Мой голос дрожит от волнения, и он это чувствует. Я вижу это по тому, как он сжимает челюсть. Если бы я моргнула секундой раньше, то пропустила бы это. — Что ты делаешь? На этот раз, когда он спрашивает, я слышу резкость в его тоне. Он в бешенстве. Если я скажу что-нибудь хоть отдаленно неверное, весь мой план пойдет прахом. — Ох. — я оглядываюсь на дверь и заставляю себя рассмеяться. Я смущенно потираю затылок и бросаю взгляд на пол, смотря себе под ноги, куда угодно, лишь бы избежать его взгляда, когда ложь срывается с моих губ. — Забавная история, на самом деле. Иногда, когда я не могу заснуть и не могу писать, я брожу. Иногда бегаю трусцой. Я не очень хорошо знаю эту местность, поэтому решила, что прогулка по курорту поможет очистить разум. Если нет, то, по крайней мере поможет уснуть. Это сердитое выражение на его лице омрачает его черты. Баз делает шаг ко мне, и я инстинктивно отступаю. Мы двигаемся до тех пор, пока моя спина мягко не ударяется о дверь комнаты охраны, и когда я смотрю через его плечо, я не могу не задаться вопросом, где, черт возьми, другой охранник на смене. Я никогда по-настоящему не боялась Себастьяна. Может, я наивна, а может идиотка, но я не хочу верить, что он опасен или способен причинить вред моей сестре. Но прямо сейчас? Судя по исходящему от него гневу, я в это верю. Баз действительно безжалостен. Его надо бояться. И, скорее всего, не зря. Баз наклоняется ко мне, фактически заключая в клетку своими руками по обе стороны от моей головы. Я тяжело сглатываю, моя грудь дико вздымается, пытаясь приспособиться к тяжелому дыханию. — Значит, ты хочешь сказать, — выдыхает он, опуская взгляд встречаясь с моим, — Что не могла уснуть и вместо того, чтобы протянуть руку помощи ко мне, слепо бродила по моему курорту? — Я... — мой рот открывается и закрывается, как у рыбы. Потому что нет никакого логического объяснения. — Я не хотела беспокоить тебя. — А я когда-нибудь создавал впечатление, что ты меня беспокоишь? Он отталкивается от стены и от меня, и я уверена, что это та часть, где он собирается сказать мне, чтобы я убиралась к черту с его собственности, но, к моему удивлению, он отступает, глядя на меня сверху вниз, прежде чем дернуть подбородком через плечо. — Давай. Если, конечно, ты вдруг не готова вернуться в свой номер? Он с вызовом поднимает бровь, и бабочки взлетают у меня в животе. Я принимаю его протянутую руку и следую за ним обратно в пентхаус. Ну, это было легко. Даже слишком. Номер в пентхаусе очень похож на тот, в котором я была в последний раз, только сейчас в воздухе витает странное напряжение. Я знаю, почему. Он знает, почему. Он знает, что я солгала. Он мне не доверяет. И это справедливо. Я не давала ему повода для этого, не с моим дерьмовым, полузадачливым объяснением. Он начинает наливать мне бокал вина, и я молча следую за ним на балкон с бассейном. Камин на краю участка горит, и, если бы сегодня все пошло по-другому, я бы сказала, что здесь уютно. Я бы, наверное, наслаждалась, находясь рядом с ним. Но сейчас я беспокоюсь. Беспокоюсь, что все испортила. Я знала, что это слишком просто. Откинувшись на спинку одного из шезлонгов, я беру предложенный бокал. Мой первый глоток здоровый, который осушает большую часть бокала. Я беспокойно кручу ножку в пальцах, задумчиво покусывая нижнюю губу. — Я солгала, — выпаливаю я. — Я знаю. Его ответ заставляет меня повернуться к нему с широко раскрытыми глазами. Он, кажется, не сердится. У него в руке стакан, наполненный янтарной жидкостью, и он смотрит на вид или, может, на огонь. Это может быть и то, и другое. — Но не по тем причинам, о которых ты думаешь.. Его лицо напрягается, образуя глубокие морщины. — Тогда просвети меня. Я закрываю глаза, ненавидя себя за то, что собираюсь сделать, но на данный момент другого выхода нет. Я делаю еще один