Иерархический разрыв между мамой-мастером и отцом-подмастерьем удивительно стабилен по целому ряду причин. У экспертов, например Корнелии Коппетш, есть на этот счет такое объяснение: женщинам стоит поучиться «терпимости к хаотичному поведению». Более того, тем, кто к этому не готов, как не без провокации говорит Коппетш, «придется навсегда остаться домохозяйками» [141]. Эти слова в чем-то закрепляют стереотипное представление о некомпетентном отце. Но это не значит, что супермамы должны отказаться от внутренних и внешних ограничений и стать больше похожими на расслабленных пап. В отношениях никто не может установить единственно верный стандарт поведения — необходим непрерывный обмен. Может быть, стоит определиться с обязательным минимумом (например, один прием горячей пищи в день) или вариантами допустимого, и тогда уже мы сможем учиться друг у друга, обмениваться навыками или, как это называется в бизнесе, «лучшими практиками» и «лайфхаками». Лучший способ избежать стереотипов и связанных с ними ограничений — регулярно меняться ролями, чтобы посмотреть на мир глазами другого человека. «Если у обоих родителей полный рабочий день, это поможет поровну распределять обязанности по уходу за детьми и домом», — считает экономист Катарина Ролих. Это действительно так. Как бы мне ни хотелось верить в то, что мой внутренний рост связан с переходом от «ограниченного» к «полноценному» отцовству, на самом деле он во многом обусловлен тем, что моя жена работает в клинике на 80% ставки (по меркам обычного сотрудника это все 120%). Время от времени я на пару дней уезжаю в командировки, а она порой проводит на работе все выходные. Мы оба знаем, что дом за это время не перевернется вверх дном. Например, я начал делать украшения из гофрированной бумаги, и теперь на окне в нашей гостиной красуется парочка плоских птиц. Пожалуй, для человечества это маленький шаг. Но для меня самого — очень даже большой, ведь я не всегда могу ровно согнуть лист А4, чтобы вложить его в конверт. Когда жена возвращается домой после долгого дежурства в операционной, она не идет первым делом убирать посуду в посудомойку — с этой задачей справится дежурный по хозяйству. Последнее время, когда по утрам дочка выпрашивает мармеладных мишек или серию «Щенячьего патруля», у нее часто вырывается фраза: «Ма-па, можно мне…» Может быть, я придаю этому слишком большое значение, но ведь в этой оговорке — новый стандарт воспитания. Главный родитель — не папа или мама, а они оба. Хороший знак. Делает ли мужчина, что ему положено? Конечно, матери и отцы не должны сливаться в единый антропоморфный гибрид. «Эволюция избегает избыточности», — говорит оксфордский профессор Анна Мачин. Потому что все лишнее является пустой тратой времени, смертным — или даже смертельным — грехом в вечной игре на выживание. По словам Мачин, анализ мозговой активности мужчин и женщин, взаимодействующих со своими детьми, ясно показывает, что мама и папа с первых дней берут на себя разные роли. «У матерей мы в первую очередь наблюдаем активацию лимбической области, где живут чувства, желание заботиться и оберегать», — пишет автор. У отцов обнаруживается «активация в неокортексе, который отвечает за социальное взаимодействие, общение и познание, планирование, мотивацию и соревновательный дух». Получается, продолжает Мачин, что отношения малыша с матерью направлены внутрь, а для отцов важно стремление дать толчок во внешнюю среду: «Это касается того, как ребенок открывает мир, как справляется с рисками и неудачами» [142]. И вот тут-то хочется возмутиться: «Да это же очередное клише!» Отец-мотиватор и наставник, который путает борьбу с объятиями, который делает все, чтобы отпрыск готовился к поступлению в университет, но не знает, взаимно ли у сына чувство влюбленности. Мачин пишет: «Отцы влияют на успеваемость в учебе и играют