– Как, вы и торты сегодня рекламировали? – огорчилась Алена. – А я ушла… – Нет, я не рекламировал торт. Я отнес его одной девушке. Я ее люблю. Мы пили шампанское, и все такое… До торта дело, правда, не дошло – тут уж я сам ушел. Но я ее люблю! – Эту девушку? А как ее зовут? – Ксения Ковалева. Тара. – А! Алене почему-то сразу стало скучно. Илья удивился: – Ты ее знаешь, что ли? – Ксюшку? Знаю, конечно, – ответила Алена. – Да откуда? Ты что, все и всех на свете знаешь? Так не бывает! – Не всех, но Ксюшку я знаю, – спокойно уточнила Алена. – Она в прошлом году бегала за Валькой Куцаевым из нашего подъезда. Они все время целовались под лестницей. Илья в досаде ухватился за какую-то ветку, а та оказалась колючей. – Черт! – закричал Илья, отдернув руку и зализывая пострадавшие пальцы. – Она что, со всеми подряд целуется? – Наверное, – невозмутимо согласилась Алена. – Но теперь я ее редко вижу, потому что Валька женился. На другой, конечно. – А что Ксюша? – Откуда я знаю? Снарк, ко мне! Ой, смотрите, мы уже у восемнадцатого дома. Ну и темнотища! Давайте сейчас позовем Пушка – вдруг он тут? Коты очень привязываются к своему дому. Дом номер 18 по улице Созидателей, Обитель Пропавших Душ и пристанище воров, был мертв на вид и страшен. Ни огонька кругом! Даже деревья, обычно шумные в октябре, безмолвствовали, упершись в небо полуголыми ветками. Было лишь слышно, как Снарк роется носом в палой листве. – Пушок! Пушок! – запищала Алена Фролова и поскребла ногтем по замшелой двери первого подъезда. – Зачем шумишь? – поморщился Илья. От Алениного царапанья у него в скуле и где-то внутри головы снова заныло. – Кошек привлекают скребущие звуки, – наставительно пояснила Алена. – Пушок, Пушок! Чего вы молчите? Давайте вместе звать! У Ильи получилось неожиданно зычно: – Пушок! Тут случилось невероятное: во втором этаже едкой желтизной, какую дают слабосильные лампочки, вдруг вспыхнуло одно окно. Форточка этого окна распахнулась, из нее что-то вылетело и с чмоканьем шлепнулось на землю – наверное, помидор. – Какой на… пушок! Я вас так сейчас на… распушу, что мало не будет! – посулил из форточки, из-за занавески, хриплый и неприветливый голос. Снарк в ответ оглушительно залаял. От этого лая вздрогнула земля и повалились с тополей слабые мертвые листья. – Идите все на…! – снова прохрипели из форточки. Желтое окно, единственное в этом крыле дома номер 18, горело одиноко, но воинственно. – Похоже, здесь только одна квартира и занята. Из остальных все разъехались, а вещички разворовали. Раз во двор навезли кучи песку, скоро тут устроят что-то увеселительное, – предположил Илья. – А по-моему, не увеселительное, а жуткое, – тихо сказала Алена. – Это плохое место. Разве вам тут не страшно? – Нисколечки! Впрочем, Илья был уверен, что дом номер 18, подобно его нордическому замку, кишит нечистью. Только не так сразу ее заметишь, как в компьютерных играх. А это еще страшней! Место плохое, Алена верно заметила: окно с живым и очень злым человеком здесь только одно, а прочие все темные, мертвые, пустые. Отсюда исчезла старушка и ее розовый кот. И воры здесь зачем-то бывают ежедневно. Даже беспечный и могучий Снарк вдруг насторожился, замер. Потом он тихо зарычал. По палым листьям прошел шорох, только не широкий и легкий, какой устраивает ветер или просто сквозняк, а быстрый, мощный – ш-ш-ш-шух! – Ай, крыса! – заверещала невозмутимая обычно Алена. – Снарк, ко мне! Снарк уже преследовал врага, сотрясая тьму своим фирменным рыком. От этого шума, кажется, даже стало светлей – во всяком случае, Илья вдруг заметил облезлые гирляндочки над темными окнами Обители Пропавших Душ и сырые пятна на кирпичной кладке. Эхо внутри пустого дома гремело, врало и переаукивалось. Алена все-таки оказалась типичной малявкой и натиска звуков не выдержала. Она бросилась наутек, в сторону ближайших фонарей. Снарк, бросив свою охоту, припустил за хозяйкой. Илья