Еще в пяти крупных банках нас тоже постигла неудача. Нет, категорически отказались иметь с нами дело только в двух из них. Остальные готовы были открыть нам счета, а в одном даже обещали рассмотреть кредитную заявку на десять миллионов, и менеджер уверял, что мы имеем все шансы на одобрение кредита руководством. Но это, конечно, нашу проблему решить не могло. Все прояснилось на третий день. Со мной связался смущенный и явно расстроенный Рабинович. – Игорь, у меня для вас плохие новости, – прямо заявил он, – на меня вышли люди из Глобал Випон Индастриз. Они недвусмысленно намекнули мне, что хотят провести переговоры с владельцами Оружейной компании Лавровых о продаже фирмы. Мне очень интересно с вами работать, но хочу сразу предупредить, если вы решите отказаться от продажи, я буду вынужден прекратить наши деловые отношения. Мне такие недоброжелатели испортят весь бизнес. Это очень серьезные люди и я бы не хотел видеть их своими противниками. – Спасибо за откровенность, Лев, – задумчиво ответил я, пытаясь выстроить свою линию поведения в новых обстоятельствах, – я не буду отказываться от переговоров. Посмотрим, что эти господа мне предложат. На этом этапе вы еще готовы участвовать? – Пока не принято решение об отказе, да. – Тогда организуйте нам встречу, пожалуйста. От приглашения к нам в офис представители одного из крупнейших мировых производителей оружия отказались. К себе они нас тоже предпочли не звать. Мы встретились на нейтральной территории, в комнате для переговоров одного из самых дорогих столичных бизнес-центров. – Итак, господа, – взял я на себя инициативу после нашего взаимного представления, – у вас есть ко мне какое-то предложение. Я вас внимательно слушаю. – Игорь Яковлевич, – негромко начал латиноамериканец Энрике Крус, первый из переговорщиков оружейной корпорации, – мы рады знакомству с вами. Такой молодой офицер, и уже кавалер Золотой Звезды и Железного Креста. Вы отличный военный, и, очевидно, именно в этом ваше призвание. – Спасибо, господин Крус, – кивнул я головой, – но ведь не это стало поводом для нашей встречи. – Не торопитесь, господин Лавров, я только начал свою мысль. Итак, вы образцовый офицер с невероятным для вашего возраста и звания боевым опытом. Вас ждет блестящая военная карьера, ведь уже сейчас вы стали слушателем академии Генерального штаба, а окончание этого учебного заведения открывает перед любым офицером многие двери. Мы с коллегой Мартинесом хотели бы понять, зачем вам вдруг понадобилось столь круто менять образ жизни и начинать бизнес, в котором вы не слишком разбираетесь? – Господа, – с подчеркнутым удивлением в голосе ответил я, – но ведь это более чем логично. Я участвовал в двух боевых операциях, и в обоих случаях мне удалось добиться высокой боевой эффективности за счет усовершенствования стандартного оружия, стоящего на вооружении армии Федерации. Это ли не повод для оптимизма при создании своего оружейного бизнеса? – Для оптимизма? Ничуть. Вы, видимо, не очень понимаете, во что ввязываетесь и на что замахиваетесь. Разработка оружия и боевой техники требует просто колоссальных ресурсов, как материальных, так и людских. Кроме того, эта сфера деятельности давно поделена между крупными игроками. Мы, Глобал Випон Индастриз, имеем на рынке вооружений долю около сорока процентов. Есть еще три крупных корпорации, но их доли ниже. И все, господин Лавров. Больше никого нет. Конечно, небольшие компании тоже занимаются своими разработками, но они работают не напрямую с министерством обороны, а являются подрядчиками одной из крупных фирм и выполняют некоторые их заказы, да и то, скажу вам честно, чаще всего это либо дочерние, либо зависимые компании все тех же основных игроков рынка вооружений. Вы же, получив в обход обычных процедур полную лицензию на разработку и производство оружия, выпали из этой давно отлаженной схемы. Никому сейчас не нужен новый участник рынка, имеющий прямой доступ к конкурсам минобороны. – Спасибо за познавательный экскурс в мир оружейного бизнеса, господин Крус, – с улыбкой ответил я, – так что же хочет от меня руководство ГВИ? – Мы бы хотели выкупить вашу компанию. Вместе с лицензией, разумеется, ведь именно она представляет основною ценность. Наше руководство готово предложить вам сто