– И что там? – Еще один зал прямо под тем, который ты обнаружила. Намного меньше, метр в диаметре. Возможно, там находился источник энергии, но точно сказать нельзя, пока его не вскроют. Тепловизор не зафиксировал значительных температурных отклонений. – Как велика постройка в целом? – То, что ты видела наверху, плюс двенадцать метров вниз под землю. Кроме помещений, вроде бы только крепкий фундамент и стены. Кира кивнула, размышляя. Кто бы ни построил эти «скалы», рассчитана постройка была на долгие века. Прозвучал высокий, как музыка флейты, голос Мари-Элизы: – Это не очень похоже на Великий Маяк. То есть эта постройка ведь намного меньше. Великий Маяк был обнаружен на окраине исследованного космоса в 36,6 светового года от Солнечной системы, примерно в 43 световых годах от Вейланда. Кире не требовалось выходить в дополненную реальность, чтобы вспомнить эти цифры: в детстве она бесконечно читала все, что писали о той экспедиции. Маяк сам по себе был примечательным сооружением. Попросту говоря, это была яма. Очень большая яма – пятьдесят километров в диаметре, тридцать километров в глубину, вокруг сеть из жидкого галлия, игравшая роль гигантской антенны. Каждые 5,2 секунды яма испускала мощный электромагнитный импульс и с ним структурированный звук, содержавший все новые и новые координаты множества Мандельброта, закодированные троичным кодом. Рядом с Маяком находились существа, которых первооткрыватели прозвали черепахами, хотя те больше походили на самоходные булыжники. Даже после двадцати трех исследований не стало ясно, живые это существа или роботы (разумеется, ни у кого не хватило слабоумия и отваги провести вскрытие). Ксенобиологи и инженеры считали, что черепахи едва ли могли быть строителями Маяка – разве что впоследствии они утратили свои высокие технологии, – но оставалось загадкой, кто же тогда построил этот Маяк. Также неясной оставалась и цель, ради которой его построили. Единственное, что удалось установить, – возраст этого сооружения: около шестнадцати тысяч лет. Но и это было лишь приблизительной оценкой на основании радиометрических данных. Кира с огорчением подумала, что, скорее всего, так и не узнает, связаны ли строители Маяка с тем залом, куда она провалилась. Даже если еще несколько сотен лет проживет. Глубины времени не торопятся расставаться со своими тайнами. Она вздохнула и провела зубцами вилки по шее сбоку – приятно ощутить металлические кончики на пересохшей коже. – Кому какое дело до Маяка. – Сеппо спрыгнул со стола. – Меня огорчает, что мы ничего не сможем заработать на всем этом безобразии. Ни рассказать об открытии, ни опубликовать статью. Ни в ток-шоу поучаствовать… – Ни права на экранизацию продать, – иронически подхватила Иванова, и все рассмеялись, а Джинан выкрикнул: – Кто на твою уродскую морду смотреть-то захочет! Он успел уклониться от брошенных Ивановой перчаток и, хохоча, запустил ими обратно в нее. Кира ссутулилась, чувствуя себя виноватой. – Простите меня, ребята. Если бы в моих силах было что-то исправить, я бы непременно. – Да уж, на этот раз ты облажалась по-крупному, – согласилась Иванова. – И чего тебя потянуло к этим скалам? – добавил Джинан, но беззлобно. – Не переживай, – улыбнулась Негар. – Это… это могло случиться… Кашель перебил ее на полуслове, и Мари-Элиза договорила за Негар: – Могло случиться с любым из нас. Негар кивнула, подтверждая. Мендоса, сидевший у стены, подытожил: – Главное, что ты не слишком сильно пострадала, Кира. Ты и Негар. Нам всем повезло. – Но мы потеряли колонию, – сказала Кира. – И премию. Темные глаза Мендосы заблестели как сталь. – Думаю, твоя находка стоит всех наших премий. Может