— Ага, сейчас, — буркнула Лиля. — Я еду домой. А он — как хочет. С сундуками поможешь, ты ведь моя подруга? — Дура я, а не подруга, — проворчала Ната, отталкивая Лилю и сама вытаскивая сундук из-под кровати. — Помогу, конечно, тебе тяжести таскать нельзя. До чего ж неудобные эти сундуки! Тебе непременно нужно заказать у нас чемоданы. — Угу, приду к вам в мастерскую и закажу, — хмыкнула Лиля. — И скидку потребую — по семейным обстоятельствам. И торговаться буду до последней монетки. Посмеялись — цверги, они такие. Ната уже по Иену поняла. Собрали Лилины вещи, их оказалось даже слишком много, всё в сундук не поместилось. Лиля нарочно тянула время и оглядывалась на дверь. Напрасно — Иен не возвращался. Выглядела блондинка одновременно сердитой и несчастной. Пару раз пробормотала что-то на русском матерном — Ната благоразумно пропустила это мимо ушей. Она-то уже бы сбежала. У нее ведь тоже муж. И корова, будь она неладна. А муж явился сам и очень вовремя, потому что две женщины сундук тащили с трудом. — Я так и думал, что ты здесь, — весело заявил Валь, отбирая у них сундук и довольно легко поднимая его. — Владик там переживает. И Иен пришел жаловаться. Дуется на жену, как крот. — Надеюсь, он у нас поселиться не собирается? — спросила Ната, разглядывая супруга с явным удовольствием. Красивый. Юный. Тонкий. И такой сильный! Она скучала. — У нас не так уж много места… — Надеюсь, нет, — согласился Валь, лукаво улыбаясь. — Иначе где его укладывать, в бане? Нет уж, у меня на баню свои планы. — Ну вот и скажите ему, что может возвращаться в гостиницу, — пропыхтела Лиля. — Я освободила помещение. И… Валь… скажи ему, что я жду дома. Очень жду. Валенуэль кивнул серьезно. Он уже много чего сказал упрямому другу, но тот все еще злился. Для цверга репутация крайне важна, а Лиля здорово по ней прошлась своей «самодеятельностью». Впрочем, Валь хорошо знал цверга. Он отходчивый и по-настоящему любит свою жену. А с другой стороны, он и Лилю знал неплохо. И понимал, что она может еще много чего натворить. Этих двоих придется срочно мирить, пока они не развелись в ярости и обиде. Наделают глупостей, о которых жалеть будут до конца жизни, но первый шаг не сделают. Но это завтра. Сегодня Валю гораздо важнее была своя жена, а не чужая. Он имеет право, он соскучился. Тем более, мальчишки вполне серьезно упрашивали его «завести» сестренку. Ната вроде была не против детей, а сам Валь вдруг подумал — а почему нет? Ребенок — это то, чего он никак не мог себе представить. А вдруг получится? Стать настоящим отцом — для альва это статус. Детей альвы обожают. Не умеет? Так он и готовить когда-то не умел, ничего, научился. К тому же с пасынками у него неожиданно сложились очень теплые отношения. Не так уж и сложно оказалось быть отцом — просто нужно любить детей и разговаривать с ними. Валенуэль перевез Лилю с вещами в ее новый дом, невнятной скороговоркой отказался остаться, подхватил Натку и сбежал. — Черствый ты человек, то есть альв, — упрекнула его жена. — Ей так нужна поддержка. — Завтпа, — отмахнулся Валь. — Сегодня поддержка нужна мне. Я скучал. И знаешь что? Больше я тебя не пущу. Иен рассказал, что вы там умудрились натворить. Сумасшедшие! — Так все же хорошо? — хихикнула Ната. — Так хорошо, что ты чуть не пострадала! — Валь остановился посреди улицы, поймал лицо жены в ладони и заглянул ей в глаза. — Если бы он тебя обидел — я бы его убил. За себя — нет. За тебя — не задумываясь. Просто горло бы ему перегрыз. Я серьезно, Нат. Больше не пущу никуда. — И не пускай, — шепнула Ната, жмурясь. — Я и сама никуда без тебя больше не поеду. Потому что, блин, стоит на пару дней уехать — так ты коров всяких в дом тащишь! Валь захлопал длинными ресницами, растерялся. Потом понял, улыбнулся, открыл было рот… Но сказать ничего не успел. — Цверги идут! — раздался крик какого-то уличного мальчишки. — Цверги нападают! Целая армия! 31. Иен и его семейные обстоятельства Домой они бежали бегом. Взявшись за руки как дети. Ввалились в избу хохоча и задыхаясь, заявили мрачному Иену: — Там, говорят, целая армия цвергов на город идет. Твоя родня, никак? — Ну не армия, — фыркнул Влад. — Человек пятьдесят всего. И не идет пока, только совещаются у реки. Я уже сбегал посмотрел. Но вообще они такие… в кольчугах и с оружием. И с флагом. — Что за флаг? — напрягся Морозный. — О! Такой, — подросток замахал руками. — Ну, там еще две кирки перекрещенные и треугольник под ними. Шахтеры, в общем. — Алмазные, — широко раскрыл глаза Иен. — Никак тесть мой пожаловал. А Лиля там одна! Где, говоришь, дом? — На Портновской улице. — Проводи-ка меня, малой. Да побыстрее, — Иен решительно поднялся с лавки. — Спасибо хозяева за хлеб, за