миллионов рублей. Это очень хорошая цена, господин Лавров. Подумайте об этом. Кроме того, мы готовы отдельно приобрести все ваши уже сделанные наработки по модернизации стандартных образцов вооружений и выкупать впредь все перспективные усовершенствования и новые образцы, которые вам удастся создать. Крус замолчал, и все трое, включая Рабиновича, посмотрели на меня в ожидании ответа. Судя по выражению лица моего консультанта, он считал предложение ГВИ более чем щедрым. – Это хорошее предложение, господа. И будь я обычным коммерсантом, я принял бы его, не задумываясь. – Что же вам мешает, господин Лавров? – Только одно. Я начал это дело не ради прибыли. У меня и так есть достаточно средств для безбедного существования. Но, увы, недолгого. Вам будет сложно меня понять, господа, я это уже вижу, но все же, постарайтесь, хотя бы для того, чтобы правильно донести мои мотивы до тех людей, по чьему поручению вы сейчас здесь находитесь. Я совсем недавно вернулся из боя, и я знаю реальное положение дел на фронтах, поскольку вращался среди высших офицеров, настоящих боевых командиров высокого ранга. С имеющимся оружием и ресурсами мы не только не сможем победить кваргов, мы проиграем войну. Это вопрос нескольких лет. Кому тогда будут нужны деньги, которые вы мне обещаете за мою компанию? Кто и где будет их тратить? – Мне кажется, господин Лавров, вы сгущаете краски, – произнес Мартинес, но было видно, что от моих слов ему стало не по себе, – Пораженческие настроения… – Я похож на человека, подверженного пораженческим настроениям? – мягко перебил я переговорщика от ГВИ, – вы ведь наверняка изучили мою биографию. – Мой коллега неверно выразился, – поспешил сгладить ситуацию Энрике Крус, – он имел в виду, что сам смотрит на этот вопрос более оптимистично. Продолжите, пожалуйста, вашу мысль. – Так вот, господа. Я создал Оружейную компанию Лавровых, поскольку чувствую в себе силы изменить сложившуюся ситуацию. Я подобрал отличную команду единомышленников, обладающих необходимой компетенцией. У меня уже есть несколько перспективных наработок, которые я, по собственному опыту боев с кваргами, считаю наиболее важными для быстрейшего внедрения в вооруженных силах Федерации. Именно их я и хочу представить комиссии по вооружениям минобороны. Еще раз повторюсь. Мне не нужна прибыль. Все заработанное я планирую направлять в исследования и разработки, а для того, чтобы их внедрение шло максимально быстро, мне нужен прямой выход на министерство обороны. Я буду делать именно то, что считаю сейчас наиболее актуальным для армии и не хочу, чтобы кто-либо в этот процесс вмешивался и диктовал мне, что более перспективно, а что менее с точки зрения коммерческой выгоды. На лице Мартинеса читалось тщательно скрываемое разочарование и досада. Ход переговоров ему явно не нравился. А Энрике Крус о чем-то напряженно размышлял. Наконец, он вздохнул и посмотрел на меня. – Я уважаю вашу позицию, Игорь, – в его голосе мне послышалось сожаление, но, возможно, мне это лишь показалось, – но реалии таковы, что вы не сможете вести это бизнес самостоятельно. Вам ведь уже отказали в кредитовании и лизинге? Вы человек умный, и, я думаю, уже поняли, что это не случайность. Поверьте, дальше будет только хуже. При всем моем уважении, искреннем уважении, к вашим достижениям, рынок вооружений – не ваш уровень. Мне очень жаль, что мы с вами находимся по разные стороны стола переговоров, но жизнь сложилась именно так, и с этим ничего не поделаешь. Я все же рекомендую вам еще раз обдумать наше предложение. Я мог бы удвоить сумму, но понимаю, что дело не в деньгах. Откажитесь от этого бизнеса и переходите вместе с вашей командой в ГВИ. Я думаю, мне удастся убедить руководство создать из вашего коллектива отдельное подразделение. У вас будут практически неограниченные ресурсы и возможность безопасной работы в крупной корпорации. – Спасибо, Энрике, – я тоже решил обратиться к нему по имени, – я понимаю, что вы просто делаете свою работу, а ваш работодатель поставил вам задачу выкупить мою компанию. Но я ничем не могу вам помочь. Мне нужна самостоятельность в принятии решений. Полная самостоятельность, что абсолютно невозможно в рамках вертикально-интегрированной корпорации, каковой и является ГВИ. Поэтому я