особую роль в непростых поисках своего места в обществе» [143]. Вот это давление! «Моей жене хотелось, чтобы я учился самостоятельно, а не спрашивал у нее обо всем. Чтобы я не прибегал к ней, не зная, как сделать смесь, как нагреть бутылочку до нужной температуры, как держать ребенка и что должно быть в домашней аптечке. Она хотела, чтобы я выяснил сам. А когда я полез в интернет, обнаружил там только сайты для мам и немало удивился: почему не наоборот, для отцов?» Кай, 50 лет, частный предприниматель, отец десятилетней Мики Когда мне было 12 лет, у меня была привычка поздно ночью вылезать из окна мансарды, где мы жили с мамой и братом, и лежать на покатой крыше. Это было очень приятно, особенно летом. Кирпичи еще теплые от солнца, звездное небо прямо над головой, невдалеке течет река. Подходящее место для серьезных вопросов, на которые не ответят ТВ-шоу. Я до сих пор хорошо помню момент, когда в голове, как падающая по небу звезда, пронесся вопрос: «Каково это — быть взрослым и понимать, как устроен мир?» Бабочки в животе, ощущение предвкушения. Спустя несколько десятилетий я понял, что момента озарения ждать не стоит. Можно лишь надеяться на то, что шаткие гипотезы, которые возникают в условиях нехватки информации, не слишком далеки от истины. «Человек всегда остается дилетантом», — писал Макс Фриш [144]. Эта мысль очень занимала меня перед рождением первой дочери. Как я могу учить ее, если и для меня мир во многом остается загадкой? Сейчас я отношусь ко всему проще. Научились бегать? Готово. Разговаривать? Есть. Кататься на велосипеде? Еще как! Конечно, ошибки случаются. Но это не страшно — малыши все испытывают впервые. В ближайшие годы нам предстоит помочь детям освоить алгебру и развить в себе личность, невзирая на соцсети, которые напоминают зеркальные комнаты страха. Но сложнее всего, пожалуй, подготовить их к тому, что в жизни не существует единственно правильной инструкции. Заставить их поверить в себя и помнить, что они справятся со всеми трудностями (потому что именно они — самые удивительные из всех восьми миллиардов людей на планете). Дать им понять, что мы всегда будем рядом, — по крайней мере, будем надеяться, как можно дольше. Как и для большинства отцов, мне привычнее то, что исследователи называют «активной игрой с акцентом на тело»: я подбрасываю своих маленьких дочек, ловлю, играю с ними в единорога, на котором можно прокатиться верхом, строю шалаши в лесу. Что это — генетическая программа? Заложенный в сознании комикс, в котором я со своим отцом, взяв в руки долото, добываю драгоценные камни и полезные ископаемые? Или все дело в обстоятельствах? «Отцы реже бывают дома, чем матери. Они проводят с детьми меньше времени, но обычно используют его более интенсивно, — заявил в интервью психолог и антрополог Василиос Фтенакис. — Например, во время потасовок дети учатся эмпатии. Они тренируются регулировать свои импульсы и вести себя с партнером так, чтобы игра была веселой для обеих сторон» [145]. Между мамами и папами существуют различия, и это, пожалуй, даже хорошо. «Для детей важен различный опыт, — говорит австрийский психолог Харальд Вернек. — Так они узнают, что каждый из родителей реагирует по-своему, и впоследствии могут лучше ориентироваться в разном окружении». Группа венских исследователей проанализировала то, как мужчины и женщины читают своим годовалым детям, а затем проверила активный словарный запас детей и их способность понимать речь [146]. Ученые обнаружили, что малыши лучше усваивают информацию, если мамы подробно объясняют им происходящее с помощью картинок в книжке [147]. Манера речи у мам строилась преимущественно на основе их эмоциональной связи с ребенком. У отцов, в свою очередь, она определялась выбором слов для объяснения и особым способом чтения вслух. Согласно результатам исследования, папы чаще дополняют