— Как записывать молодоженов? — Валенуэль Сизокрылый, родился в Валь-Шааде. — Наталья Орлова, родилась в деревне Березоньки. — Запись сделана в деревне Волковойня в месяце Зимоборе. Отныне вы муж и жена. Обменяйтесь… хм… а колец у вас и нету. — А кольца нам и не надо, — серьезно ответил альв. — У альвов серьгами обмениваются. Наталья, у вас есть лишние, я видел. В край охреневшая от такого радикального поворота событий Натка позволила снять у себя из хрящика правого уха один из гвоздиков. Альв же вынул из своего длинного уха золотое колечко, вытер его рукавом и вдел Нате в ухо. Охренеть, охренеть, охренеть! На лице у вменяемого Владьки тоже буря эмоций. Он вроде и понимает, что к чему, но рот все равно открыл. — Вставь мне серьгу в ухо, — просит Валенуэль свою теперь уже жену, садится снова на стул и убирает волосы. Ната послушно вставляет гвоздик в дырочку. Сердце у нее пускается вскачь. Все это настолько глупо, настолько не с ней, что осязание прохладного упругого уха под пальцами вызывает волну странного жара. Ната понимает, что краснеет, что такое невинное прикосновение вызывает далеко не невинные мысли: а что, если он захочет?.. Она отдергивает пальцы и смятенно смотрит на альва. Тот же устало прикрывает глаза и командует — будто он имеет на это право: — Мальчика отнесите в постель, пусть спит. И правда, Стасик уже сопел, лежа лицом на столе. — Наталья, утром мы уезжаем, собери свои вещи, — равнодушно сказал альв, холодно оглядев присутствующих. Финоген, доселе молча наблюдавший за происходящим, попытался было возразить, но тут же увял под надменным взглядом альва. — Куда! — неожиданно рявкнул альв, когда Стаса потащили через кухню в Наткину каморку. — Наверх несите, в мой номер. Теперь это мой сын, будет ночевать со мной. А ты за ним присмотришь, да, сынок? — Валенуэль перевел суровый взгляд на Владьку и тот истово закивал головой. — Иди ужинай, — неожиданно мягко сказал альв Натке. — Ты, наверное, за весь день не присела. Натка помотала головой, потом кивнула — горло словно сжало тисками. Она совершенно не представляла, что сказать. Возможно, этот эльф псих, возможно — этот глупый поступок еще отольется ей горькими слезами, но, положа руку на сердце, спать с эльфом ей было бы гораздо приятнее, чем с усатым. К тому же Валенуэль действительно ее спас. Она поднялась вместе с Владькой в большой светлый номер, радуясь, что альв выбрал самые дорогие комнаты. Здесь, кроме кровати, были еще два кресла, в одно из которых сгрузили Стаса. Сама Натка опустилась в другое кресло и тут же поняла, что это было крайне опрометчивое решение. Ноги и руки немедленно налились чугунной тяжестью, а глаза закрылись сами собой. — Владь, вещи наши собери, — сонно приказала она сыну. — Я нашла вам нового папку, завтра уедем с ним. — Мам, ты нормальная вообще? — заорал подросток. — Куда ты собралась с неизвестным мужиком? Я никуда не поеду! — Ты, как я поняла, еще несовершеннолетний, — устало ответила Натка, не открывая глаз. — Поедешь, как миленький. Или ты думаешь, что нам солдаты это вот все спустят? Ага, щаз, мстить будут. Или ты не понял, каким образом усатый предложил мне расплатиться за Стаськину свободу? — А ты с этим ушастым будешь другим местом расплачиваться, да? — Если он на мальчика согласится, то я тобой расплачусь, паразит, — свирепо рыкнула женщина. — И вообще, как с матерью разговариваешь, щенок? — Как хочу, так и разговариваю, — огрызнулся Владька. — Я мужчина, не указывай мне, что думать и что делать! Ай! Владька взвизгнул дурным голосом. Натка приоткрыла один глаз: альв держал зарвавшегося подростка за ухо. — Еще раз услышу, что ты с матерью таким тоном разговариваешь — выпорю, — буднично сообщил альв. — Я теперь ее муж, право имею. Впрочем, ты, отрок, считаешь себя взрослым? Могу выдать тебе бумагу, что ты самостоятельный. Покажешь ее солдатам внизу, а? — Не надо, — быстро сказал Владька. — Прости, мама, я переволновался. Я больше не буду. Я пойду собирать вещи. Альв с красивым именем Валенуэль отпустил мальчишку и махнул рукой. Тот быстро сбежал. — Ты чего не поела? — спросил альв Натку, присев рядом с ней. — Давай принесу? — Не хочу, — вяло ответила она. — Сдохнуть хочу от всего этого. — Ну нет, вдовцом мне рано становиться, — с улыбкой в голосе ответил альв. — Наталья, я тебя на кровать перенесу, поспи. — Ната. Называй меня Ната. — А я Валь. Можно Валик. — Нет, Валик — глупо. Валь — гораздо красивее. Буду звать Валем. 