вынужден отказаться. – Это ваше окончательное решение, господин Лавров? – в голосе Мартинеса слышалось с трудом сдерживаемое раздражение. – Окончательное, господин Мартинес. – Ну что ж, боюсь вам вскоре придется об этом пожалеть, младший лейтенант, – прошипел переговорщик, – ведь когда через три месяца к вам выйдет комиссия минобороны и увидит, что реальная деятельность не ведется, она отзовет лицензию, и все ваши благие намерения превратятся в пшик. А без денег никакой деятельности у вас не будет. Обойдите, хоть все банки Федерации, никто с вами работать не станет. Максимум – пообещают что-нибудь незначительное и будут месяцами тянуть с принятием решения. А если попробуете найти стороннего инвестора – сами понимаете, кто будет стоять за его спиной. – К сожалению, мой коллега прав, господин Лавров, – мягко сказал Крус, – мой контакт у вас есть. Я буду ждать звонка. Наше предложение еще в силе. Ну, пока у вас есть лицензия, разумеется. Вот только каждый день вашего промедления будет уменьшать предложенную нами сумму на два миллиона рублей. Рад был знакомству с вами. А теперь, простите, господа, нас ждут дела. *** Не все партнеры одинаково полезны. Рабиновича я потерял, а ведь у меня были на него определенные планы. – Простите, Игорь, но на вашем месте я бы принял это предложение. Мне было приятно с вами работать, но, боюсь, вам придется искать другого консультанта, – сказал мне Рабинович сразу после ухода переговорщиков ГВИ. Я не жалел. Лучше расстаться с ненадежным партнером на ранней стадии отношений, чем потом получить удар в спину в более серьезной ситуации. Да сейчас мне было и не до Рабиновича. И без него проблем хватало. Я вернулся в офис, заперся в своем кабинете, взял в руки планшет и начал анализировать ситуацию. Изначально я собирался замахнуться на разработку новых станций РЭБ. Используя знания моей цивилизации, я вполне мог существенно улучшить не только схемы, применяемые в производстве средств радиоэлектронной борьбы, но и саму элементную базу, на которой они собирались. Для этого мне и требовалось дорогостоящее оборудование. Теперь о нем можно было забыть, но нельзя сказать, что мои планы от этого совсем перечеркивались. В конце концов, и с имеющимися у Федерации технологиями можно было многое сделать, используя известные мне программные алгоритмы. Ну что ж, будем улучшать системы связи и электронного противодействия, используя то, что есть. Я залез в каталоги фирм-производителей и стал прикидывать, что именно нам может понадобиться и в какие деньги нам это обойдется. Через три месяца мне предстоит отчитываться перед комиссией минобороны, и лучше будет, если на эту комиссию я вынесу уже готовый действующий образец. Минут через сорок я понял, что увяз окончательно и вызвал к себе Джеффа. Провозившись с ним вместе еще час, я осознал, что дело плохо и пригласил профессора Штейна. В итоге наши мучения вылились в полноценное совещание всего коллектива фирмы. – Итак, господа, – подвел я промежуточный итог, – в связи с вновь открывшимися обстоятельствами в ресурсах мы оказались сильно ограничены. Закупить дорогое исследовательское и производственное оборудование на данный момент не представляется возможным, но у нас есть другой путь. Перспективные исследования по новым процессорам для станций РЭБ мы пока остановим. Мы не отказываемся от них окончательно, но поскольку с сегодняшнего дня в плане денег мы можем рассчитывать только на себя, первостепенными для нас становятся проекты, способные доказать министерству обороны нашу состоятельность и принести нам государственный заказ, на деньги от реализации которого мы сможем продолжить наши исследования. Я оглядел своих людей. Меня слушали внимательно, но на лицах парней, чью тему я отложил в долгий ящик, застыло кислое выражение. – Нодир, – обратился я к одному из них, – не переживай. Ваши с Жасуром процессоры мы доведем до ума в обязательном порядке, но сейчас вы нужны мне на разработке схемы динамического сопряжения станций РЭБ. – Да, ясно нам все, Игорь Яковлевич. Обидно просто. Только прорыв наметился, вернее, пока не прорыв еще, а так, его тень на горизонте… – Успеете еще прорваться, не беспокойтесь, а пока продолжим. Через три месяца я хочу представить комиссии министерства обороны десантный