квас, я пошел. — Угу, спасибо этому дому, идем к другому, — фыркнула Ната и повернулась к Валю. — А что будет теперь? — Скорее всего, переговоры, — жмурясь, ответил Валь, осторожно снимая с жены плащ. — Ну, или драка. Кто этих цвергов знает. Возможно, сначала драка, потом переговоры, потом пьянка. Иен жену не отдаст, сама понимаешь, вон как помчался к ней резво. А история там вышла глупая и забавная… Слушай, Нат… а давай баню затопим? Цверги цвергами, но ведь у нас и поинтереснее дела найдутся? — О да, — вспомнила и снова разозлилась Ната. — Например — подоить корову! Валь расхохотался. — Ну что ты заладила — корова, корова! Не наша это корова. У бабки Авдотьи сарай развалился, пока корова ее у нас поживет. Починят сарай — и обратно отведу. Ну зачем нам корова, Нат, мы же уедем скоро в Арахат. Ната выдохнула с облегчением, а потом неуверенно пояснила: — Я меньше всего в жизни хочу жить по-деревенски. С коровами, козами и огородом. Боялась, вдруг ты захочешь… — Я? — альв задумался. — Нет, скучно. Я не люблю на месте сидеть. Хочу путешествовать и создавать что-то новое. А если бы вдруг решил в деревне поселиться — пошла бы за мной? И дыхание затаил, ожидая ответа. — Валь, я уже не маленькая дурочка, чтобы за мужиками как декабристка идти, — тихо сказала Ната. — В деревню бы поехала, но огород и скотина — увольте. Нашла бы дело по душе. Шила бы или еще что-то придумала. Сам знаешь, жизнь коротка. И большую ее часть я ничего, кроме работы и грязных носков не видела. А теперь, когда у меня есть второй шанс… Гори они, эти носки. Я хочу жить! По-настоящему, понимаешь? Так, как хочу я, а не кто-то за меня решит. — Понимаю, — ответил альв. — Сам такой. Учусь жить, учусь понимать, чего я хочу. Сложно и страшно. — Да, — согласилась Ната. — Но ужасно приятно. Что ты там говорил про баню? — Хочешь мыться? — Хочу учить тебя плохому, — хитро улыбнулась Ната. — Все же я из другого мира. Наверное, смогу тебя удивить. — А мне больше двухсот лет, — фыркнул Валь, задирая нос. — Сомневаюсь, что тебе вообще есть чему меня научить. Но шанс я тебе, конечно, дам. Лилька ревела. Просто ревела в голос, всхлипывая и жалея себя. Она понимала, что сделала не то и не так, понимала и то, что Иен был в полном праве на нее разозлиться. И все же не ждала, что он так поступит — даже не поговорит с ней толком, даже не посмотрит дом. Да, она была уверена, что он не будет с ней спорить, что он уж точно её, беременную, не бросит. Бросил. Одну-одинешеньку, в чужом мире, где у нее совсем-совсем никого нет, кроме мужа… ну, и подруги. И мамы, конечно, но к маме же не вернёшься. Хотя… вот разозлится Лиля и вернётся в клан Алмазных. Будет этот грубиян знать! Он ещё за ней побегает! Громкий стук в дверь. — Кто там? — Открывай, у нас проблемы. Иен! Пришёл! Лиля бросилась к нему на шею, но Иен твердо отстранил жену. — Там твой папаша заявился, — сказал он встревоженно. — Чую я, забрать тебя решил. А я не отдам. Или ты сама с ним уйти захочешь? — Я с тобой только хочу быть, — быстро ответила Лиля, ещё несколько минут назад строившая совершенно иные планы. — Не отдавай меня. — Не отдам, — повторил Морозный, сжимая её в объятьях. — За дом ты ещё получишь у меня, но потом. Лиля немедленно вспыхнула, но ничего сказать не успела, потому что Иен попросту заткнул ей рот поцелуем. — Что ты… ммм… — Лиля честно пыталась сопротивляться. — Зачем? — Ш-ш-ш, я соскучился. — Не время… — Да мне плевать. Кровать тут есть уже? Пора ее обновить. Лиля Иена не понимала. Только что он прибежал в панике, с криками про прибывающего князя Алмазного, но вместо того, чтобы что-то делать, тянет её в постель. Напоследок? Боится, что больше не увидятся? Что князь его тут убьёт? Додумать мысль не успела, Иен все же бывал очень убедительным. И он точно знал, что и для чего делает. И когда квадратный бородатый коротышка в кожаном доспехе все же ворвался в дом, попросту снеся двери, он, к своей растерянности, застал свою "обиженную и обманутую" дочь в кровати с обидчиком. Совершенно голым. Причём обидчик, немало не смущаясь, поднялся с постели во весь свой невысокий рост, аккуратно прикрыл красную как рак жену простыней и лениво поинтересовался: — Что, папаша, стучаться вас не учили? Генрих Скольдович Алмазный страшно смутился. Нет, голых мужиков он видел не раз — было бы там на что смотреть. Хотя мускулатуру его нежеланный зять продемонстрировал вполне неплохую. А вот дочь, поскуливающую за спиной этого немаленького и крайне наглого цверга, было жалко. — Доченька, этот мужлан тебя изнасиловал? — на всякий случай уточнил он. — Это ещё кто кого, — раздался сдавленный голос из-под простыни. — То есть добровольно? — Ну он сопротивлялся. Но не сильно.