глоток и откашливаюсь. — Два года назад я познакомилась с одним парнем. Он изменил мою жизнь. Поначалу все было идеально. Он был... забавным, обаятельным и чрезвычайно красивым. Он был не в моей лиге. Я знала это, и думаю там я ошиблась. Я попыталась удержать его. Попыталась стать той, кем он хотел меня видеть. Когда я впервые встретила его, я думала, что он идеально подходит мне, но ошибалась. Он погубил меня. Разрушил каждую частичку меня. Я чувствую на себе его взгляд и знаю, что привлекла его внимание. С каждой ложью, срывающейся с моих губ, я чувствую все большее отвращение к себе. Таков был план. Лгать, ради получения желаемого. Лгать, ради получения нужной мне информации. Но почему сейчас, когда я лгу Базу, это кажется таким неправдоподобным? Если бы это было то, что нужно, чтобы получить ответы, которые мне нужны, я бы сделала это — это был мой девиз раньше, но теперь? Теперь я совсем запуталась. — В какой-то момент наши отношения изменились. Он перестал быть харизматичным, и стал злым. Он перестал быть очаровательным; вместо этого он стал суровым и холодным. Его взгляд не дрожал, но я медленно начала понимать, кто он на самом деле. Он был уродлив внутри. Жестоким. Он оскорблял меня на протяжении всех наших отношений, а я этого не видела. Краем глаза я замечаю, как Баз крепче сжимает стакан, поднося его к губам. Какое-то время он молчит, и я тоже. Я еще не высказала того, что мне нужно, но мне нужно было что-то правдоподобное; предыстория, в которой мало кто будет сомневаться. — Год назад у меня наконец-то хватило смелости уйти от него, но он не упростил это. Его угрозы не облегчили задачу. Я чувствую, как он смотрит на меня, даже когда знаю, что не должна. Иногда я думаю, что это моя паранойя, но иногда нет. Я вынудила одного из твоих сотрудников предоставить мне доступ в комнату охраны на нижнем этаже. Мне это было необходимо... Я хотела почувствовать себя в безопасности. Он заверил меня, что здесь я в безопасности, но мне хотелось получить подтверждение, и, увидев это, увидев, как хорошо охраняется курорт, я немного успокоилась. Я останавливаюсь, не желая переусердствовать. Это единственное логическое объяснение, которое пришло мне в голову. А если он не поверит, значит, я в полном дерьме. Баз осушает свой стакан, и я делаю то же самое, когда тишина повисает густой и тяжелой в ночном воздухе. Наконец, я набираюсь храбрости, чтобы посмотреть ему в лицо, и когда смотрю, то даже не могу скрыть своего шока, обнаруживая, что он уже наблюдает за мной. Он с серьёзностью смотрит мне в лицо. Пламя мерцает на его резких чертах, делая его еще более суровым, чем обычно. — Он когда-нибудь бил тебя? — спрашивает Баз, его челюсть снова напряглась от гнева. Как будто мысль о чьих-то руках на мне, не говоря уже о насильственной манере, заставляет его кипеть от ярости. Я усмехаюсь в ночной воздух, глядя на камин. Как картинки на вертушке, все из прошлого захватывает меня. Как Маркус душил меня. Как они причиняют боль моей сестре, и мне кажется, что я задыхаюсь. — Он чуть не убил меня, — хриплю я. — Ну да. — я со стуком ставлю бокал на стол между нами. — Он бил меня. Он знал все нужные места, чтобы было больно. — Имя Скарлетт... это тоже из-за него? Я киваю, застигнутая врасплох этой связью. — Вроде того. Используя мое настоящее имя, ему будет легче найти меня, но я не лгала, говоря тебе, что хочу стать другой. Теперь ты знаешь почему. Баз наблюдает за мной несколько секунд, и я позволяю ему. Я позволяю ему искать то, что он должен найти в моем выражении. Наконец он кивает. — Хорошо. Мои брови опускаются. — Хорошо? — Ага. Я не могу винить тебя за твое прошлое. Хотя могу обвинить своих сотрудников за то, что они так снисходительны. Мои глаза расширяются, и я отчаянно сжимаю его предплечье. — Нет! Ты не можешь этого сделать, пожалуйста. Он