взвод, оснащенный нашими новыми средствами маскировки. Три десантных бота, три легких боевых робота Варан-М2 и комплект боевых скафандров я постараюсь одолжить у ВВУ Планетарного Десанта вместе со взводом курсантов, а вот все остальное нам придется покупать на деньги компании. Мы с главным инженером Джеффом прикинули примерные схемы сборки оборудования. Пока это только наброски, которые еще предстоит довести до ума, и делать это будете вы. Через пару дней я допишу программу, которая заставит все это железо работать в нужном нам режиме. Опять же, в нее наверняка придется вносить коррективы, поскольку пока не ясно, какие засады встретятся нам на пути. Главный инженер и профессор Штейн распределят между всеми сотрудниками текущие задачи. Через два дня мне нужен полный список оборудования и комплектующих, которые нам понадобятся. Имейте в виду, что запрашивать нужно только самое необходимое, ибо ресурсы у нас не латексные, растягиваются плохо. И все равно денег не хватило. Ужимая все, что только можно, а иногда и что нельзя, нам удалось уложить расходы в пятьдесят три миллиона. Я прекрасно понимал, что нужен еще некоторый запас на непредвиденные расходы, так что по-хорошему требовалось миллионов шестьдесят, из которых у меня к настоящему моменту имелось только тридцать. Вопрос с деньгами решился совершено неожиданным для меня образом. Ближе к вечеру ко мне в кабинет заглянул Иван Герхардович. Профессор выглядел задумчивым, но по нему было видно, что он пришел не просто обсудить текущие дела. – Игорь, я тут подумал на тему требуемой суммы, – сразу перешел он к делу, – ГВИ нагнула банки на отказ в кредитах нашей компании, это понятно. Но ведь мы с тобой можем выступить не от имени Оружейной компании Лавровых, а просто как обычные граждане. Понятно, что в тех банках, где мы уже были, с нами разговаривать не станут, но на Титане есть небольшой банк, РКСТ – Русский кредитный союз Титана. У меня там с давних времен открыт счет. В этом банке обслуживается Колониальный Технологический, вот и я для удобства стал их клиентом. Я смотрел на профессора и не мог поверить в происходящее. Осторожный и консервативный Иван Герхардович поразил меня своим «мы с тобой», когда заговорил о кредите. – Профессор, я не ослышался? Вы хотите выступить заемщиком вместе со мной? – Ну, наверное, все-таки не заемщиком. На это я еще не созрел. Но залогодателем и поручителем я стать готов. Не забывай, мне ведь тоже принадлежит двадцать процентов в нашем патенте по астероидной горячке, а я, хоть и старый жадина и карьерист от науки, в душе прекрасно понимаю, кто на самом деле главный в этом патенте. Но дело не только в этом, Игорь. Я не хочу, чтобы твое начинание провалилось. Я хорошо помню твои слова, которыми ты убедил меня перейти на работу в твою фирму. Лет через десять я бы хотел вернуться домой на Титан и снова учить студентов Колониального Технологического. Но для этого нужно, чтобы было куда возвращаться. Так что на мою долю в качестве залога можешь рассчитывать, а это дополнительные миллионов тридцать, как я понял. *** В отличие от всех остальных банков, с которыми мы общались исключительно через сеть, в РКСТ мы с профессором решили явиться лично. Перелет до Титана много времени не потребовал, и уже на следующий день мы с Иваном Герхардовичем сидели в кабинете управляющего. Профессор оказался давним и уважаемым клиентом РКСТ. На его счет регулярно падали отчисления по патенту, тратить которые Иван Герхардович не очень торопился, так что банк таким клиентом был весьма доволен. Выслушав нас и посмотрев документы, управляющий улыбнулся. – Господа, я надеюсь, вы понимаете, что процентная ставка по потребительскому кредиту будет выше, чем если бы вы обратились ко мне, как представители компании? – Конечно, господин Камский, мы отдаем себе в этом отчет, – ответил я на его намек, что он в курсе ситуации вокруг Оружейной компанией Лавровых, – однако в настоящий момент идея обращаться к вам от имени фирмы не кажется нам удачной. – Я думаю, вы правы, и очень хорошо, что вы обратились именно к нам. Вдвойне правильно вы поступили, прибыв в банк лично. Сейчас нас с вами точно никто не слышит, поэтому я позволю себе быть откровенным. Вы очень заинтересовали наш совет директоров, господин