– Спасибо, – ответил Рики, неожиданно для себя смутившись. С другими он заходил гораздо дальше, но эта ласка почему-то показалась ему совершенно особенной. – Перед тем как отправить героя на выполнение смертельно опасной миссии, его необходимо чмокнуть. – Он вымученно усмехнулся. Они не улыбались уже очень давно. – Я не хочу, чтобы это звучало как последняя великая речь и все такое, но хотел сказать, что я по-настоящему люблю группу твоего папы. Я уже много лет их поклонник. Нет, позволь я закончу. Он эгоист и придурок, я это понял, и ты в любом случае смогла бы руководить группой лучше. Когда ты выберешься отсюда, тебе стоит организовать собственную группу. – Если… – уточнила Кэй. – Когда… – не согласился с ней Рики. – Даже если мы это сейчас провалим, он все равно рано или поздно одумается. Никто не может быть настолько жесток. – Рики, этого ты знать не можешь, и я не понимаю, почему ты такое говоришь. Ты видел, на что способен главврач. И он такой не один. Рики покачал головой: – Я попусту потратил столько времени, считая себя самым умным и самым крутым. Теперь я просто хочу быть хорошим, а для этого мне необходимо верить в то, что другие люди тоже хорошие. – Ты и так хороший. Я знаю, что когда ты был наверху, то пытался мне помочь, – прошептала Кэй. – На какое-то время они прекращали шоковую терапию. Это благодаря тебе, верно? – Я ведь был наверху, над тобой, не так ли? Я был просто обязан быть твоим ангелом-хранителем. Она закатила глаза, но Рики заметил, что по ее шее начал расползаться легкий румянец. – Фу, как сентиментально! – Пожалуй. – Я не оставлю попыток, даже если ты все полностью провалишь, – пообещала Кэй. – Это максимум, на который я способна. – И это очень много. – Рики прислонился к ее плечу, ощущая, как узел в животе с каждой минутой затягивается все туже. – Если мы сможем выжить здесь, мы сможем все. – Сосредоточься на сегодняшней вечеринке, – слабо улыбнувшись, напомнила ему Кэй. – Не стоит распыляться. Сначала надо выбраться отсюда, а потом уже мечтать обо всем. Приближалась минута, когда Рики предстояло закатить самую грандиозную в своей жизни истерику. Для этого необходима энергия, а он чувствовал себя опустошенным. Ему начинало казаться, что проще погрузиться в окружающую безнадежность, сдаться, позволить слабому огоньку надежды, теплившемуся в груди, погаснуть навсегда и существовать в иллюзии того, что он сбежал и где-то живет вместе с Кэй. Но Рики не мог себе этого позволить. Она была рядом, теплая и живая, и смерть – пусть всего лишь смерть духа – это был не вариант. Время действовать наступило слишком быстро. Его угнетало то, что санитары забрали Таннера. Главврач умел убеждать. Если бы они надавили на него всерьез, то смогли бы узнать, в чем заключается их план, и не обратили внимания на шум из подвала, что бы там ни происходило. Ему необходимо было верить, что Таннер хочет вытащить всех из психушки не меньше остальных. Здесь умер его друг, и их всех рано или поздно ожидала та же участь. Рики совсем не хотелось, чтобы Бруклин стал его могилой. Он не собирался умирать здесь, как его отец, а значит, необходимо было бороться. Мысль о гламурных выскочках, тусующихся наверху, вызывала у него тошноту. И приводила в ярость. Он осознавал, что слишком вспыльчив, и в идеальном мире ему действительно не помешала бы помощь, чтобы преодолеть это в себе. Но сегодня гнев мог сослужить ему хорошую службу. Их, скорее всего, нисколько не волновала судьба заточенных в Бруклине пациентов. Они, вероятно, считали, что способствуют развитию науки. Главврач промыл им мозги на иной манер, и они были неспособны увидеть, что на самом деле происходит за белым и вычищенным до блеска фасадом клиники. Бруклин прогнил насквозь, и ему необходимо было убедить этих людей надкусить изъеденное червями яблоко. Он