сюжет детских книг звукоподражаниями или активными действиями. Все это влияет на детское воображение и тягу к экспериментам. Существует и еще одна причина, по которой мужчины играют особую роль в развитии речи своих детей. На первый взгляд, она куда менее лестная: из-за того что отцы меньше занимаются детьми и реже, чем мамы, сталкиваются с их вопросами, у них чаще возникают сложности. Благодаря этому ребенок тоже может научиться чему-то новому [148]. Профессор психологии Лизелотта Анерт доказала, что присутствие папы важно не только из-за ролевых игр и акробатических трюков. Она попросила тестовую группу мужчин установить на свои смартфоны приложение, которое случайным образом запрашивало у них информацию о том, чем они заняты вместе с детьми в этот момент. «Выяснилось, что связь с малышом может быть хорошо развита даже у тех пап, которые, казалось бы, с трудом следуют ценным педаго­гическим рекомендациям, — отмечала исследовательница в интервью. — Для детей важны повседневные ситуации, когда они чувствуют, что отец рядом: он — защитник, который приходит ночью, если приснился страшный сон, вы­краивает время, чтобы забрать их из садика, или умудряется вырваться из рабочей рутины» [149]. Конечно, ничего удивительного здесь нет, но и само собой разумеющимся фактом это не назовешь. Из всех выводов меня больше всего поразило вот что: активные игры — это не только прерогатива мужчин. «Работающие с полной занятостью матери склонны общаться со своими детьми так же», — пишет Фтенакис [150]. Роли меняются, если меняются обстоятельства. «Мы оба одинаково свободолюбивы. Только вот жене все эти два года с начала беременности было непросто видеться с подругами. Хотя я часто предлагал ей: “Ничего страшного, я посижу с ребенком, а ты сходи прогуляйся, останься у подруги на ночь”. Но она отвечала, что тогда у нее будет “совесть не чиста”, поэтому она не могла и не хотела соглашаться. Что тут скажешь?» Ян, 30 лет, видеопродюсер, отец годовалого сына Больше эгоизма! В 2021 году большинство мужчин говорили о том, что хотели бы заниматься работой по дому, помимо основной оплачиваемой занятости, но выполняли это желание лишь отчасти (см. главу 1 и главу 6). Женщинам, напротив, стоило бы и очень хотелось бы реализовать себя за пределами четырех стен, и все-таки они взваливают на себя ношу, позволяющую им соответствовать идеалу всемогущей и непогрешимой богини семьи. И в том и в другом случае стремления не совпадают с действительностью, а это всегда больно. Это противоречие нельзя разрешить, просто взяв на себя больше обязанностей по дому (хотя и это было бы полезно). «Мы живем в системах, — говорит эксперт по гейткипингу Сара Шоппе-Салливан. — Чтобы выбраться из тупика и двигаться навстречу прогрессу, в семье должны меняться все» [151]. Иными словами, как только общество — и сами матери — признает, что у женщин не 48 часов в сутках, появятся возможности развиваться по-новому. Как это ни парадоксально, но мужчины могут послужить примером и показать, что это осуществимо — проводить время в одиночестве, думать о себе. Больше эгоизма! И вместе с тем — чувствовать, что ваш партнер делает все то же, но по-своему. Это по-настоящему отворило бы все двери. Может быть, это и для мам звучит заманчиво? Им нужны «новые» отцы. «Новым» отцам — «новые» мамы. Ну а детям — и те и другие. КАРТИНКА СКАЖЕТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ 5554 СЛОВА «Новым» папам хочется принимать участие в семейных делах, но они не всегда справляются идеально. И это не проходит бесследно. НА САМОМ ДЕЛЕ МЫ НЕПЛОХО УСТРОИЛИСЬ В ходе опроса почти две трети отцов заявили, что они почти никогда (или очень редко) не испытывают угрызений совести и чувства вины перед своей семьей за то, что уделяют им недостаточно времени и сил [152]. ОЖИДАНИЕ И РЕАЛЬНОСТЬ В ходе опросов многие папы