Лавров. Мы видим, как вы добиваетесь своих целей и видим результаты, прежде всего финансовые, такова уж наша специфика, которые могут принести ваши усилия. По известным причинам мы не смогли бы выдать кредит Оружейной компании Лавровых, но вам лично, как простому гражданину Федерации, жителю Титана и кавалеру Золотой Звезды и Железного Креста, мы пойдем навстречу. Предложенный вами залог нас более чем устраивает. Такой патент мы всегда сможем реализовать, если ваше начинание окажется несостоятельным. Но, выдавая такой кредит, мы хоть и не вступаем формально в конфликт с известными вам силами, все же несем определенные риски, связанные с их возможной реакцией на помощь вам. Поэтому мы бы хотели от вас взаимной услуги. – Я вас внимательно слушаю, Иван Денисович. – Если в результате нашего сотрудничества Оружейная компания Лавровых получит доступ к государственным заказам и займет достойное место на рынке вооружений, мы бы хотели, чтобы она перешла на обслуживание в наш банк. От вас мне достаточно простого обещания. – А как вы думаете, Иван Денисович, в какой банк я бы привел свою компанию после того, как из всех тех, к кому я обратился, лишь один вошел в мое положение и согласился помочь? Мне даже не нужно ничего обещать вам. Я и так собирался поступить именно таким образом. – Ну что ж, господа. Тогда мы можем переходить к формальностям. *** Генерал-лейтенант Шиллер выслушал меня с мрачным выражением лица. Я не стал ничего от него скрывать. Этот человек уже не раз помогал мне, и я не ждал от него удара в спину. – Младший лейтенант, – хмуро сказал он, когда я замолчал, – ты сильно рискуешь. Эти люди шутить не будут. Ты уверен, что все учел? – Я рискую сильнее, чем на Лейтене-5, господин генерал? – Не притворяйся дурачком, Лавров. Это разные риски. Никто убивать тебя не будет, по крайней мере, своими руками. Но ты начал дело, которое не имеешь права завалить. Надеюсь, ты понимаешь это не хуже меня. Вот только руководству ГВИ на твои мотивы плевать. Я не знаю, что они там себе думают, но жадность, по-моему, совсем застила им глаза. И я догадываюсь, каким будет их следующий шаг. Если ты представишь комиссии что-то стоящее, их лоббисты настоят на боевых испытаниях перед заключением госконтракта, и тебя с твоими людьми и новой техникой пошлют в такое место, откуда вы гарантированно не вернетесь. Ты к этому готов? – Я подозревал что-то подобное. Значит, придется пройти и через это. – Ты настолько в себе уверен? – Уверен. И в себе, и в своих людях, и в курсантах ВВУ Планетарного Десанта, которых хочу у вас попросить на время госприемки моего нового оборудования. То, что мы представим на полигонные испытания, будет достаточно прорывной технологией, чтобы заинтересовать комиссию, но мы покажем им не все. Кое-что я припрячу в рукаве, чтобы достать этот козырь во время испытаний в бою, в каких бы тяжелых условиях они ни проводились. Мы справимся. – Кому другому я бы не поверил, но тебя я знаю, как офицера, который зря говорить не будет. Я постараюсь помочь тебе, младший лейтенант. Но это решение нужно будет согласовать с попечительским советом. Во всяком случае, с его главой. Я думаю, генерал армии Васнецов, меня поддержит. *** До начала занятий в академии у меня оставался всего месяц. Все это время, с момента награждения Золотой Звездой, я считался находящимся в отпуске, ведь училище я уже досрочно закончил, а приказ прибыть в академию предписывал мне явиться туда лишь двадцатого июня. Ну и положен мне был отпуск, к ордену прилагался. Почти весь этот месяц я провел, мотаясь между столицей и Ганимедом, где Джефф с четверкой наших студентов-инженеров безвылазно ковырялись в училищной ремзоне. Генерал меня не подвел, да и Васнецов оказался мужиком с понятием. Во всяком случае, технику мне выделили наименее потрепанную. Пару раз Шиллер лично спускался к нам в ангар и молча смотрел на наши мучения, не вмешиваясь в процесс, а на следующий день так же, не говоря ни слова, прислал нам в помощь бригаду из трех училищных техников. Работы предстояло еще море, ведь мы собирались оснастить нашими новыми станциями РЭБ не только боты и Варанов, но и бронескафандры десантников. Гулять, так гулять. Все компоненты десантного взвода должны соответствовать новым требованиям незаметности.