быть, уйдут годы или десятилетия. Но если мы не сглупим, твоя находка окупится. Это неизбежно, как смерть и налоги. Глава IV Утрата 1 Час был поздний, Кира уже едва могла следить за разговором. Слова ускользали от нее, как бессмысленный поток звуков. Наконец она поднялась, оглянулась на Алана. Он кивнул и тоже встал из-за стола. – Добрночи, – сказала Негар. В последний час она только и способна была на такие односложные реплики: ее душил кашель. «Хоть бы не разболелась, – подумала Кира, – иначе, скорее всего, заразится вся команда». – Доброй ночи, chérie, – кивнула Мари-Элиза. – С утра жизнь станет веселее, вот увидишь. – Будь на ногах к девяти ноль-ноль, – распорядился Мендоса. – ОВК наконец отпускает нас: в одиннадцать вылетаем на «Фиданцу». Кира помахала рукой и побрела следом за Аланом. Не сговариваясь, они сразу направились в его комнату. Там Кира сняла форму, уронила ее на пол и забралась в постель, даже не расчесав волосы на ночь. Четыре недели криосна, а она измучена. Сон в заморозке не похож на настоящий сон. С настоящим ничто не сравнится. Матрас слегка просел, когда Алан лег рядом с Кирой. Одной рукой он обнял ее, другой взял ее за руку, его грудь и ноги прижимались к ее телу: теплое, успокоительное прикосновение. Кира прижалась к нему, что-то тихо бормоча. – Я боялся тебя потерять, – прошептал он. Она повернулась к нему лицом: – Никогда! Он поцеловал ее, а она его, и вскоре нежные ласки сделались более жадными. Они страстно прильнули друг к другу. Никогда Кира не чувствовала такой близости с Аланом, даже в тот вечер, когда он сделал ей предложение. Страх за нее, страх ее потерять она ощущала в каждой клеточке его тела и в каждом его прикосновении, в каждом произнесенном шепотом слове ощущала его любовь. Потом они протиснулись в узкую душевую в дальнем конце комнаты. Приглушив свет, они помогали друг другу намылиться и тихо переговаривались. Когда горячая струя потекла по спине, Кира сказала: – Кашель у Негар какой-то нехороший. Алан пожал плечами: – Обычное недомогание после криосна. ОВК сделало все анализы, Файзель тоже. И воздух на базе очень сухой… – Верно. Они вытерлись, и Алан помог Кире намазаться с головы до ног кремом. Она вздохнула с облегчением, когда увлажняющий состав начал проникать внутрь, смягчая неприятное покалывание кожи. Вернувшись в постель и выключив свет, Кира изо всех старалась уснуть, но ее преследовали мысли о том зале, где линии складывались в узоры, похожие на электронную схему, и о том, как дорого ее открытие обошлось команде и ей самой. Да и обвинения, которые бросил ей Файзель, не шли из головы. Алан заметил это. – Перестань, – шепнул он. – Мм… просто… что сказал Файзель… – Не обращай на него внимания. Он разочарован и злится. Больше никто так не думает о тебе. – Ага. Но Кира не была в этом вполне уверена. Как все это несправедливо! Она делала только то, что входило в ее обязанности, и любой из них на ее месте сделал бы то же самое. Если бы она не осмотрела те странные скалы, Файзель первый попрекнул бы ее: нечего отлынивать! И ведь она и Алан тоже пострадали из-за этого открытия, потеряли уж никак не меньше, чем остальные члены команды… Алан ткнулся носом ей в затылок. – Все будет хорошо. Вот увидишь. И он затих, а Кира слушала его замедленное дыхание и смотрела в темноту. Все по-прежнему было плохо и как-то неправильно. Желудок завязывался узлами, все больнее, и Кира насильно заставляла себя закрыть глаза и не думать о Файзеле и о ближайшем будущем. Но никак не могла забыть слова, прозвучавшие в столовой, и горячий уголек гнева продолжал разгораться в ней, даже когда она провалилась наконец в беспокойный сон.