— А я сам по себе. Ушел на вольные хлеба. Лиля хотела независимости. На самом деле я, конечно, все равно плачу десятую часть прибыли своему князю, считаюсь его подданным и все такое, могу рассчитывать на помощь клана в случае необходимости. Могу вернуться в любой момент. Но формально я в бессрочном отпуске. Так-то я из Холодного замка. Мой кузен Северный — тоже родился в Холодном замке, тоже… на самовыгуле, как выражается Лиля. Но цверги не любят жить далеко от своих. И мы с Северным не любим. Поэтому и поселились здесь, в Белогорском княжестве. Рядом с Холодными горами. — А родители, братья, сестры есть у тебя? — Есть. И родители, и братья. Но они под землей, в клане Железных живут. Мама не смогла жить сверху, страшно ей было, давило на нее небо. А я вот поехал на первого мастера экзамен сдавать, мне и тридцати тогда не было. Да так и остался. Понравилось. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ясно, — кивнула Ната. — А у тебя кто есть? — Валь и сыновья, — быстро ответила женщина. — Больше никого. — Ну-ну. Посмотрим еще, как тебя альвы примут. Предки-то у Валя мировые, а вот сестричка — сука редкостная. Ну ничего, ты боевая. Если что — бей прямо в морду. Не жалей ее. — Я не думаю, что увижу семью Валя, — тяжело ответила Ната. — Зачем? Смысла нет ему меня с ними знакомить. Лет через сорок оно, знаешь, само рассосется. Что для альва — каких-то сорок лет? Я — всего лишь краткий миг в его жизни. — Вот как ты думаешь, — оглянулся на нее Иен. Смотрел цепко, почти зло. «Расскажет Валю, — поняла Натка. — Ну и пусть. Пусть рассказывает. Как будто Валенуэль сам не понимает!» Замолкла, насупилась, как всегда, когда думала об этом. Ей было хорошо с Валем. Ната всегда старалась смотреть в будущее с оптимизмом, видеть только хорошее. Вторая работа? Зато в два раза больше опыта. Курьер? Никакого фитнеса не нужно, кардионагрузки совершенно бесплатны. Нет высшего образования? Книжки читать никто не мешает, а когда дети вырастут — поступит на вечернее. Егор просит выметаться из квартиры? Ммм… тут сложнее. Ну, до работы близко и кварплата в разы меньше. А вот теперь не получалось. Она отчаянно хотела быть вместе в альвом. Но стареть при нем — нет, не хотела. И видеть в его глазах жалость не хотела. И обузой быть не хотела. Вот еще не дело — быть вздорной бабкой рядом с вечно молодым мужем! Поэтому и вцепилась она в чемоданы. Свое дело поможет ей стать независимой. Валь пусть едет в Арахат, открывает ресторан. А она останется в Каменске. Вот только разделается с герцогом… — Я и не знала, что всё так сложно, — грустно вздохнула Ари. — Наверное, и у меня все плохо будет. Я ведь почти его не знаю. — Кого — его? — Леона своего. Не знаю, кто он. Кто его родители. Он обещал мне, что приедет за мной. Я обещала, что дождусь, сохраню себя для него. Поэтому и урода этого, Кирана, отравила, потому что он хвостом за мной ходил, дяде денег давал, чтобы тот меня отдал в жены. Продал. Как в рабство. 20. Натка и обиды Ари Ведьма — это не приговор. Ведьма — это когда у тебя с детства ценный дар и все вокруг говорят твоим родителям, как им повезло. В роду у Ариадны магический дар передавался через поколение. Дед у нее был довольно известным ведьмаком, даже у альвов побывал. Впрочем, почему был — он и до сих пор где-то есть, только узнав, что ни у одного его ребенка магии нет абсолютно, он жену свою оставил и зажил в свое удовольствие. Магов среди людей мало, а сильных — и того меньше. Ариадна деда никогда не видела, только сказки о нем слышала, какой он талантливый и аби… адми… амбициозный, во. Бабушка так говорила, а бабушка тоже не дура была, чай университет закончила и Ари постоянно на эту же дорогу настраивала. Ари не понимала, зачем ей это. Дар есть, пользоваться она им худо-бедно научилась, прожить сможет. Зачем чему-то учиться, куда-то мчаться, если можно спокойно жить как все, выйти замуж, родить детишек и все такое. Не нужны ей были никакие