7. Натка и собственный дом Выезжали поутру, степенно, неторопливо, будто так и планировали. Нажравшиеся давеча солдаты еще спали. Финоген тоскливо вздыхал, утирал несуществующие слезы и порывался Натку облобызать и завыть «на кого ж ты меня покинула», но женщина сурово посмотрела на хозяина постоялого двора и спросила, куда же он смотрел, когда солдаты Стаську окучивали. Мужик как-то сразу сдулся, вспомнил о неотложном деле в кухне, да так и исчез там с концами. Зато Параська до самого отъезда прожигала Натку и ее семью взглядом, полным ненависти и безмерной скорби. У альва очень кстати при себе оказался фургон, загруженный посудой. — Ресторан, — коротко ответил он в ответ на изумленный Наткин взгляд и замолчал. Стаська прикидывался умирающим лебедем, стонал и делал вид, что совершенно не помнит, что вчера произошло. Владька недобро косился на новоиспеченного отчима и что-то нашептывал брату. А Натка решила не обращать на сыновей внимания — все равно момент для разговора по душам был неподходящий — и просто села на облучок к альву, стало быть спиной к сыновьям. Едва поместилась. Надо признать, рядом с утонченным альвом в длинном бархатном плаще с меховой опушкой и высокой шапкой-бояркой Натка в овечьем тулупе, валенках и шерстяном платке смотрелась уморительно. Как любая мать, она купила сыновьям приличные сапоги из козлиной кожи с меховыми стельками и неплохие, хоть и изрядно потертые дубленые куртки, а на себя махнула рукой — как, впрочем, и в прошлой жизни делала. Сказала, что ей и так сойдет, все равно женихов не предвидится, так что — не распугает. Действительно, не распугала. Как в воду глядела. Ей было неловко, она стеснялась своего вида, и красные озябшие руки прятала в рукава, но все равно сидела рядом с альвом на потеху честному народу. Впрочем, зимой светлеет поздно, никто их из Волковойни не увидел. И слава Всевышнему. Натке было любопытно, что теперь Валенуэль собирается делать. Как она подозревала, Валенуэлю тоже. — Ната, у меня к тебе предложение, — сказал, наконец, Валь, когда и деревня, и половина леса остались позади. — Внемлю, — хмыкнула женщина. — Я оставлю вас в Каменске до весны, а сам дальше — в Арахат. Там у меня знакомый есть, который обещал помочь с открытием своего дела. Все вопросы решу, и вернусь за вами. Не думай, не брошу. Просто я и сам не знаю, что там в Арахате, где жить, какие люди там, а в Каменске у меня почти что родня. Ну и в Холодный замок заехать нужно, письмо от Морозного передать. Так вот, я могу тебе в гостинице поселить, а могу дом какой присмотреть. Как тебе лучше? — Настоящий дом? — Ну да. Снимем. Или купим. — Эх… Валь, ты ничего нам не должен, — тихо сказала Натка. — Спасибо, что помог нам, но дальше мы сами. — Ясно, дом так дом, — кивнул альв. Натка невольно улыбнулась. Дети сидели на удивление тихо, не просились ни есть, ни в кустики. Натка надеялась, что они там не задумывают против Валя никакой гадости, но верила в это слабо. Наверное, даже хорошо, что альв их здесь оставит, потому что будет время привыкнуть к новому положению. Никаких иллюзий Ната не питала: альву она не пара и все тут. Почему-то она казалась самой себе рядом с ней стареющей теткой. Да, ей всего тридцать два, ну так Валю на вид чуть больше двадцати, а еще он останется таким на сотню-другую лет, а она будет стремительно стареть. Поэтому глупо даже предполагать, что у них что-то может получиться, это просто смешно. Ну, а раз не может — то не стоит и волноваться из-за внешности и пытаться казаться лучше, чем есть. Каменск по местным меркам, наверное, считался едва ли не мегаполисом: тут были дома каменные, двухэтажные, улицы довольно широкие, мощёные камнем, а где не было камня — там была дощатая мостовая. Городок миленький, аккуратный, как с картинки из книги сказок: весь заснеженный-запорошенный. Их приземистые лохматые лошадки звонко цокали по доскам, а Валь вертел головой, а потом громко спросил у мужиков, которые о чем-то степенно беседовали возле лавки с вывеской в виде калача: — Уважаемые, а не подскажете ли, где можно домик на пару месяцев снять? Мужички прервались, внимательно оглядели и красивого элегантного Валя, и уставшую некрасивую Натку, подумали и сообщили: — Снять дом — это сложно. Вот комнату Маланья-вдова сдает, и еще у цвергов в гостинице можно остановиться. А ежели купить — так ведьмин дом сейчас продается. — Что за ведьмин дом? — заинтересовался альв. — Та эта… лекарка местная сбегла еще по осени… отравила одного тут и сбегла, знать, побоялась, что ее казнят. А дом остался, его дядька этой лекарки продает уже третий месяц, да никто пока не позарился. — Почему не позарился? — Маленький он. Всего две комнаты. Деревянный. Да еще на окраине. Дураков нет. — А дорого ли хочет за дом? — вмешалась Натка, опасаясь, что Валь решит искать другой вариант. — А посмотреть можно? — Нат, — укоризненно посмотрел на женщину альв. — Зачем тебе деревянный дом с дурной славой? — Ну давай посмотрим? — Ната умоляюще посмотрела на «мужа», и тот сдался. — Где, говорите, находится ваш «ведьмин дом»?