Застучали инструменты, чьи-то пальцы разжали Кире челюсти, сунули ей в рот трубку, пропихнули ниже, в горло. Она снова давилась, но мгновение спустя воздух – сладостный, драгоценный воздух – хлынул в ее легкие, и завеса перед глазами рассеялась. Над ней склонялся Алан, его лицо было искажено тревогой. Кира попыталась заговорить. Но послышался лишь нечленораздельный стон. – Все будет хорошо, – выпалил Алан. – Главное, держись. Файзель тебе поможет. Вид у него был словно он вот-вот заплачет. Никогда в жизни Кире не было так страшно. Что-то внутри у нее пошло не так – и становилось все хуже. Бежать, думала она. Бежать! Выбраться отсюда, пока не… Черные линии резко проступили на коже: похожие на зигзаги молнии, но они шевелились, извивались, как живые. Потом замерли, и там, где прошла линия, кожа лопнула, разошлась, как панцирь линяющего насекомого. Страх захлестнул Киру, ей казалось, на нее обрушился беспощадный и необоримый рок. Если бы она сейчас смогла вскрикнуть, вопль ее достиг бы звезд. Из кровавых трещин кожи ползли наружу тонкие щупальца. Они мотались взад-вперед, как безголовые змеи, а потом затвердели в острые как бритва шипы и принялись наносить удары во все стороны, вслепую. Шипы протыкали стены. Протыкали потолок. Скрежетали металлические пластины, мигали, рассыпались на осколки светодиодные полосы, в изолятор ворвался пронзительный визг ветра, всегда дующего на Адре, и столь же пронзительный сигнал тревоги. Кира упала на пол. Щупальца-шипы дергали ее во все стороны, как марионетку на ниточках. Она видела, как шип пронзил грудь Юго и три других шипа воткнулись в Файзеля – в шею, руку и пах. А затем шипы вышли из ран, и следом за ними выплеснулась кровь. Нет! Дверь в изолятор распахнулась, вбежала Иванова. Лицо ее перекосилось от ужаса – и тут же в живот ей вошло два шипа, и она рухнула. Сеппо хотел убежать, шип настиг его сзади, пригвоздил к стене, словно бабочку булавкой. Нет! Кира отключилась. Когда же она пришла в себя, Алан стоял на коленях перед ней, прижимаясь лбом к ее лбу, уронив руки ей на плечи. Глаза его были пусты и безжизненны, из уголка рта сочилась кровь. Не сразу Кира увидела, что с десяток шипов соединили его тело с ее в непристойной пародии на близость. Сердце затрепетало и остановилось, пол ушел из-под ног, и бездна разверзлась. Алан. Товарищи по команде. Мертвы. По ее вине. Это было непереносимо. Боль. Она умирала – тем лучше. Только бы мука прекратилась наконец, только бы поскорей наступила тьма и с ней – забвение. И вот зрение помрачилось, звук сирены умолк, и того, что было прежде, больше не стало. Глава V Безумие 1 Кира открыла глаза. Не было медленного пробуждения. Не было постепенного возвращения к сознанию. На этот раз не так. Мгновение назад – пустота, а в следующий миг – взрыв впечатлений, сигналов от всех органов чувств, ярких, резких, перегружающих. Она лежала на дне высокого и круглого помещения – цилиндра со стенами высотой более пяти метров, до потолка не дотянуться. Похоже на элеватор, который их соседи, семья Рошан, построили, когда ей было тринадцать. Примерно посередине стены – двустороннее зеркало, большой серебряный прямоугольник, где мелькает серая тень-отражение. По кругу потолок опоясан узкой световой лентой, и это единственный источник освещения. Вокруг Киры молча, изящно двигались сразу две роборуки, на конце каждой – веер диагностических инструментов. Стоило Кире глянуть на них, и руки замерли, затем уползли под потолок и там замерли в боевой готовности. В стене воздушный шлюз со встроенной заслонкой – можно передавать небольшие предметы. Напротив – гермодверь, которая вела, вероятно, вглубь… вглубь чего-то. На ней тоже заслонка, схожая с первой и размером, и назначением. Тюремная кормушка – разве что технологии современные. Койки не было. Не было одеяла. И раковины тоже. Холодные, голые металлические стены. По-видимому, она на корабле. И это не «Фиданца». Это «Смягчающие обстоятельства», а значит… Всплеск адреналина. Кира резко выпрямилась, чуть не вскрикнув. Боль, шипы… Негар, Файзель, Юго, Иванова… Алан! Воспоминания накрыли ее приливной волной. Память вернулась, но лучше бы не возвращалась. Кишки завязались узлом, с глубоким протяжным стоном Кира рухнула на четвереньки, уперлась лбом в пол. Швы палубы впились в кожу, но на это она не обращала внимания. Когда Кира смогла вдохнуть, она завыла, вложив в единственный пронзительный вопль всю свою муку. Это была ее вина, только ее. Если бы она не нашла тот проклятый зал, и Алан, и все остальные были бы живы. Она не заразилась бы какой-то