университеты. Вот бабушка закончила, а толку? Все равно в Каменске осела. Бабушка тоже ведьмой была, только совсем слабенькой. Ари гораздо сильнее. И не только даром. Оставшись с двумя детьми, сиятельная госпожа Матильда Бронская из Велейского княжества, воспитанная в богатом доме, совершенно растерялась. Деньги, оставшиеся от мужа, ушли как-то слишком быстро. Сначала она купила в Ахарате большой дом, где жила, как привыкла. Потом дом пришлось продать и уехать в Каменск и там, о ужас — работать, а потом… Потом сын ее вырос, купил матери избушку на окраине города и туда ее переселил, сам в доме оставшись. А мать у Ари оказалась такой же мямлей, как и бабка. Родила неизвестно от кого, а потом позора не вынеся, сбежала из дома. Нашли ее… в лесу. То, что от нее осталось. Зато дядька явно пошел характером в папашу, потому что подыхать не собирался, зато очень даже хорошо умел манипулировать окружающими. Матерью, например. И племянницей, которая рано начала свой дар проявлять. Поскольку бабушка Матильда особо работой по дому себя не утруждала — именно Ари пришлось следить за порядком, благо, в таком маленьком домишке с этим проблем не было. Полы почистить, посуду, одежду — сил занимало не так уж и много. Зато бабушка «ведовала», как называли это местные. Знала травы, умела варить всякие зелья и микстуры. Местные лекари у нее готовы были скупить всё. А большего ей и не надо было. Общаться с «голытьбой» высокообразованная госпожа Бронная не желала, разве что за неплохие деньги, да у кого в Каменске деньги водились — тот в услугах ведьмы не нуждался. Матильду не любил народ — и неудивительно. Одевалась она, несмотря на откровенную нищету в доме, роскошно, дорого. В обществе соседок не нуждалась и Ари запрещала с местной шпаной водиться. «Мы, девочка, Бронные, — говорила она. — Дед твой — известный маг. Ты достойна большего!» Словом, жили они едва-едва, порой с хлеба на квас перебивались, зато в шубах и бархатных платьях. Впрочем, Ари другой жизни не знала, ей всё нравилось. Несмотря на полную неприспособленность к жизни, Матильда Бронная действительно была высококлассным специалистом. Не лекарь, нет. Ботаник. Фармацевт. Могла с помощью дара определить, что у человека болит (к младенцам ее местные лекари все же вызывали, тут она не отказывала), могла помогать врачу. Умела останавливать кровь, накладывать швы, вправлять суставы. На что-то большее была не способна, но в Каменске и этого достаточно, чтобы считаться ведьмой. В родном Велейском княжестве она была магичкой, а тут — ведьма. Все, что Матильда умела, она вложила в Ари, радуясь, что внучка куда одареннее ее. Матильда мечтала, чтобы Ариадна рано или поздно поступила в университет, даже мужу своему (между прочим, не бывшему, поскольку брачные татуировки никуда не делись) письма писала. Надеялась, что он денег даст на обучение своей кровиночки. Куда те письма ушли — никому не ведомо. Матильда умерла, Ари осталась одна. К счастью, совершеннолетняя. К несчастью — недалеко от предприимчивого дядюшки, который немедленно попытался племянницу продавить. Оказалось, что бабушка часть своего заработка отдавала сыну — за пользование избушкой (то, что он жил в доме, купленном на ее деньги, не учитывалось), за защиту (от кого?), за заботу (какую?). Ари наотрез ему деньги давать отказалось — самой мало. Он вообще представляет, сколько стоит на рынке кусок мяса? К тому же она — не бабка. Знания у нее есть и весьма неплохие, а вот опыта маловато. Лекари не рискуют с ней сотрудничать, что-то сложное и дорогое не заказывают. Тогда дядька зашел с другой стороны и принялся активно племяннице жениха подыскивать. Кандидатов было много. Ари — юная, красивая, одаренная. Такая жена еще и выгодная, работать сможет, деньги в дом приносить. Вот тогда-то Ари встала на дыбы, громко и очень эмоционально объяснив дядюшке, куда ему стоит засунуть свои планы. Замуж она не собиралась, во всяком случае, за того, кого