поднял над головой палку. Эта палка валялась во дворе и по размеру была точь-в-точь как меч Альфила. – Мир полон зла и гиблых мест! – закричал он вслед Алене. – Не гуляй никогда так поздно! И не рассказывай первому встречному всего, что знаешь! Потому что Тара лучше всех! На другой день голова болела меньше, но Тамара Сергеевна все-таки напичкала сына анальгетиками. – У тебя больные глаза, – заметила она. – Я не стану допытываться, куда ты вчера отнес продукты, которые тебе выделил Алим Петрович. Ты вправе поступать как знаешь. Наверное, тебе пора иметь личную жизнь. Душа всегда прячет свои тайны, и ничего не известно наперед. – Угу, – согласился Илья. – Жизнь вообще непредсказуема. Представь, Барахтина снова в подвале! В том же самом, где ее держали раньше, только кляп во рту другой. Вернее, скотч вместо кляпа. Если она не выдаст тайный код царя Мидаса, расшифрованный профессором Кипарисовым, ее изнасилует бандит Финик. – Бедный Финик, – сказал Илья. – Что ты такое говоришь! – Это из «Гамлета», слова принца. Каждый цивилизованный человек должен их помнить. Алим Петрович оказался много любопытней Тамары Сергеевны. Судьба вчерашних щедрых даров его интересовала. Проходя мимо, он глянул Илье прямо в душу своим гипнотическим зеленоватым оком. – Ну как? Хорошо? – строго спросил он. Илья утвердительно помотал битой головой. Его бледность и помятый вид Алим Петрович истолковал по-своему. – Понял теперь? – сказал он и поднял вверх палец. – Знаешь теперь? Девушка покушала хорошо – любить будет хорошо. Так зацелует, что фамилию свою забудешь. Илья вздохнул: Тара вчера ела из рук вон плохо. Может, поэтому она не пожелала его зацеловать? Размышляя над подобными трудными вопросами, Илья своим средневековым крюком тащил по полу ящики с пивом, поставленные друг на друга. Он даже слегка задел какого-то человека у пивного прилавка. А ведь человек этот был не просто покупатель, а бывший сосед Бочковых Наиль Мухаметшин во всей своей милицейской красе! – Привет, – обрадовался Илья. – Снова у нас? Что-то новенькое узнали про взрыв? – Ага, – весело ответил Наиль и отхлебнул пива из тяжелой кружки. – Дурацкий взрыв! Пиротехника оказалась самая паршивая – петарды десятка штука, да еще и просроченные. У какого-то пацана, наверное, с прошлой зимы завалялись, вот он и решил пустить их в дело. Ущерба нет, потерпевший угомонился. – Он же кричал, что его какой-то мафиози взорвать хотел! – Больше не кричит, а с мафиози помирился. Глупая была версия. Станет серьезный дядя другого дядю детсадовскими хлопушками пугать? Тем более просроченными. – Так, значит, расследование закончилось? – разочарованно спросил Илья. – Вроде того, – кивнул Наиль. – Я сюда заглянул по дороге пивка попить. У меня новое дело, такое же тухлое. Илья понимающе кивнул. Он покосился на широкогрудую Аньку, отпускавшую пиво, и прошептал: – А какое дело? Хотя понимаю, тайна следствия… – Да нету никакой тайны! Наоборот, я с населением работаю. Ты, Илюшка, может, что слышал? Тут у вас пропал человек, гражданин Носенков Виктор Павлович. Пенсионер, шестьдесят четыре года, бывший инженер с «Мехмаша», вдовец, малопьющий, любитель кактусов и шахмат. Не знал такого? Илья только пожал плечами. – Приличный пенсионер… Куда он мог деться? – продолжил Наиль. – Дочь к нему с месяц не приходила. Но месяц не год! Куда мог пенсионер деться? – Он один жил? – Один. Дочь уверяет, что отец ей свою однушку завещал. Но отец сгинул, а с квартирой всякая ерунда происходит: какой-то гражданин Сараев ее якобы полгода назад уже купил и продал агентству «Фреш-риелт», а оно – какой-то фирме «Квант». А как же Носенков? Он ведь жил в этой квартире еще пару недель назад! Теперь пропал… – Из дома номер 18 на Созидателей? – спросил Илья. – А ты откуда знаешь? – Догадался. Оттуда еще и старушка исчезла, у которой был кот… И Илья изложил Наилю историю Пушка и его хозяйки. Наиль только присвистнул: