Скоро пакет раздулся так, что его невозможно стало держать за ручки. Алим Петрович только усмехнулся и велел приторочить сбоку к пакету торт, тоже самый лучший. Крупных тортов в запасе оказалось несколько. Алим Петрович осмотрел все и выбрал пражский, на котором среди смуглых роз покоилось громадное шоколадное сердце, толстое, как кошелек. – Иди теперь к ней, корми ее, пои ее, – властно потребовал Алим Петрович. – Сегодня узнаешь, как женщина может любить. По-настоящему узнаешь. Ничего слаще нет! Илья не стал возражать. Он наспех оделся и побрел к выходу. Неподъемный пакет шаркал по полу. Коробка с тортом, привязанная сбоку, игриво моталась из стороны в сторону и поскрипывала розовыми пластиковыми бантами. – Стой, Илюшка! – вдруг раздался сзади повелительный голос. Илья обернулся и увидел улыбку шефа рядом с животом Тазита. Ничего не выражающее лицо Тазита располагалось много выше. Алим Петрович улыбался, а прямо к Илье на всех парах мчался Леха с букетом красных роз. Букет казался громадным даже в ненормально крупных лапах охранника. Тесно прижав друг к другу тугие темные головы, розы до отказа наполняли блестящую чашу из фольги. Было их, наверное, столько же, сколько лет Алиму Петровичу. Алим Петрович многозначительно поднял вверх палец. Илья заулыбался в ответ и принял розы. Букет оказался неожиданно тяжелым. Илья понимал, что надо бы поблагодарить шефа. Только как это сделать? Он несколько раз пытался сказать спасибо, но язык заплетался, а голос шел какой-то чужой, гнусавый, без слов. Может, просто поклониться шефу, как кланялся Иванушка в сказках разным чудищам-благодетелям? Наверное, Алим Петрович все поймет правильно? Илья попробовал сделать несколько поклонов. Со стороны казалось, что он не справляется с весом букета. Снегирев, с камуфляжным ящиком в руках, все время держался поблизости. Теперь он открыл перед Ильей дверь. Проделывая это, старик не только ощупал сквозь пластик ананас и сунул нос в розы, но и съехидничал: – Ой, Илюшка, высоко взлетишь – больно падать будет! Илья ничего не ответил и вышел на крыльцо. Вечер давно сгустился, дня как не бывало. Ручки пакета резали Илье ладонь, от букета ныло плечо. Нужно было срочно решать, как быть с дарами Алима Петровича. Конечно, проще всего отнести продукты домой и съесть их потихоньку самому. Это нетрудно. Интересно, насколько женская любовь слаще пражского торта? А розы можно оставить на ближайшей помойке – очень уж неудобно их держать. Илья немного подумал и отмел все эти варианты. Вдруг непостижимый и всемогущий маг Бальдо каким-то образом узнает, что Илья (не мужчина, но дурак!) все опошлил и свел шикарный жест шефа к собственной обжираловке? Скверно, некрасиво. А вдруг мир устроен по-пичугински? Вдруг можно поймать красавицу на жирную наживку? Раз уж Алим Петрович велел отнести пакет с припасами Таре, то надо отнести и не мудрить. Будь, что будет! Наверное, Тазит все-таки несильно стукнул Илью. Пострадавший быстро добрался до знакомого дома возле футбольного поля и даже справился с домофоном. Дверь квартиры номер 71 открыла Илье незнакомая, стриженная ежиком блондинка. Ничего особенного в ней не было, но Илья сразу догадался, что это мать Тары. Он спросил так развязно, как только позволила одышка после подъема с тяжестями на пятый этаж: – Ксения дома? – Дома… Блондинка ответила очень рассеянно: она без конца переводила взгляд с роз на пакет с эмблемой «Фурора». Пакет от переноски еще больше вытянулся и раздался. Из него теперь особенно картинно свисала виноградная гроздь, которую изнутри подпирала алая, похожая на мяч головка какого-то сыра. – Вы проходите, – наконец отступила от двери блондинка, не сводя глаз с пакета. – Ксюша, к тебе пришли… Послышался топот. Однако в прихожей показалась вовсе не Ксюша, как ожидал Илья, а щекастый мальчик лет шести в желтой майке. В первую минуту Илья решил, что перед ним вездесущий сын Лидки Хромовой из колбасного. Но это был другой мальчик, просто очень похожий. Мальчик, как и блондинка, уставился на пакет и с ходу заявил: – Я винограду не ем. – Раздевайтесь, – указала на вешалку Ксюшина мама. – Давайте сюда цветы. Ах, какая прелесть! Она взяла букет, а сама продолжала разглядывать виноград – тот был таким крупным, что казался надувным. Скоро в прихожую заглянула еще одна блондинка, много моложе первой, но тоже стриженная ежиком. Наверное, это была фамильная прическа Ковалевых. – Ого, – сказала молодая блондинка. – Ксюшка, да выйди же, наконец! Тут к тебе мужчина. Разувайтесь! Илья снял кроссовки. Он немного приободрился, хотя понимал, что его полосатые носки не слишком элегантны. Зато рецепт Алима Петровича действовал! Илье было семнадцать лет, на вид никто не давал больше пятнадцати, а тут бывалые дамы с первого взгляда признали его мужчиной. Тара появилась из боковой двери, что-то жуя. Свои длинные волосы она собрала сзади в хвост, отчего ее лицо стало совсем круглым. Она, пожалуй, сейчас не выглядела красивой, но это была она – вот отчего кружилась голова! – Здрасте, – сказала Тара удивленно. – Тебе, Бочков, чего надо? – Ксюша, – укоризненно прошептала мать. – Я пришел в гости, – отважно заявил Илья и двинул ногой пакет в глубь квартиры. Продукты он не мог уже держать в руках и потому поставил свою ношу на пол. – Интересно, что там? Это все Ксюшке? – бесстыдно заинтересовалась пакетом та блондинка, что помоложе. – Да, – ответил Илья. – Угощайтесь! – Ах, пройдемте на кухню, чего здесь толкаться! – спохватилась мать Тары. – Попьем чайку… Вас как зовут, молодой человек? – Илья. – А меня Елена Александровна. Вы с Лерой не знакомы? Она моя старшая дочь, Ксюшина сестра. Лерин сынок, Артемка, наш общий любимец! Илья готов был поклясться, что сына Лидки Хромовой тоже зовут Артемкой! Пока шло знакомство, общий любимец достал из пакета головку сыра и быстро закатил ее под обувную полку. Теперь он и так и этак совал под полку свою босую ногу, чтобы извлечь сыр обратно, но ничего не выходило. – Вы учитесь вместе с Ксюшей? – спросила Елена Александровна. Она вдвоем с Лерой с трудом несла пакет на кухню. – Нет, – ответил Илья их спинам. – Мы в студии Попова вместе занимаемся. – А! Вдруг Тара схватила Илью за рукав и потащила в какую-то дверь. Они оказались в пустой гостиной, где сервант мерцал старорежимной посудой, а диван был покрыт вытертым ковром. – Ты зачем сюда явился? – грозно спросила Тара. – В гости… У Ильи вдруг сильно разболелась та часть головы, которой досталось от Тазита. Круглое лицо Тары стало зыбиться у него перед глазами, и он никак не мог поймать ее взгляд. – Какие гости? Разве я тебя звала? – сердилась Тара. – Нет. Я просто шел мимо. – С такой-то поклажей? – Да. Это все тебе! Там букет, розы, тяжелый. – Ты, может, предложение мне сделать собрался? Илья очень удивился: – Нет, что ты! Я даже не думал… То есть я совсем не хочу жениться, но если ты согласна… – Не согласна! А ты… ты выпил, – вдруг догадалась Тара. – Ни капли! На акции пить не положено, особенно богатырям. Но меня потом ударили… Ой, ведь акция была сегодня – а я думал, позавчера! «Оч-чень хорошая водочка у нас!» Илья допел и качнулся. Хорошо, что рядом оказался диван: Илья боком осел на него и откинулся головой на спинку. Колючий ковер недружелюбно куснул стриженый затылок. – Может, тебе лучше домой пойти? – предложила испуганная Тара. – И мы сами все съедим, – добавил Артемка, который, оказывается, стоял в дверях. В одной руке он держал кусок копченой колбасы, в другой – шоколадное сердце с пражского торта. – Артемка, уйди отсюда! – прикрикнула Тара. – А вы целоваться будете, да? Давайте! Я уже это видел. Чего ты, Ксюха, боишься? Вот если б Антон тут был! Антон – это ее жених, – пояснил Артемка. – Чего ты врешь? Какой жених? – отмахнулась Тара. – Антон – это Конотопов. Он болван. – Да, я помню, – согласился Илья, ерзая затылком по ковру и нигде не находя покоя. – Ну и что, что болван? Ксюшка-то с ним целовалась! – стоял за правду Артемка. – Я сам видел: в ванной! И с Беляковым тоже в ванной! Белякова Илья не знал, но понял, что тот тоже болван – Тара о нем даже говорить не захотела. Она взяла своего сегодняшнего гостя за руку и заглянула в глаза: – Ты, Бочков, что-то чересчур бледный. Как смерть! Правда, ничего не пил? – Ну, молодежь, давайте к столу! – пригласила сестра Лера, заглянув в гостиную. – Артемка, бегом! Там твои любимые анчоусы.