умолял меня не лишать его работы, а только пытался помочь. Он заставил меня вернуть ему карту. Так что, пожалуйста, не вини его. Он просто пытался помочь. Я лгу. Баз кивает и встает. Он ставит свой стакан рядом с моим бокалом и протягивает мне руку. Я медленно беру ее, кладу свою ладонь в его с вопросительным выражением на лице. — Пойдём. Я хочу тебе кое-что показать. В глубине его глаз я чувствую властность взгляда. Он держится с такой абсолютной уверенностью, что мне ничего не остается, как подчиниться. Мои глаза следят за широкими мускулами его шеи, которые исчезают под свитером, делая его слишком красивым для слов. Мое сердце бешено колотится, когда он выводит нас из пентхауса и ведет по коридору к своему кабинету. Используя свою карту, он открывает дверь, и мои глаза расширяются, осматривая огромное пространство. Это Святой Грааль. Все, к чему мне нужен доступ. Я все это впитываю. Медленно. Тщательно. Все мужское. Темное дерево. Чистое пространство. Гладкое и грозное, точно такое же, как человек передо мной. Сбоку стоят шкафы, в которых, как я предполагаю, хранятся документы, которые он использует для работы. На столе стоит мужская лампа — если вообще такое когда-нибудь существовало, — несколько стопок бумаг и ноутбук. Я все еще на пороге, осматривая все вокруг, когда краем глаза вижу, как он устраивается в кресле, включая экран. Щелкают клавиши, и яркий свет монитора освещает его лицо. Он поднимает глаза, ловя на себе мой взгляд, и одновременно пытается осознать все это. Его поведение требует уважения или, что более вероятно, моей капитуляции. Лёгким кивком он подзывает меня, и я сокращаю расстояние, не нуждаясь в словах. Он похлопывает себя по бедрам, и мой взгляд устремляется к нему, но я все равно опускаюсь к нему на колени. На экране маленькие квадратики, и мои глаза расширяются, когда я вижу все это. Очевидно, у него есть свой собственный доступ к системе безопасности, что имеет смысл, но не понимаю, почему он показывает мне. Мои мысли путаются, когда я перебираю в голове все возможные варианты. Может, он мне что-то показывает. — Если ты скажешь мне, кого мне искать, я позабочусь о том, чтобы его нога никогда не ступила на эту территорию. Я дергаюсь на его коленях, мой взгляд перемещается на него. Шок окрашивает выражение моего лица. — Ты сделаешь это? Он откидывается на спинку кресла, наблюдая за мной. — Любой, кто мог бы поднять на тебя руку, не должен даже ходить по улицам, но это вопрос другого дня. Только скажи, и я буду держать его на расстоянии. Несмотря на то, что все это неправда, я чувствую странное удовлетворение от того, что он делает это для меня. В животе у меня снова что-то трепещет. Что-то светлое вздымается в моей груди, как блеск. Только так можно описать данное ощущение. У меня такое чувство, будто в груди лопнула банка с блестками. Я получаю какое-то странное удовлетворение, просто зная, что он заботится. Меня даже не волнует, каким больным психом это делает меня — что я буду купаться в его покровительстве мне, когда убегаю от невидимого человека и невидимых отношений. Осознание этого только заставляет меня ненавидеть себя за ложь. Что, если Баз невиновен? Это означало бы, что я лгу и врываюсь в его жизнь только для того, чтобы осудить его друзей и, возможно, уничтожить его и бизнес, ради которого он так много работал. Это сделало бы то, что мы разделяем, нереальным. Это испортит его. И хотя я отрицаю это, я чувствую что-то к Базу, и не только из-за его привлекательной внешности. Это действительно потому, что я чувствую связь с ним так, как никогда раньше. Между нами, статическое электричество, магнетическая сила, которую я не могу поколебать. Если он когда-нибудь узнает правду — если он когда-нибудь узнает, кто я на самом деле, — все будет разрушено. Он возненавидит меня, и не без причины.