услышал сигнал, заглушаемый неистовством Дэнниса. Три быстрых удара, пауза, затем еще три удара. – Это Фаза Три, – негромко произнес он, обращаясь к главврачу, – в ходе которой мы выведем тебя на чистую воду и все увидят, что ты мошенник. Рики начал действовать первым. Еще никогда в жизни он не орал так громко и так долго. Если никто не прибежал даже на грохот, устроенный Дэннисом, то ему предстояло превзойти его с большим отрывом. Он бросился на пол и начал вопить изо всех сил, прерываясь лишь для того, чтобы вдохнуть как можно глубже и издать очередной пронзительный вопль. Кэй присоединилась к нему, но только она отчаянно звала на помощь. – У него приступ! – кричала она. – О боже! О боже, помогите нам! Помогите ему! Ему очень плохо! Рики пришлось разыгрывать припадок целых пять минут, прежде чем он услышал, как открывается тяжелая дверь в отделение. Сердце лихорадочно стучало в груди. Сработало! Пусть пока это был только первый шаг и до выхода из леса еще невероятно далеко… Он снова завопил, корчась на полу и расслабив нижнюю челюсть. Кэй осторожно толкнула его в плечо, давая понять, что дверь уже открывают. Наступил решающий момент. Как только заскрежетали дверные петли, свое представление начала Джоселин. Они, вероятно, привыкли к истерикам Люси, но это было что-то новенькое. – Это ужасно! – взвыла Кэй, когда санитары наконец-то ввалились в камеру. Рики плотно зажмурился от притворной боли и не видел, что происходит вокруг, но почувствовал, что они остановились рядом и пытаются нащупать его пульс. – Я уже давно заметил, что в этом чертовом подвале ползают какие-то насекомые. Я думаю, его что-то укусило. Он ведет себя странно, да и девчонка тоже. – Черт, я говорил главврачу, что это место необходимо мыть чаще, – бормотал второй санитар. – Боже, сегодня как раз только этого и не хватало. Он меня убьет. – Заткнись и сосредоточься. У него, похоже, жар, – перебил его первый. Оба опустились на колени возле бьющегося в судорогах Рики, пытаясь его удержать. – Не надо ему это колоть, – сказал первый. – Мы не знаем, что с ним. Нельзя втыкать иглу во время припадка. По другую сторону коридора еще громче завопила Джоселин. Никаких успокоительных. – Нужно позвать главврача, – решил тот, что считал пульс Рики. – Где его, черт побери, носит? – Разумеется, встречает гостей, – откликнулся напарник. – О боже, я сейчас оглохну. Может, кто-нибудь осмотрит Хаймлайна? У них всех аллергическая реакция на что-то! Рики услышал быстрые шаги в коридоре, и вскоре Дэннис уже не колотил по двери, но колотил по чему-то другому. Глаза Рики непроизвольно распахнулись, когда он услышал крик изумления и боли, который издал ушедший санитар. – Кто его выпустил?! Отделение не заперто! – донесся откуда-то крик. Похоже, это кричала сестра Крамер, голос которой от ужаса сорвался на визг. – О боже, верните его в камеру и… Ее вопль прервался, перейдя в громкий хрип, от которого руки Рики покрылись мурашками. Санитар бросил его, оставив лежать на полу, и выбежал в коридор. – Рики, вставай. Кэй стояла на коленях и трясла его. Рики вздрогнул. Она смотрела на него расширившимися от ужаса глазами, и он, взяв себя в руки, встал на колени, а затем с трудом поднялся на ноги. – Там Дэннис… Раздался очередной крик, и что-то врезалось в стену возле их двери. Послышалось бульканье и стон, едва различимый за криками Джоселин. Но теперь они звучали иначе – в них слышался самый настоящий ужас. – Надо уносить отсюда ноги, – сказал Рики. Он развернулся и бросился к двери. Кэй не отставала, но оба резко остановились, когда огромная тень заслонила дверной проем. Кто-то лежал на спине за порогом камеры. Один из санитаров. Он не шевелился, его шея была изогнута как-то неправильно, а по горлу уже расползались синеватые пятна. – Ты должен успокоиться. Рики в упор