он ей подсовывал. У Ари уже был жених. Особенный. Познакомилась она с ним в Арахате, когда ездила с бабушкой отправлять какие-то бумаги. Совершенно очаровательный молодой человек помог двум прилично одетым женщинам перейти улицу, перегороженную повозками, угостил их кофе с пирожным, разговорился… Нет, про Матильду Бронную он не слышал, но про Казимира Бронного читал. Известный и очень сильный маг. Приятно познакомиться с его женой и особенно с очаровательной внучкой. До чего же редко сейчас встречаются столь скромные и воспитанные барышни! И сразу видно, что девушка из хорошей семьи. Матильда кивала, потом шепнув Ари, что одежда и манеры куда важнее, чем еда и дом. Вот, гляди, девочка, какой тебе жених нужен! Ариадна глядела. Еще раз глядела. И еще раз — ночью, когда к Леону выбиралась через окно гостиницы. Там-то она все ему и рассказала начистоту. И про то, что деда знаменитого не видела ни разу, и про то, что на самом деле они не какие-то там важные дамы, а всего лишь деревенские ведьмы, что шуба и платье — это всего лишь вещи, а кофе с пирожными она впервые с ним попробовала. От злости рассказала, чтобы уж точно отпугнуть его, потому что нравился ей Леон невозможно. А никогда на такую, как Ари, он не посмотрит, потому что не на что там смотреть. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Как он смеялся! До слез, до икоты. А потом Ариадну поцеловал — впервые в жизни. Да так — что у нее ноги подкосились. И она бы ему всё позволила прямо там, в саду гостиницы, да он не взял. Сказал, что такую, как она, всю жизнь искал (то, что жизни той от силы лет двадцать, Ари предпочла не заметить). Сказал, что уладит все дела и приедет за ней, пусть только она себя для него сохранит. Обещал весной — когда сады зацветут. Кольцо ей на палец надел — Ари потом его на шнурок повесила и на груди спрятала, чтобы никто не увидел. Это было в начале осени, а потом, когда с деревьев опали все листья, бабушка сильно простыла, много кашляла да так и сгорела в лихорадке. И ни один лекарь не смог помочь, и сама Ари оказалась бессильна. Вот тогда-то дядюшка и начал свое наступление. Для начала каждый божий день напоминал, что Ари живет в его доме только по его милости. Потом женихи эти начали толпами ее порог оббивать. Про Леона, разумеется, юная ведьма никому не рассказала, да и было бы что рассказывать. Вот зацветут сады — она все и узнает. Ари ведь не дура, она понимает, что красивый богатый юноша мог просто с ней поиграться и забыть, а она не забыла, она его перстень каждую ночь в кулаке сжимала и целовала. Один из поклонников, Киран, отличался особой назойливостью. Проходу ей не давал, руки начал распускать, пару раз пытался юбку задрать, да спасибо добрым людям, спугнули. Ари поняла, что он не отпустит — изнасилует, а потом всем разнесет. Волей неволей придется замуж идти или всю жизнь в позоре жить. Помощи ей просить было не у кого, и ничего лучшего ей в голову не пришло, чем пригласить Кирана на чай — обсудить его предложение — да в чай настойки дикой арьянки накапать. Думала, пронесет. Его пронесет — несколько дней острого поноса гарантированы. Кто ж знал, что этот урод еще и нажрется к вечеру, как свинья, всем будет рассказывать, что с ведьмой сговорился, что чаем она его поила… А потом, пардон, у него живот так скрутило, что он уже другое орал — отравила ведьма, как есть отравила. Побежал в сортир, оступился, провалился в фекальную яму — пьяный же, на ногах не стоял. Когда его хватились, было уже поздно. Захлебнулся нечистотами. Туда ему, конечно, и дорога, но грех все равно на Ари лег. Коли не ее зелье, не помер бы. Люди, а особенно дядюшка, считали так же. Взяли вилы да лопаты и пошли ведьму судить. Не успели, она не дура, сразу смекнула, чем эта история пахнет для нее — тем самым содержимым сортирной ямы. Сначала пряталась в доме Глена Леднева, он к Ари хорошо относился. Цверг предлагал ей в замок Северного ехать, обещал дать