниться. Меня застает врасплох его честность. Но я молчу, жду, что будет дальше. – Я до сих пор не могу простить себе случившееся три года назад, Мар. Видеть тебя на своей территории, в своем офисе… Признаюсь честно, мне это сложно. Однако я не имел права реагировать как тупой подросток и идти на поводу у своих эмоций. – Алекс вздыхает. – Ты сегодня сказала правду, я не должен отчитывать, воспитывать тебя или как-то препятствовать твоей работе здесь. – Он присаживается на край стола и взъерошивает волосы. – Хочешь здесь работать – вперед. Я правда больше тебя не побеспокою. – Я не знаю, что тебе ответить. – Я пожимаю плечами, и он кивает. – Я лишь хотел сказать, что между нами не должно быть ругани. Мы же взрослые люди, давай начнем с чистого листа? – Как скажешь, – единственное, что я отвечаю. Нет ни малейшего желания обсуждать с ним наши отношения. Я поднимаюсь с места, хватаю свою сумочку и останавливаюсь около него. Он все так же продолжает сидеть на моем столе. Бедром я задеваю его бедро. Встаю лицом к лицу и смотрю ему прямо в глаза. – Надеюсь, ты готов смотреть на то, как я продолжаю жить без тебя, Алекс. Потому что это будет зрелищно. Я разворачиваюсь и шагаю на своих огромных каблуках к выходу. Ощущаю его горячий взгляд на своей спине и хочу обернуться, но держу себя в руках. Больше никогда в жизни. Нет. Я не оглядываюсь на прошлое. Валентин, как истинный плейбой, облокотился о свой крутой мотоцикл и, с сигаретой в зубах, провожает кокетливым взглядом барышень. – Какой же ты типичный… – начинаю я и подхожу к нему ближе. Он с наглой ухмылкой выдыхает дым. – Типичный красавчик? – Типичный плейбой. – Почему у меня такое ощущение, что ты не сделала мне комплимент, а скорее назвала тупым идиотом? – Потому что так и есть. Он ловит меня за руку и тянет на себя. – К слову, очень круто, что ты теперь в Париже и что мне нужно ехать всего двадцать минут, чтобы увидеться с тобой. – Только не зачасти со встречами, а то мне придется начать избегать тебя. Валентин усмехается. – Тогда составим расписание! – Да-да, будешь записываться ко мне на встречи. Вал кладет руку мне на плечо и чмокает меня в волосы. – Ты единственная, к кому я готов записываться куда угодно, на что угодно. – Просто на заметку: я не испытываю подобных чувств по отношению к тебе, – язвлю я, и он хохочет в голос. – Кстати, подруга, Тот, Чье Имя Нельзя Называть, стоит около окна и смотрит на нас. – Да? Ну, пусть любуется. – Вид у него довольно печальный. – Не верю, этот человек не способен на чувства. – Не знаю, не знаю… – Докуривай и пошли обедать, я очень голодная. Валентин тут же тушит сигарету. – Я давно не ел в этом районе. Вообще не знаю, где вкусно… – Тогда пошли в то кафе, которое ближе всего. Мимо нас проходит Себастьян, но делает вид, что не замечает меня. Он так отчаянно старается не смотреть в мою сторону, что опять спотыкается. – Кажется, кто-то на меня обиделся, – замечаю я, провожая его взглядом. Мы направляемся в сторону ближайшего кафе на углу. Перед входом надеваем на лицо маски и дезинфицируем руки. – Добрый день! Столик на двоих, на террасе, пожалуйста, – говорит Вал официанту, и нас сажают в конец террасы за милый круглый столик с плетеными стульчиками. – Это был тот айтишник? – Ага, его зовут Себастьян. – Ну, вообще, айтишники умные, думаю, он знал, что у него нет никаких шансов с тобой. – Почему это? – Да брось, рядом с таким Себастьяном ты покроешься плесенью от скуки. – Да, мой вариант – взрослый сводный брат, которому чихать на меня. Я точно создана для счастья! – с сарказмом произношу я. Валентин хмыкает. – Я бы не сказал, что ему чихать на тебя. – Абсолютно, иначе бы он никогда не поступил со мной так, как поступил. – Может, в его голове это было единственным правильным решением? – А может, он просто чертов трус? – Это тоже… Но ему абсолютно точно есть до тебя дело. – Вал, ты бы видел, как вчера он пытался сказать нет моей стажировке! Сопротивлялся из последних сил. – Это говорит о том, что ему не пофиг, – заявляет мой друг и замолкает. К нам подходит официант с меню. Валентин его даже не открывает. – Стейк и картошку, пожалуйста. Ты что будешь? Салат и стейк? – Да, и принесите, пожалуйста, воды. – Конечно, мадемуазель. Официант забирает меню и удаляется. А Валентин стаскивает с себя толстовку и продолжает: – Если бы ему было все равно, он бы сказал: «Конечно, Марион. Приходи ко мне на стажировку! Ведь это меня нисколечко не колышет»… А он рвал и метал, да? – Да… – Все потому, что видеть тебя каждый день в такой юбочке и с такими ножками довольно сложно. – Я купаюсь в его злости, – признаюсь я и смотрю Валентину в глаза. – Мне так нравится его бесить. Ничего не могу с собой поделать. – Получай удовольствие, детка. Нам приносят воду и корзинку с хлебом. Я хватаю кусочек багета и с наслаждением ломаю хрустящий хлеб пополам. – Когда ты вообще втюрилась в него? – неожиданно спрашивает Вал. – Я имею в виду, когда осознала свои чувства? Я никогда не спрашивал, но мне стало искренне интересно, как долго это длится. Я задумываюсь… Любовь к Алексу расцветала в моем сердце постепенно. – Знаешь, Вал, не было такого, что я увидела его, и во мне сразу проснулась любовь к нему… вовсе нет… – Я замолкаю, стараясь проанализировать свою жизнь. Я живу очень долго с этой любовью, но она точно не случилась со мной в нашу первую встречу. Эстель часто говорила, что Алекс – красавчик. И куда бы он ни пошел, чтобы ни сделал, красавчиком его назовут везде и всюду. И я с ней полностью согласна. – Я первый раз увидела его в ресторане. Антуан пригласил нас с мамой на ужин, на котором, по классике жанра, они объявили о своем решении связать себя узами брака.