смотрел на Дэнниса, который уже передушил работников клиники, которые попались ему на глаза. Его редкие волосы прилипли к вспотевшему лбу – ярко-красному и покрывшемуся кровоподтеками от множественных ударов об дверь. – Рики, пойдем! Надо бежать! – Джоселин выскочила в коридор, в ее глазах стояли слезы. Было заметно, что она изо всех сил старается не смотреть на следы расправы. Дрожащими пальцами она сжала плечо Рики, увлекая его за собой. – Закрой дверь, – прошептала Кэй. – Сейчас же закрой ее. Бога ради, закрой! Он повиновался, без малейших раздумий схватившись за ручку и захлопнув дверь. Они остались в камере, лишившись шанса прорваться на верхние этажи. Хуже того, он слышал, как Джоселин выкрикивает его имя и как ее крик сменяется стоном. Судя по шуму шагов, она попыталась добежать до выхода из отделения. Затем раздался утробный звук и бах – звук удара головой об пол. – Нет! Дэннис! Дэннис, остановись! Ты меня знаешь! Ты меня знаешь! Рики не мог ему помешать. Они были заперты в камере. Он изо всех сил колотил по двери, пытаясь привлечь внимание гиганта. Люси плакала, но все тщетно. Рядом с ним Кэй тоже лупила по двери, кричала и умоляла… – Ты меня знаешь! – в последний раз удалось выкрикнуть Джоселин. – Я тебя знаю, – послышался низкий, монотонный голос Дэнниса. – Я знаю, ты так идеально позировала, и ты была совершенно неподвижна в Белых горах. Рики прижался к двери, сгорбившись и зажав уши. Он не мог этого слышать. Он не мог слышать, как умирает его друг. Глава 46 Их перевели снова на первый этаж, разместив в чистых отдельных палатах, благоухающих свежей краской, – за два дня до правительственной проверки. Рики должен был торжествовать победу, но он не чувствовал ничего. Комиссия опросила лишь нескольких пациентов, чтобы убедиться, что с ними обращаются хорошо. По очевидным причинам Рики и Кэй среди них не было. В то утро в завтрак Рики, видимо, подмешали огромную дозу снотворного. Он проспал проверку и проснулся с головной болью, напоминающей чудовищное похмелье. Любые перемещения у его двери тщательно контролировались. Он понятия не имел, в какую палату поместили Кэй или где держат Люси. Дэнниса, вне всякого сомнения, либо убили, либо заковали в наручники. Как удалось объяснить совершенные им убийства, оставалось только догадываться. Потянулись дни, исполненные чувства вины, которая наваливалась на Рики неподъемной тяжестью, порождая все новые вопросы. Все могло сложиться иначе. План был неудачным и плохо продуманным, что и привело к гибели Джоселин. Теперь его преследовали во сне не кошмары с участием Люси, а крик Джос за мгновение до того, как Дэннис отнял у нее жизнь. И что это изменило? Да, они больше не находились в подвале, но теперь он снова был один, и они совершенно ничего не добились. Кроуфорд пришел к нему через неделю после того, как была убита Джоселин. Рики было уже все равно. Бороться казалось бессмысленным. Что бы ни задумал в отношении него главврач, страдать придется в одиночестве, потому что теперь, когда их разделили и сломили, надежды на побег больше не было. Единственное, что его изумило, так это холодная отстраненность главврача. Рики ожидал торжества, ожидал злорадства. – Среди всех возможных результатов, которые я прогнозировал, – начал главврач, стоя поближе к двери и подальше от пациента, – этого точно не было. – Уйдите, – пробормотал Рики, отворачиваясь к окну и глядя на лужайку. Иногда мимо проезжала машина, и в груди на мгновение вспыхивала надежда. Но эта крошечная искра затухала так же быстро, как и возникала. – Я не желаю с вами разговаривать. Я не желаю играть в ваши тупые игры. Смерть Джоселин вас, похоже, ничуть не волнует. – Боюсь, что я не могу оставить тебя в покое, – ответил главврач. Он говорил сквозь зубы, как будто каждое слово давалось ему с большим трудом.