письмо, чтобы ее там не обижали, да она отказалась. Обязательно надо было дождаться весны. А то вдруг приедет Леон и ее не найдет? Потом кто-то про нее узнал, заявились солдаты. Пришлось бежать. Укрылась в гостинице у Иена Северного, тоже — ненадолго. Ближе к весне жила в амбаре у мельницы. Холодно, голодно, крысы еще. Когда узнала, что в ее избушке новые жильцы появились — решила вернуться домой. На чердаке укрыться можно, никто и не заметит. Уж там-то точно ее искать не будут! Все это Ариадна рассказывала легко и даже весело, не замечая, как каменеет лицом цверг, сидящий на облучке, как хмурится Натка, которая к юной ведьме почти как к дочке своей относилась, даром, что старше нее всего на шестнадцать лет была. — Ну вот что, — сказал, наконец, Иен. — Найдем мы твоего Леона. Я поспрашиваю. И узнаем, есть ли у него на тебя планы. Если нет — поедешь к цвергам, как миленькая. Я с Северным поговорю, ведьмы везде нужны. Заключим контракт, отправим тебя учиться — будешь нашей личной знахаркой. — Нет, — покачала головой Ариадна. — Недолго осталось. Подожду, пока сады зацветут. Не приедет за мной Леон — значит, обманул. Вот тогда, дядя Иен, я твоей помощью воспользуюсь. А пока дам ему шанс. 21. Натка и логово врага К замку Лотрейна подъехали на второй день. Ничего такое строение, высокое. С башнями, выглядывающими из-за высокой каменной стены, с широкими воротами, открытыми нараспашку и опущенным через заросший ивовыми кустами ров мостом. — А Холодный замок красивее, — проворчал Иен. — И больше. И надежнее. И старше. — Так никто и не спорит, — философски заметила Натка. — Ну что, поехали? — Куда? — В ворота. — Так нас и пустили, ага, — проворчал Иен, поразительно легко для такой комплекции спрыгивая с повозки. — Я схожу и всё узнаю. Ната и Ари остались одни. Наблюдать. Вот цверг прошел к воротам, о чем-то заговорил со стражниками. Махнул рукой в сторону девочек. Что-то рассказывал, кажется, сунул охранникам денег. С местными обычаями он был явно знаком лучше всех из их компании. Натку волновало другое: движение по дороге, ведущей в замок, было довольно-таки интенсивным. Ехали телеги, кони, люди. Процокал копытами отряд всадников со знакомой усатой фигурой во главе кавалькады. М-да, непросто к этому герцогу пробиться, ой как непросто! Иен вернулся, взял одну из лошадей под узцы: — Его светлость примет нас вечером. Или завтра. Или никогда. Я попросил передать, что мы за патентом, сказали — ехать в Ахарат к чиновникам. Его светлости не до попрошаек всяких, даже и не до цвергов. — И что нам делать? — растерянно спросила Ната. — Как говорила моя бабушка — будем импровизировать, — торжественно заявила Ари. — Дядя Иен, а узнай-ка нам, когда его светлость будет из замка выезжать? Он не всегда тут сидит, правда? А мы с Натой сделаем ему красиво. — Лучше бы больно, — скривила губы Натка. — Сначала красиво, потом больно, — согласилась Ариадна. Когда герцог Лотрейн выехал на вечернюю прогулку со своей свитой, то сразу заметил возле дороги живописную пастораль. Две привязанные лошади. Крытая повозка с кожаным верхом, у колеса которой копошился типичный на вид цверг. И две прекрасные женщины, которые гордо сидели на странного вида сундуках: одна, помоложе, в алом платье и белой шубке. Другая, тоже еще совсем не старая, высокая, очень красивая — в бархатном плаще на манер альвийского. Не остановиться герцог просто не мог — уж слишком необычной была картинка. Да и титул обязывал. Простолюдин может проехать мимо нуждающихся в помощи женщин знатного вида. Аристократ воспитан совсем по-другому. — Прекрасным дамам нужна помощь? — вежливо осведомился герцог, жестом останавливая свиту. Старшая из женщин оглядела его надменным взглядом с ног до головы, приподняв бровь презрительно. Немного помолчала и ответила звонко (видимо, сочла достойным ответа): — У нас что-то с колесом, любезный. Мой друг сейчас приведет его в порядок, и мы поедем дальше. Точнее, обратно.