неведомой формой жизни. Шипы! Куда подевались те шипы и щупальца, что прорвались сквозь ее кожу? Кира глянула вниз, на свое тело, и сердце чуть не остановилось. Ее ладони были черными. И руки, и грудь, и все, что она сумела разглядеть. Слой блестящего, волокнистого материала облеплял ее плотнее любого скинсьюта. Ужас поднимался изнутри. Кира принялась царапать руки в тщетной попытке отодрать от себя эту чужь. Но ее ногти, даже в этой новой твердой оболочке, не могли порвать или проколоть волокна. В отчаянии она поднесла запястье ко рту и укусила его. Рот наполнился вкусом металла и камня. Зубы ощутили давление, но, как бы сильно она ни впивалась, боли не было. Кира с трудом поднялась на ноги, сердце частило, сбиваясь с ритма, зрение на периферии померкло. – Снимите! – закричала она. – Снимите с меня эту чертову штуковину! Сквозь панику она успела подумать, где же команда корабля, – единственная связная мысль посреди безумия. Роборука опустилась, направляясь к ней, клешня держала шприц. Прежде чем Кира успела тронуться с места, роборука добралась до ее головы и воткнула иглу за ухом, где еще оставалась не затянутая черными волокнами кожа. Киру будто бы окутало плотное одеяло. Она пошатнулась, вытянула руку, пытаясь подстраховаться, но уже падала… 2 Паника вернулась вместе с сознанием. Какое-то инопланетное существо соединилось с ее организмом. Она заражена, возможно, также заразна. Страх, преследующий каждого ксенобиолога: нарушение биологической безопасности и в результате – жертвы. Алан… Кира задрожала, уткнулась лицом в сгиб локтя. Что-то кололо пониже шеи – миллион крохотных игл, миллион страхов. Она хотела посмотреть, но не хватило смелости. Пока не хватило. Слезы копились под сомкнутыми веками. Утрата Алана – словно открытая рана. Не может быть, чтобы он погиб! У них было столько планов, столько надежд и мечтаний, и ничему не суждено сбыться. Она не увидит, как он строит дом, о котором ей так подробно рассказывал, они не будут кататься на лыжах в горах на юге Адры, она не подарит ему детей – ничего, ничего из того, что сулило ей воображение. Эта мысль была мучительнее любой физической боли. Она потрогала палец – кольцо из полированного железа с тессеритом исчезло. А с ним и единственное материальное напоминание об Алане. Из далекого прошлого явилось воспоминание: отец опустился рядом с ней на колени в парнике и бинтует порез на пальце, приговаривая: – Боль исходит от тебя самой, Кира. – Он ткнул пальцем ей в лоб. – Болит лишь настолько, насколько мы позволяем болеть. Может, и так, но Кире все равно было плохо. Боль есть боль, и она упорно давала о себе знать. Сколько времени она провела без сознания? Минуты? Часы?.. Вряд ли часы: она лежала там, где упала, не чувствовала ни голода, ни жажды. Лишь истощена своим горем. Все тело болело, как будто было покрыто синяками. По-прежнему не открывая глаз, Кира убедилась, что не может выйти в дополненную реальность. – Петра, включись! – велела она, но система не отреагировала, даже щелчка не было. – Петра, перезагрузись. Но тьма не рассеялась. Разумеется, ОВК отключило ее импланты. Кира зарычала от бессильной ярости. Как могли военные специалисты не заметить инопланетный организм в ее теле и в теле Негар? Ведь этот организм очень велик. Даже при общем осмотре должен был обнаружиться. Если б ОВК выполнило свою работу как полагается, все остались бы живы. – Черт вас побери! – пробормотала она. Гнев пересилил и страх, и панику, и Кира открыла глаза. Снова голые металлические стены. Светодиодные полосы. Двойное зеркало. Зачем ее притащили на «Смягчающие обстоятельства»? Зачем рисковать распространением неведомой заразы? Она не видела смысла в этом решении военных. Слишком долго она уклонялась от неизбежного. Собравшись с духом, Кира осмотрела себя: ее тело по-прежнему покрыто иссиня-черным слоем. Только это и больше ничего. Этот слой был похож на пересекающиеся мышцы: видно, как отдельные нити и полосы вытягиваются и сокращаются при каждом ее движении. Тревога Киры усилилась – и по волокнам пробежало мерцание. Разумно ли это существо? Прямо сейчас нет никакого способа выяснить. Она осторожно коснулась одной точки на руке и зашипела, обнажая зубы: она чувствовала прикосновение своих пальцев к руке, словно промежуточного слоя волокон и не существовало. Паразит – живой ли это организм или нечто искусственное – проник в ее нервную систему. Кира ощущала кожей движение циркулирующего воздуха, как и каждый квадратный сантиметр пола, впивавшийся в ее плоть. Все равно как если бы она была совершенно голой.