утверждают, что хотели бы меньше работать и больше заботиться о детях. На деле же… [153] МОЖЕТ, СТОИЛО БЫ ПОСТЫДИТЬСЯ? [154] ГЛАВА 5 «Мы вместе так решили» Общение в паре. — Устанавливаем правила. — «Подталкивание» к новому Не принимайте важные решения, если вы под кайфом. Был день важного УЗИ: черные, серые и белые фигуры и линии мелькали на экране в кабинете врача, как в хрустальном шаре с предсказаниями. После этих приемов я всегда ходил как зачарованный. И конечно же, повсюду передо мной возникали магазины детской одежды и игрушек. Будущее казалось необъятным и светлым. Во время одной из таких прогулок жена сказала: «После родов я бы год посидела дома». Не задумавшись, я ответил: «Да, конечно». Казалось само собой разумеющимся, что я должен поддержать ее желание. К тому же я, как самозанятый журналист, мог работать с максимально гибким графиком. Кроме того, я люблю свою жену и не претендую на то, чтобы полностью понять ее близкую связь с малышом, растущим у нее в животе. Оглядываясь назад, я удивляюсь, что отреагировал так однозначно и необдуманно. Когда жена предлагает мне свои варианты нового цвета стен в гостиной или спальне, я не могу в ту же секунду ответить: «Конечно, давай так и сделаем» — и всегда взвешиваю все за и против, пытаюсь найти компромисс. Возможно, уже то, что я не особо вдавался в вопросы планирования отпуска по уходу за ребенком, означает, что мне очень нравилась традиционная роль кормильца. Я подсознательно следовал за идеалом «святого материнства» и, наверное, не слишком хотел утруждать себя всем этим. Раньше мужские и женские обязанности фиксировались в гражданском кодексе. Сегодня, по крайней мере в теории, семьи могут сами решать, как распределять обязанности из длинного списка дел, растущего день ото дня. Но отра­зить эту сложную организационную схему на бумаге не получится. Многое определено заранее: отчасти сознательно, отчасти бессознательно мы следуем старым шаблонам. Как будто раскрашиваем по номерам, вместо того чтобы про­явить настоящую свободу творчества. Что именно на нас влияет? Что важно знать, чтобы принимать верные ре­шения? Иллюзия выбора С рождением ребенка каждый из нас становится другим человеком. Ужасное клише, конечно, — для слогана на футболке точно не подойдет. И все-таки это правда. Пока у вас нет детей, вы не можете себе представить, как они изменят вашу жизнь, какие чувства вызовут и как часто вам придется идти на компромисс, пренебрегая своими привычками и потребностями. Единственный доступный источник информации — ваше окружение, люди, у которых уже есть ребенок. Впрочем, хотя я в реальном времени, будто бы через стекло в лаборатории ученого-социолога, наблюдал за ретрадиционализацией в семьях моих знакомых, я и подумать не мог, что и мы вдруг мутируем в такую консервативную пару. «Новость о том, что я стану отцом, была для меня потрясением. Мы были очень молоды, моя жена тогда училась по программе обмена Erasmus в Барселоне, у нее была квартирка в 10 метрах от пляжа. Честно говоря, мы просто хотели отдохнуть, но все вышло иначе, возникло только больше сложностей. Конкретного плана у нас не было». Александр, 31 год, менеджер по продажам, отец двухлетнего Маттео и четырехлетней Фелины Возможно, причина в том, что людям вообще трудно представить, как сильно они изменятся в будущем. Психолог Джорди Куойдбах назвал это «иллюзией конца истории». В ходе опросов он и двое его коллег-исследователей обнаружили, что люди признавали перемены, случившиеся с ними в прошлом, но не готовы были предположить, что этот процесс будет продолжаться. В своей научной работе авторы делают закономерный вывод: «Люди недооценивают изменения, которые произойдут с ними в будущем. Это приводит к выбору не самых оптимальных решений» [155]. Вот и мы так думали: «Что может случиться? Мы же друг друга хорошо знаем и любим!»